Пост этот бывает разной продолжительности – от 8 до 42 дней, потому что его начало привязано к пасхальному циклу, а Пасха в разные годы празднуется в один из дней с 4 апреля по 8 мая по новому стилю. Ограничения в трапезе здесь не такие строгие, как во время Великого поста или Успенского. Церковный устав предлагает воздерживаться только от мясной, молочной пищи и яиц, а по средам и пятницам – также от рыбы. Эти правила даны, чтобы человек мог сосредоточиться на духовной жизни.
Когда говорят о происхождении этого поста, то обычно ссылаются или на текст III века «Апостольское предание» Ипполита Римского, либо на приписываемый священномученику Клименту Римскому апокриф конца IV века «Апостольские постановления», где есть такие слова: «После Пятидесятницы празднуйте одну седмицу, а потом поститесь; справедливость требует и радоваться по принятии даров от Бога, и поститься после облегчения плоти». Во всяком случае, упоминания об этом посте встречаются так или иначе у Афанасия Александрийского в IV веке, а в V веке у Феодорита Кирского и папы Льва Великого, который называл этот пост всенародным и писал, что «после продолжительного праздника Пятидесятницы пост особенно необходим, чтобы подвигом его очистить нам мысли и соделаться достойными даров Святого Духа».
В церкви нет единого мнения, какой смысл православные вкладывают в Петров пост, в чём его главная идея. Из «Апостольских преданий» можно сделать вывод о простом аскетическом назначении поста, помогающего бодрствованию плоти. Это одно из самых распространённых мнений в более поздней духовной литературе. Так, в XV веке Симеон Фессалоникийский пишет, что пост посвящён апостолам, потому что «они явились для нас деятелями и учителями поста, послушания… и воздержания». Но есть и другая идея – что пост этот посвящён главным образом воспоминанию самих апостолов и их служения. Причём апостолов не только первоверховных, Петра и Павла, а двенадцати, поскольку на следующий день, 13 июля, празднуется Собор двенадцати апостолов.
Конечно, Апостольский пост – это хороший повод вспомнить о том, что в Символе веры наша церковь называется апостольской, а не, скажем, аскетической или святоотеческой. Хотя мнения о том, что именно вспоминать из опыта апостолов, тоже расходятся. Кто-то делает акцент всё на том же упражнении в воздержании (1 Кор. 7: 5), кто-то – на ветхозаветной практике очищения (Деян. 21: 23–26), кто-то обращает внимание на то, как апостолы совершали пост и молитву в поиске благословения на миссионерское служение – как, например, Варнава и Павел вместе с антиохийской общиной (Деян. 13: 3).
Но когда думаешь о том, как не потерять и не ослабить именно это апостольское напряжение жизни церкви, то первое, что приходит на ум, – что за свою жизнь они успели сделать весть о Христе достоянием великого множества людей в разных землях. Это следующая ступень духовного делания после очищения и воздержания как удаления от грехов и душевно-телесной тренировки. Всё же для христианина на первом месте стоит свидетельство о Христе другим людям, а не самоспасение и самосовершенствование. «Понимание христианства как религии личного спасения» русский мыслитель Николай Бердяев считал чуждым Христу и Евангелию, называл его «трансцендентным эгоизмом, или трансцендентным утилитаризмом и эвдемонизмом» и писал, что оно «противоречит самой идее Церкви».
Николай Бердяев. Фото: общественное достояниеИнтересно свидетельство епископа Андрея (Ухтомского) о прошедшем в дни Петрова поста в 1910 году в Казани миссионерском съезде, описанном им в журнале «Сотрудник Братства святого Гурия»: «Этот съезд начался в первый день святого поста в честь св. Апостолов и окончание его совпало с последними днями поста апостольского. Хотя это было, по-видимому, только совпадение, но совпадение высоко знаменательное: самые святые вопросы церковной жизни обсуждались и решались в дни церковного воспоминания о святых апостолах, великих и несравненных миссионерах… И ныне, восстановляя в памяти все подробности бывшего съезда, – вспоминая всё, чем жили в то время его участники, всякий может сказать, что только сила Божия, благодатная сила любви христианской могла направить съезд на тот добрый путь, который ныне пройден. Если какой-нибудь беспристрастный наблюдатель сравнит съезд миссионеров 1897 года в Казани, 1908 года в Киеве и нынешний Казанский, то несомненно должен будет отдать справедливость последнему: так он был сравнительно скромен по количеству участников и так он был серьёзен по их настроению. Здесь в 1910 году всё было гораздо проще, не было почти ничего лишнего, бьющего только на эффект; во время занятий съезда не было и особенного красноречия, – всё было очень деловито, продумано, прочувствовано и обсуждалось только ради дела без всяких партийных выступлений или соображений. Такому настроению миссионерского съезда помогло, несомненно, то обстоятельство, что участниками его были лица почти исключительно духовного сана. Поэтому один строгий наблюдатель и судия Казанского съезда нашёл возможным сказать, что участники съезда по своему деловому и даже иногда вдохновенному настроению оказались вполне на высоте своего звания, на той высоте, которой от них можно было требовать…
Отличительной чертой нынешнего съезда было и то, что на нём вовсе не было заметно того повышенного боевого настроения, которым отличались все съезды предыдущие. На этих съездах господствовал знакомый для матушки России тон: шапками дескать закидаем; таким тоном проникнуты были многие речи и последнего Киевского съезда, чрезвычайно пренебрежительно отнёсшегося ко всем сектантам и раскола-учителям, как к людям и невежественным, и нечестным, и вообще ничтожествам во всех отношениях. Известно, что Киевский съезд вовсе замолчал (хотя, по моему мнению, искусственно) и необходимость нашей церковной реформы – и общей, и частной.
Не то мы видим на Казанском съезде. Здесь взгляды с самого начала его занятий были совсем другие: с первых слов секционных занятий были очень решительно выдвинуты два вопроса программы: о церковной дисциплине и о приходской миссии с помощью приходских организаций. В этом отношении была интересна в высшей степени речь протоиерея Уфимской епархии о. Стрелкова.
Этот ревностный батюшка горько сознавался, что нет у нас порядка ни в церкви, ни около церкви. “Нам, отцы, нужно самим взяться за дело, – одушевлённо говорил о. Стрелков, – среди нас много стало встречаться беспечных, ленивых пастырей, которые должны бы были других за собою вести, другим истинный путь жизни указывать. Среди этих беспечных пастырей первый есмь аз, – продолжал со слезами на глазах говорить батюшка, – и я никого в частности не обвиняю, но все мы вместе должны взяться за дело церковное и всею мыслью и всем сердцем послужить миссии. Мы должны вести народ за собой, а теперь народ идёт за другими, идёт ко всяким лжеучителям, их слушает…” Речь искренняя и глубоко сердечная этого батюшки, одного из лучших наших священников, произвела глубокое впечатление на всех работников съезда и ещё более выдвинула вопрос о поднятии церковной дисциплины во всей церковной жизни, начиная с частной молитвы мирян и кончая поведением самих пастырей церкви.
Вторая речь, …которая была встречена единогласным сочувствием, – это речь преосвященного епископа Пермского Палладия о приходских организациях и братствах… Епископ Палладий убеждал всех участников съезда… окружить себя помощниками из верующих мирян. Преосв. Палладий ссылался и на исторические заслуги православных братств на Западе в борьбе с католичеством и на то, что всё иноверие сейчас только и сильно́ народным одушевлением при всём своём нравственном и умственном убожестве. Вопрос о народной миссии был решён единогласно в пользу её развития.
И так прошёл весь съезд: чувствовалось на каждом заседании, что здесь делают церковное дело, что здесь идёт большая работа собирания ныне разрозненных церковных сил и изыскания способов к их развитию и расширению. Так все это и чувствовали, так и думали, и решали. Так протекли дни напряжённого труда на пользу св. Церкви! Святые дни, незабвенные впечатления!
Таков был в Казани в 1910 году Апостольский пост».
Внимание к служению апостолов, наверное, предполагает, кроме воздержания в пище, чтение Библии и других духовных текстов. Во время этого поста можно вспомнить о тех, кому мы ещё не успели рассказать о жизни и смерти Иисуса Христа, о том, как Он пробуждал в своих современниках надежду и веру. Или успели рассказать, но вышло это не очень внятно… Тогда можно попытаться сделать это более убедительно и интересно, по-апостольски вдохновенно. Мы видим, что чуть более века назад Русская церковь вспоминала о своих апостольских генах, и выражалось это в первую очередь в миссионерском соборном усилии, которое пытались сделать вместе священнослужители и миряне по примеру первых учеников Христовых. Может, и у нас получится.
