Успение Богородицы – праздник, посвящённый событию, которое не описывается в Библии, но о котором много повествует Предание Церкви. Впрочем, и вся жизнь Пресвятой Богородицы прошла в непостижимой тайне для христиан – до IV века ни у одного из христианских писателей не находится какого-либо указания на судьбу Марии, и только в церковных песнопениях христиане из уст в уста передавали память о Деве Марии.
Итак, ещё накануне казни Христос поручил апостолу Иоанну Богослову заботиться о Своей матери. И после вознесения на небо Её Сына Мария осталась жить в в Иерусалиме – вплоть до первых гонений на христиан. Затем она вместе с апостолом Иоанном переселилась в Ефес (этот город выпал ученику Христа по апостольскому жребию); отсюда посетила того самого воскресшего Лазаря на Кипре.
Незадолго до кончины Своей Она возвратилась на жительство в Иерусалим. Здесь Она часто посещала места, с которыми были связаны важнейшие события в жизни Её Сына: Вифлеем, Голгофу, гроб Христа, Гефсиманию, Елеон.
Иудеи покушались убить Её, для чего даже устроили засаду у гроба Христова; но ангелы небесные каждый раз лишали наёмных убийц зрения, едва Богоматерь приближалась к Гефсимании.
Всё время Мария пребывала в постоянном желании поскорее отойти к Своему Сыну. И вот однажды Ей вновь явился архангел Гавриил, который предупредил Марию о скором успении – это слово означает не только смерть, но и вознесение в Царство Небесное. И вручил Ей райскую светящуюся ветвь – символ победы над смертью. Эту ветвь Святая Дева завещала апостолу Иоанну нести перед Её гробом.
О дне близкой кончины Богородицы были оповещены все иерусалимские христиане. Богородица пересказала собравшимся на Её погребение слова архангела, показала им райскую ветвь и сделала предсмертные распоряжения. Своё скудное имущество, состоявшее из двух хитонов, она завещала двум бедным вдовам, усердно служившим Ей; похоронить себя Она завещала в Гефсимании между могилами своих праведных родителей и обручника.
Во время предсмертных распоряжений Святой Девы послышался шум, напоминавший по силе раскаты грома, и в дом ворвался вихрь: это ангелы принесли на облаках всех 70 апостолов, находившихся в самых разных странах.
Следом воссиял нетварный свет, помрачивший само Солнце; кровля горницы открылась, и вошёл Сам Христос в сопровождении ангельского воинства. Мария обратилась к Сыну и просила Его благословить чтущих Её память. Затем Она безбоязненно предала душу в руки Господа, и тотчас раздалось ангельское пение: «Радуйся, Благодатная, Господь с Тобою!».
Затем апостолы устроили торжественную процессию и перенесли тело Марии в Гефсиманию – причём над процессией плыл облачный круг в виде венца, озарённый сиянием. И тысячи иудеев, не веривших прежде в Христа, вставали на колени и провозглашали себя христианами.
Узнав о торжественных похоронах, священники Храма и книжники пришли в ярость и послали стражников разогнать процессию, убить учеников Христа и сжечь тело Богоматери. Но стоило стражникам встать на пути процессии, как облачный венец спустился на землю, лишив всех наёмников зрения.
* * *
Святитель Григорий Турский, живший в VI веке, стал первым, кто записал церковное предание в очень кратком виде: «Когда Мария была при конце Своего поприща земного, собрались по божественному внушению все апостолы из всех стран в Её дом иерусалимский. Вот тогда явился Иисус со Своими ангелами, взял душу от Неё и передал её архангелу Михаилу. Апостолы перенесли бездушное тело на следующее утро в гробницу. И пока они там стояли, опять внезапно появился Господь, взял тело в облако и принёс его в рай, где душа опять с ним соединилась».
Икона "Вознесение". Фото: Государственная Третьяковская галереяПозже были записаны и легенды о вознесении Богоматери во плоти. Дескать, как ни старались ангелы, но апостол Фома умудрился опоздать и на похороны Богородицы. Для него апостолы разрешили открыть гробницу, но тела Богоматери там не оказалось.
И в этот же день, после вечерней трапезы, апостолы увидели в воздухе стоящую Богоматерь, сияющую и окружённую ангелами. Они невольно воскликнули: «Пресвятая Богородица, помогай нам!». И эти слова позже были включены во все христианские богослужения.
После этой трапезы апостолы опять на облаках возвратились в те места, откуда были взяты.
* * *
Достоверные свидетельства об установлении праздника Успения Богородицы начинаются лишь с конца VI века. В частности, древний византийский «Стишной пролог» (месяцеслов в стихах) указывает, что первым Успение начали отмечать во Влахернском храме Богородицы в Константинополе, причём именно во Влахернах и была установлена дата празднования в середине августа.
По свидетельству Никифора Каллиста, только император Маврикий в конце VI века установил государственный статус праздника Успению – как знак благодарности Богу за победу над персами.
На самом деле нам неизвестны ни точная дата, ни даже год земной смерти Пречистой. Хотя в «Хронике» Евсевия Кесарийского указано, что это произошло в 48 году от Рождества Христова: «Дева Мария, Матерь Христа, взъемлется к Сыну на небо, как некоторые пишут, что это им открыто». И до сих пор христиане живут согласно этому установлению.
Но, например, в коптском календаре VII века дата «смерть и воскресение Богородицы» указана 16 января (кстати, и сейчас Русской церковью на следующий день после Рождества празднуется Собор Пресвятой Богородицы).
И, полагаю, у императора Маврикия были и другие соображения для реформы церковного календаря, помимо тщеславного желания увековечить память о своих военных победах.
Успение стало финалом римского года (индикта), а вот праздник Рождества Богородицы, который отмечается 21 сентября, стал своеобразной точкой новолетия в Византийском календаре.
Тут, конечно, стоит пояснить, что первоначально латинское слово indictio («провозглашение») означало переоценку продовольственного налога крестьянам в виде обязательных поставок съестных припасов правительству. В Римской империи переоценка имущества для установления величины взимаемого налога проводилась каждые 15 лет, поэтому необходимость для населения знать налоговый год и привела к исчислению годов по индиктам (причём до Константина Великого счёт годам в Риме вёлся от «основания города», но Константин, желая уничтожить в народе память о ненавистном ему языческом городе, произвёл календарную реформу и стал считать года по индиктам).
Причём если у язычников индикт начинался с 23 сентября – даты рождения Октавиана Августа, то Константин перенёс начало года на 1 сентября. Датировка годов по индиктам стала обязательной, получив широкое распространение в гражданском и церковном делопроизводстве. И сегодня в русском православном календаре 1 сентября по старому стилю (14 сентября – по новому стилю) отмечается церковное новолетие.
Так что император Маврикий совсем не случайно выстроил все церковные события и праздник вокруг земной жизни Богоматери Марии.
* * *
Священномученик Сергий Мечёв: «Оканчивая годовой круг богослужения, мы присутствуем на великом празднике Успения Пресвятой Богородицы и скоро, с благословения Церкви, начнём с праздника Рождества Пресвятой Богородицы новый церковный год.
Кто ищет от Церкви пищи для своей души, кто не легкомысленно смотрит на порядок и последовательность праздников церковного года, тот должен внимательно посмотреть и на сегодняшний праздник: вдуматься в его смысл.
Дважды на протяжении церковного года Церковь ставит нас лицом к лицу с великим таинством смерти. На Страстной Седмице мы присутствуем при смерти нашего Творца и Спасителя и сейчас присутствуем при смерти величайшего из Его творений, созданных по образу и подобию Божию, – Пресвятой Пречистой и Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы.
Что же такое смерть? “Сон является верующим смерть”, – говорит церковная песнь. Эту тайну Христос впервые открыл своим апостолам, когда сказал им: “Лазарь, друг наш, уснул; но Я иду разбудить его. Ученики Его сказали: Господи! если уснул, то выздоровеет. Иисус говорил о смерти его, а они думали, что Он говорит о сне обыкновенном” (Ин.11: 12–13).
Икона "Воскрешение Лазаря". Фото: Государственный Русский музейОбычно считают, что сон отличается от смерти тем, что он есть нечто временное, после сна всегда наступает пробуждение. И мы веруем, что после смерти и Воскресения Спасителя смерть преодолена и побеждена Им и нас всех ждёт всеобщее Воскресение. “Где ты, смерти жало?” Смерти больше нет, а есть сон – успение. “Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек” (Ин. 11: 26).
Мы с вами преступно небрежно относимся к смерти, а между тем смерть – это единственное, что неизбежно ожидает каждого из нас. Человек в своей духовной жизни измеряется не своими добродетелями и не тем, как он живёт, а своею смертью.
Много было людей, простаивавших подолгу на молитве, раздававших своё имение и многими подвигами подвизавшихся, но для них конец жизни был не успением, а смертью.
Духовный возраст христианина измеряется его отношением к смерти: думает ли он о ней, боится ли он её, ждёт ли её. Если ты боишься смерти, то помни, что она не есть что-то естественное, присущее нашей природе, но лишь «через грех вошла в тебя смерть». Смерть есть то, чего человек может избежать.
Отношение к смерти теснейшим образом связано для христианина с его отношением к своему телу. Одно из двух: или наша жизнь кончается со смертью тела, или смерть есть временное рассечение Божиим хотением естественнейшего союза души и тела.
В первом случае всё кончается здесь, на земле, и тогда нечего успокаивать себя какими-либо утешениями. Тогда и тело умершего есть, как говорит Л.Н. Толстой, “противная и ненужная вещь”, которая “мешает живым”. Поэтому он завещал своим близким: “Когда я умру, уберите скорее эту падаль”.
Если же, и как верит Церковь, смерть есть рассечение “естественнейшего союза” души и тела, то наше отношение к телу совершенно меняется. Тогда тело есть такая же равноправная часть целого человека, как и его душа. Более того, через тело освящается и душа человека; оно есть орган и проводник Духа Святаго в “душу живу”.
Ведь во всех таинствах Церкви получение благодати Божией связано с воздействием на тело тем, что называется “веществом” таинства.
В таинстве Крещения это вода, в Миропомазании это миро, в Евхаристии – хлеб и вино, которые после их освящения становятся Телом и Кровию Христовой. После св. Причащения мы молимся: “Пройди во уды моя, во вся составы, во утробу, в сердце”.
Поэтому мы верим, что не только душа человека, но и его тело есть Храм Святого Духа. “Не знаете ли, – говорит Апостол, – что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа?” (1 Кор. 6: 19).
Если бы мы по-настоящему верили в это, то мы поняли бы, почему Св. Отцы называли тело “нашим ближним”.
Они говорили, что заповедь Христова “возлюби ближнего своего” относится прежде всего к нашему телу, которое является первым нашим ближним. Тогда по-настоящему бы верили мы и в воскресение мёртвых, верили бы, что в день всеобщего воскресения мы восстанем и придём на Суд Христов вместе с нашим телом, в котором жительствовали на земле.
А для мира, который не верит в вечность естественнейшего союза души и тела, не верит в воскрешение мёртвых, смерть – это сплошной ужас: жил человек и вдруг пропадает. Человек умирает, и тело его подвергается тлению. И вот, чтобы скрасить это тление, его окружают и маскируют речами, музыкой, торжественными процессиями. А всем этим можно только приукрасить, но не преодолеть ужас смерти. По-настоящему преодолеть может только тот, кто знает, что смерть тела есть исполнение Господнего повеления: “Земля еси и в землю отыдеши” (Быт. 9: 12). Это закон, которому подчиняется всё живое до дня всеобщего воскресения. Не избегла этого закона и Матерь Божия, ведь и Она, так же как и все, умерла.
Итак, возможны только два отношения к смерти и связанные с ними два отношения к телу: или тело наше с момента смерти есть “земля”, которая Божиим изволением возвращается в землю и которое восстанет в день последнего воскресения, или это падаль, которую нужно сейчас же выкинуть.
Господь сказал: “Царствие Божие внутри вас есть” (Лк.17: 21), и в каждом из нас есть если не Царствие Божие, то маленький уголок, в котором Оно таится, и этот “уголок” понуждает нас что-то делать перед лицом смерти.
И люди неверующие также хотят что-то сделать, чтобы преодолеть ужас смерти. Но в этом делании они не остаются последовательными своим убеждениям и честными перед собою.
Мы же оцениваемся только нашим отношением к иной будущей жизни и смерти, которая является вратами этой жизни.
В чём же заключается смерть для христианина? Царствие Божие внутри нас. Оно подобно закваске, “которую женщина, взявши, положила в три меры муки” (Мф. 13: 33) или подобно “зерну горчичному... которое меньше всех семян, но когда вырастает, бывает больше всех злаков” (Мф.13: 32).
То есть ещё здесь, на земле, в душе человека начинает строиться Царствие Божие. В зависимости от того, насколько мы его построим, меняется и наше отношение к смерти.
Что же такое для нас смерть и гроб?
Вспомним слова митрополита Филарета: “Те, кто считают себя умными, а вместо того являются неразумными, не ведают, что человек подобен гусенице, которая уготовляет себе паутину и кокон, чтобы в нём умереть и затем воскреснуть для новой воздушной жизни бабочки”.
И мы должны на свой гроб смотреть, как на кокон шелковичного червя. Сначала гроб, потом воскресение для жизни небесной.
Поэтому Церковь за каждой службой молится о том, чтобы Господь дал нам “христианскую кончину” и добрый ответ на Страшном Суде Христовом.
Заканчивая церковный год, Церковь даёт нам образ смерти величайшей христианки – Пречистой Девы Марии – в праздновании Её Успения.
Смерть для Неё была воистину Успением. Переход в другой мир, в Царство Её Сына и Бога не был для Неё неожиданным. На иконах Успения мы видим не только Матерь Божию, но и Христа, “женскую душу на руках носяща”. Но ведь не только для Неё, но и для нас Христос есть Бог и Спаситель. Поэтому, взирая на образ Честнаго Ея Успения, и мы в нашей силе и мере должны выявить своё отношение к смерти.
Мы с вами живём в радостное время, когда жизнь создаёт для этого особенно благоприятные условия.
Теперь как никогда становится ясной грань, отделяющая верующих от неверующих. Теперь каждый верующий во Христа терпит все насмешки и оскорбления, направляемые против Святой Церкви, но тем радостнее мысль о том, что “наше отечество на небесах”, тем желаннее должна быть смерть как возвращение в это отечество.
Это не значит, что христианство не признаёт земной жизни. Истинный христианин радуется, любуется этой жизнью, как даром Божиим. В этом радостном приятии жизни и состоит одно из важнейших отличий христианина от нехристианина.
Но, радуясь земной жизни, христианин ещё больше радуется, что он здесь, на земле, получает познание другой, небесной жизни. Собирайте же сокровища ещё здесь, на земле. Тогда вы начнёте ценить в себе Царство Божие, и смерть уже не будет страшить вас, но будет для вас радостным и желанным переходом в иную жизнь.
Но если вы не будете ещё на земле собирать эти сокровища, то страшен будет для вас час смертный, и в тот час никто не поможет вам. Теперь, в этой жизни, надо собирать элементы Царствия Божия, и тогда мало-помалу начнёте понимать значение этого великого праздника, который мы празднуем сегодня.
И дай Бог, чтобы день нашей смерти не застал нас врасплох, но чтобы мы уподобились тем, кто ещё здесь начал небесную жизнь.
И тогда Божия Матерь будет молиться о нас в час этого страшного перехода, как мы молились Ей всегда, прося “не вверять нас человеческому предстательству”, но принять нашу молитву и сохранить нас под Святым Своим Покровом».
Икона "Покров Богоматери". Фото: Новгородский гос. историко-архитектурный и художественный музей-заповедник* * *
Митрополит Антоний Сурожский: «Как можно праздновать день успения, день смерти? Только если мы помним две вещи. Во-первых, то, что смерть является для нас, остающихся на земле, горькой, болезненной разлукой с любимым. Но для умирающего смерть, успение является торжественной, величественной встречей живой души с живым Богом.
В течение всей жизни нашей мы рвёмся к той полноте жизни, которую обещал нам Господь; знаем мы это или нет, эту полноту мы можем найти только в Боге. И вот, и знавшие это святые, и верующие поистине, и колеблющиеся, и не знавшие это, и даже это всю жизнь отрицавшие, в день, когда их душа разлучится от тела, окажутся перед живым Богом, Который есть жизнь, Который есть радость, красота; и, как об этом писал отец Александр Ельчанинов, нет такой души, которая, узрев Божественную красоту, объятая Божественной любовью, светом вечной жизни, не преклонится к Его ногам и не скажет: Господи! Тебя единого искал я в течение всей моей жизни…
На всех путях и правды, и неправды человек ищет этой полноты, этой неизречённой красоты, этого смысла и этой всё побеждающей, всё очищающей, всё преображающей любви. Поэтому когда мы сами находимся перед лицом смерти близкого человека, как бы ни было глубоко наше горе, как бы ни рвалась наша душа, мы должны суметь перекреститься, поставить себя под и перед крестом Господним, и сказать: Да, Господи! Меня постигло самое, может быть, великое горе, которое могло постичь меня – но я радуюсь о том, что живая душа любимого мне человека удостоилась сегодня встать перед славой Твоей и приобщиться полноте жизни и этой преображающей славе…
Мы не напрасно говорим также о том, что успенье, как столько раз напоминает нам апостол Павел, есть временный сон нашей плоти до дня воскресения.
И вот, празднуя Успение Божией Матери, мы не только верим, что Она воскреснет в последний день, как мы все, но мы знаем достоверно, из апостольского предания, из опыта Церкви – не только святых, но и грешных, которых взыскала Своей любовью, и милостью, и состраданием Матерь Божия, мы знаем, что Она уже и плотью воскресла и вошла в эту жизнь, которая нам откроется в конце времён.
Поэтому мы и можем праздновать сегодня полной радостью день Успения Божией Матери, когда с Неё пали узы тела, когда Она освободилась от границ тварного бытия, когда Она вышла из узких граней падшего мира и во всей славе, во всей неизреченной Своей красоте, в Своей чистоте встала перед лицом Сына Своего и Бога, перед лицом Бога и Отца…
Радость наша может быть совершенна, без слез, без горя: это торжество жизни; но это тоже свидетельство для нас о том, что воскресение – не пустое слово, что воскресение – не иносказание, но все мы, по слову Божию, воскреснем и войдём в полноте нашего человечества, и душой, и духом, и плотью в вечность, в радость вечную Господа нашего».
* * *
Священник Георгий Кочетков: «Вот и настал День Успения Пресвятой Богородицы, он же – день Софии Премудрости Божией, он же – главный день, посвящённый Церкви Христовой. Потому что образ Богоматери и образ Церкви сходится в одном: это образ Тела Христова. И мы, конечно, радуемся этому событию, несмотря на его апокрифическую форму. Потому что в праздничных песнопениях, посвящённых Успению Пресвятой Богородицы и Пречистой Девы Марии, раскрывается очень много смыслов. В частности, говорится, что мы совершено осмысленно восклицаем: “Радуйся Дева – христиан похвала”!..
Мне очень нравятся эти слова – вот это осмысленное восклицание. То есть произнесённое в духе и в разуме. И я думаю о том, чем же мы сегодня хвалимся? Ведь мы же всё время чем-то хвалимся – своими талантами, способностями, знаниями, связями, кто-то хвалится своим богатством, другие – своей красотой. А вот мы хвалимся Девой Марией? Я никогда такого не слышал. Никогда и никто таких слов не говорил. Но почему же тогда так на этом настаивают богородичные тексты?! Это же красной нитью проходит через всю службу – что Богоматерь наша похвала и наша слава!
Почему мы не хвалимся Пречистой? Потому что не понимаем многого. Для нас Богоматерь – это что-то далёкое на иконе. Она где-то в мире ином – в зазеркалье, поэтому Её жизнь воспринимается нами несколько отстраненно. Но жаль! Потому что, действительно, если мы понимаем тайну Церкви, если для нас важна Божественная Премудрость, то для нас должна быть и близка Богоматерь Мария! Но не суеверно близка – знаете, как часто некоторые говорят: вот у меня есть заветная иконочка Владимирской Богоматери, а ещё есть иконочка Казанской... Нет, в жизнь Пречистой надо вникать. И вникать серьёзно.
Сегодня замечательный день, посвящённый Церкви, потому что с рождением Сына Божия от Девы Марии происходит и Зачатие Церкви Божией – Она начинает как бы предсуществовать. И тайна Церкви раскрывается через людей, которым Господь много открывает о Себе Самом.
Это призыв и к Богопознанию, и к постижению Тайны Церкви, которая познаётся только частично. Поэтому всегда есть стимул, куда двигаться вперёд. Всегда есть куда двигаться. Как и в случае с Богопознанием. Но только с Богопознанием всем понятно, что там ставить точку просто невозможно, но вот в случае с Церковью многие совершают эту ошибку и ставят точку. Забывая при этом, что есть Лик Церкви, явленный нам как Лик Богоматери. И неслучайно это Лик то Предводительствующий, то Умилительный и Милостивый, то Помогающий и Свидетельствующий.
Так что, дорогие братья и сестры, размышляйте над тем, что мы делаем. Стремитесь вперед и вверх, достигайте высот и входите в живое богословие Церкви. Но будьте и милостивыми, но и умейте вести за собой других людей.»
