Именно таким, талантливым и веселым вспоминал на заочном отпевании в августе 1956 года отца Льва его родной брат Гурий (Егоров), в те годы архиепископ Днепропетровский и Запорожский: «Это был самый близкий мне человек. Он был веселый, необыкновенно энергичный и талантливый человек. Он обладал изумительным даром слова. Я бывал потрясен, когда слышал его проповеди, особенно детям».
Гурий тогда думал, что его брат Лев умер в лагере своей смертью в 1942 году, именно такую справку-фальшивку выдали ему советские спецслужбы. Но архив до сего дня сохранил протокол заседания тройки УНКВД по Запсибкраю, ровно за неделю до расстрела, вынесшей смертный приговор за контрреволюционную агитацию в лагере. Ещё одно качество отца Льва не упомянул владыка Гурий в своём слове – принципиальное для христианина – смелость.
«Виновным себя я не признаю, – сказал архимандрит Лев, услышав ложное обвинение. – И хотя я по убеждениям являюсь антисоветским человеком, но контрреволюционной агитации среди лагерников я не проводил. Я являюсь глубоко религиозным человеком, посвятившим всю свою жизнь служению Богу, и целью моей жизни является пропаганда религии в массах. Я её вел, веду и вести буду».
Будущий отец Лев, до пострига Леонид Михайлович Егоров, родился 26 февраля 1989 года в селе Опеченский посад Боровичского уезда Новгородской губернии в семье владельца артели ломовых извозчиков. В 1915 году он закончил историко-филологический факультет Петербургского университета, принёс монашеские обеты и был рукоположен сначала во дьякона, затем во священника. В 1916 году вместе со своими друзьями – братом иеромонахом Гурием и иеромонахом Иннокентием (Тихоновым) они снимают квартиру на Лиговке в районе вокзала для миссии бомжам, или деклассированным элементам, как их называли в ту эпоху деления всех на классы.
В начале 1918 года, когда большевики решили ограбить Александро-Невскую лавру, Лев, Гурий и Иннокентий основывают Братство по защите святынь Лавры «даже до смерти» – именно такие слова произносили вступавшие в Братство. Через год этот союз превратился в Александро-Невское братство – выдающееся собрание православных христиан, занимавшееся духовным просвещением, помощью гонимым, устроением общин и братств в Петрограде почти пятнадцать первых жесточайших лет советской власти.
Отец Лев вел просветительские беседы с братчиками, в 1922 году заведовал пунктом питания для голодающих при Лавре, преподавал русскую литературу в Богословско-пастырском училище, был настоятелем Федоровского собора. Известный русский писатель-мемуарист Анатолий Эммануи́лович Краснов-Левитин, лично знавший отца Льва, вспоминалего как одного из лучших представителей петербургского ученого монашества.
«Весь церковный Питер знал тогда братьев Егоровых, – писал Анатолий Эммануи́лович. – Двое из них окончили Петербургскую академию (отец Лев поступил в Академию в 1915 году, но не успел окончить, так как ее закрыли в 1918 году. – «Стол»), приняли монашество и в это время [в 1927 году] пребывали в одном сане – архимандриты Гурий и Лев. Третий брат – профессор-путеец Егоров – тоже был связан с церковью (и Александро-Невским братством. – «Стол») и в самые трудные времена не боялся открыто ее поддерживать. Из трех братьев я больше всего любил отца Льва. Он остался у меня в памяти как образец церковного администратора. Он удивительно соединял исконную православную традицию с широкой культурой и тонким интеллектом. Это отражалось на всей жизни обители. Строгая уставность богослужения и постоянные проповеди. Строгий порядок, никакой давки, никакой толкотни – и наряду с этим никакой суровости, никаких строгостей. Монахи его уважали, но не боялись. Он любил молодежь и умел ее привлекать».
Икона с изображением архимандрита Льва (Егорова). Фото: azbyka.ruВ Александро-Невском братстве для воцерковления детей и молодежи было устроено 69 различных кружков, и архимандрит Лев был в центре детской жизни. 14 марта 1923 года из Оренбургской ссылки он писал своим юным друзьям: «Подростки 3-й группы, детские группы отца Льва – моё бесценное сокровище, растите в вере и любите Святую Церковь, вы – главная моя забота, моя радость, надежда Православия. Когда я гляжу в ваши глаза – я вижу Небо, забываю скорбь, опять верю людям...»
«И любили его дети, они бежали к нему, как пчелки на мед, – вспоминал о брате Гурий (Егоров). – У нас было сходство в лице, так что даже дети на улице нас путали и часто со мной здоровались: “Здравствуйте, отец Лев”. Я их не разочаровывал и отвечал: “Здравствуйте, здравствуйте”».
Третий и последний раз священномученик Лев (Егоров) был арестован в 1932 году. На допросах у следователя ГПУ на Гороховой отец Лев отрицал существование Братства, отказался называть своих духовных детей, лишь признал несколько лиц на фотографии церковного хора. «Стараюсь не мешать строительству социализма, – так он ответил на вопрос о политических убеждениях. – Не сочувствую антирелигиозной политике советской власти».
За несколько дней до последнего ареста, 11 февраля 1932 года, в воскресенье, в Неделю о Закхее, рассказ о мытаре, влезшем на дерево, чтобы увидеть Христа, отец Лев закончил словами: «И мы, чтобы видеть Христа, взбираемся на высокое древо, терпим многие лишения и несчастья. Чтобы видеть, Христа, мы терпим многие муки…» «18 февраля, всю братию Федоровского собора арестовали, вспоминает Анатолий Красно-Левитин. – Из них, кроме Серафима Гаврилова, не вернулся никто. Все погибли в лагерях — взошли на высокое древо откуда виден Христос!»
