Отец Адам Бокарев, клирик кронштадтского Николаевского морского собора.
Верующие и верящие
По-моему, существует разделение на верующих и верящих. Мой отец был верующим человеком, у него была своя духовная библиотека, он иногда ходил в храм, а мать скорее верящая, её вера не была церковной. Интересовавшаяся в девяностые годы оккультизмом, моя мама услышала имя Адам и решила, что так назовёт сына. Потом её намерение подкрепилось знаниями из Библии, с которой она тоже соприкоснулась где-то и как-то.
Вообще нас четверо детей в семье. Я третий по счёту. Родители – простые люди, отец всю жизнь проработал на водоканале, мать – на хлебозаводе города Кириши в 180 километрах от Санкт-Петербурга.
Я рос предоставленный сам себе. Облазил все люки-подвалы, всегда водился с ребятами на 5–6 лет старше меня. Когда мне было 10 – им по 15. Они пробовали пить, курить, и я с ними, но быстро понял, что это не для меня.
Суворовская школа
Я как-то рано разобрался, что раз у нас многодетная семья, родителей нужно разгружать. В 13 лет решил поступать в Петербург в Суворовское училище. Всего из нашего города было семеро кандидатов в суворовцы, среди них один мастер спорта, другой отличник, но допустили к сдаче экзаменов почему-то только меня. Единственное, что меня выделяло, – я занимался спортивно-бальными танцами, много выступал и побеждал на соревнованиях вместе со своей сестрой. Когда мы с мамой для поступления формировали дело и вложили в него все грамоты, то получилось довольно внушительно. Областной военком потом возил его показывать как образцовое.
К вступительным экзаменам я готовился с репетитором. Помню, на последнем занятии мы с ним 18-листовую тетрадь исписали задачами. Неудивительно, что задания на экзаменах показались мне смешными. А вот учёба потом давалась не так легко. Я сидел над уроками до трёх ночи, в основном зубрил. И при этом был не отличником, а только хорошистом. Главное, у меня было всё хорошо с физкультурой, а это, как известно, в военной среде имеет большое значение.
Узлы
В детстве я, как и многие, увлекался разной мистикой, на своем уровне, конечно. Но при этом периодически ходил в храм. Крестили меня сразу после рождения. И вот, помню, в определённый момент меня посетила мысль, ставшая на годы путеводной: если Бог есть, то я хочу быть с Ним, хочу Ему служить. Я ещё совсем не думал о священстве, хоть и знал, конечно, что есть священнослужители. Но возможность служить в церкви мне предоставилась быстрее, чем я мог ожидать.
В училище у нас был домовый храм пророка Иоанна Предтечи, в нём служил отец Александр Ткаченко. Я ходил иногда с другими ребятами туда на службу, и это всегда была какая-то отдушина в курсантских буднях. Отец Александр меня почему-то приметил и позвал помогать в алтаре. Надо мною, конечно, смеялись. Офицеры даже прозвали «святой». Хотя я мог за себя постоять, но как-то ясно было, что решать всё это мордобоем нельзя. Приходилось как-то по-другому отстаивать свое достоинство, просто продолжая делать то, что я считаю нужным. Именно тогда я понял, что один человек может изменить сто! Ребята с моего курса стали просить меня разбудить их утром на службу. Один, другой, третий… Я даже не мог запомнить всех, кого надо будить, и просящие стали завязывать узлом ножные полотенца, чтобы их подняли на молитву. Именно Суворовское и привело меня к священству.
Отец Адам Бокарев на богослужении в храме Кронштадского Николаевского морского собораДорога в Небо
Суворовское давало льготы на дальнейшее поступление в военный вуз. Количество предлагаемых мест в разные роды войск было ограничено. Я из 182 человек курса был 11-м по успеваемости, а значит, мог одиннадцатым выбрать, куда мне идти. Хотел на лётчика. И хотя в лётные училища выделили всего два места, мне досталось второе.
Как раз в это время отец Александр спросил меня, не хочу ли я стать священнослужителем? Я ответил, что мне хорошо в храме, но я хочу быть военным лётчиком. Тогда он сказал, что место лётчика всегда найдётся кому занять, а вот быть священником – то, что по-настоящему уникально. Мне было 16, и его слова коснулись самого сердца. Я решил так: в июле буду поступать в семинарию, если не возьмут, в августе пойду в лётное.
Родители были в шоке. Отец поддержал, а мама была в негодовании. Но я знал, на что иду.
Красавчик
Хотя ещё в училище я как-то купил себе на площади Александра Невского Библию и прочитал от начала и до конца, всё же подготовиться к экзаменам в семинарию было нереально – слишком большой объем незнакомых предметов и вопросов. Но мне попалось то, что однажды запало в душу: рассказать про святого Феодосия Печёрского, который так мне нравился. Я даже назвал год его рождения, не указанный в житии. Принимающие экзамен спросили: откуда вы знаете? Я сказал, что он на 24 года младше Антония Печёрского, который родился в 983 году. Они говорят: «Красавчик!».
Интересно, что в семинарии я долгое время не мог подходить под благословение к владыке ректору. Просто в Суворовском училище, если ты попался на глаза командиру взвода, он может заставить тебя делать что угодно. В его присутствии ты в любом случае должен пройти строевым шагом. Если ему что-то не понравится, будет муштровать, сколько захочет. Поэтому курсанты стараются оббегать взводного за километр. А в семинарии наоборот: если увидел священника, тем более владыку ректора, его нужно по-христиански приветствовать. Я привык, но не сразу.
Я посмеялся и решил служить
На втором курсе магистратуры меня рукоположили во диакона, через год – во пресвитера. После окончания академии, когда я полгода отслужил в храме святителя Петра, митрополита Московского, вдруг звонят родители и говорят: «Тебе повестка». Я приехал в военкомат и объяснил, что, во-первых, учусь в аспирантуре, во-вторых, у меня трёхмесячный ребенок, а жена в реанимации (осложнения после родов), а в-третьих, я священник. Они, разумеется, дали отсрочку, а потом вдруг позвонил сам военком и сказал, что меня нужно призвать. Я посмеялся и решил, что пойду служить.
Единственное, что для меня сделали, – архимандрит Алексий (Ганьжин), председатель отдела по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями Санкт-Петербургской епархии, помог определить меня служить матросом в Кронштадте, в 907-й Объединённый учебный центр ВМФ РФ. И я отбыл к месту службы.
Матрос-баталёрщик-священник
Я пришёл на флот в 24 года. Жил в казарме, как и все матросы. Меня определили баталёрщиком – тем, кто заведует хозяйством. Помню, что старшины удивлялись за дверью: «Мало того что он священник, так он ещё и с руками». Мой сан, конечно, никаких привилегий на службе не предполагал, я ходил в те же наряды, что и все. Кроме одной: каждое воскресенье я служил в Николаевском морском соборе. Приходил туда в форме, кирзовых сапогах, бритый наголо и переоблачался. Священники, конечно, надо мной шутили, как когда-то в училище офицеры.
Когда я пришёл, мало кто из ребят интересовался церковью, зато мусульмане говорили русским: если бы наш мулла служил, мы бы руки ему целовали. Тогда я начал говорить с ребятами о вере.
Когда закончил службу, мне предложили остаться в Кронштадте и окормлять ребят 907-го Объединённого учебного центра. На неделе я возвращаюсь в свою воинскую часть, в воскресенье многие из них бывают в соборе на службе. Можно сказать, мы не расставались и не расстаёмся: видимся два-три раза в неделю, но они просят приходить ещё чаще.
Когда приходит новый призыв, на первой встрече я говорю: «Ребята, армия – не потеря года жизни, как часто считают. Здесь продолжается самое важное – становление вашей личности. Может, и я как священнослужитель смогу внести в это свою лепту. Надеюсь, то, что вы тут поймёте, станет важной частью вас». Когда я это произношу, обычно наступает тишина.
Если я и говорю о Боге, то только из своего личного опыта. Меня ещё помнят как хорошего матроса и не стесняются доверять личные истории, задавать трудные вопросы. Я не рассказываю им какие-то догматы, а пытаюсь, как говорил нам один очень хороший преподаватель духовной академии, не навязать чтение Библии, а сделать так, чтобы они её полюбили. И так со всем, что связано с Церковью и верой. Самое важное – это общение, доверие и то, что мне самому с ними очень интересно.
Отец Адам Бокарев с призывниками 907-го Объединенного учебного центра