Алтарь и кабинет
Когда уходят гиганты, настоящие учителя, которым ты обязан тем, что имеешь, всегда чувствуешь одновременно долг и замешательство. Любого впечатляют и биография, и библиография отца Роберта, его научные достижения и обилие публикаций – всего их более 800, объем некоторых из них превышает 700 страниц. В числе знаменитых трудов Тафта – фундаментальная серия монографий о литургии Иоанна Златоуста, приводящая исследователей богослужения, богословов и историков церкви в священный трепет. Конечно, он был кабинетным учёным, дисциплинированным и последовательным: вставал каждое утро как солдат ни свет ни заря, совершал литургию и трудился в библиотеках – исследовал, сопоставлял, собирал, а также наставлял, поддерживал и учил. Но не пространством кабинета было очерчено его видение того, что мы называем сердечным словом «молитва», и не ради одной лишь науки был весь его труд.
Отец Роберт пытался всеми силами отстаивать и церковный опыт богослужения, и разумное знание, требующее рассмотрения каждого литургического факта, каждого литургического текста в контексте – историческом, общественном, социальном. Труд его одного можно сравнить с деятельностью целой исторической школы «Анналов» и её крупнейших представителей – Люсьена Февра, Марка Блока, Жака Ле Гоффа. Действительно, мысли Тафта почти буквально повторяют положения школы «Анналов» в медиевистике. Жизненный путь великого учёного был длинным и плодотворным. После Тафта и благодаря ему вся серьёзная церковная наука стала другой, его вклад оказался определяющим – не только для учёных, историков, литургистов, но просто для христиан, членов кафолической Христовой церкви на Востоке и Западе, желающих быть «живыми камнями», устрояющими наш «духовный дом».
Роберт Тафт за работой
Знать и понимать
Источник по природе своей нем, и исследователь только тогда сможет «разговорить» его, когда максимально учтёт все данные не только этого источника, но и сопутствующих фактов и свидетельств, прямых и косвенных, а главное – будет задавать источнику вопросы. Источники, понятые широко: не только литургические книги, рукописи, но и агиографические тексты, толкования, переписка, архитектурные и материальные свидетельства – должны быть максимально учтены при попытке реконструировать прошлое и понять, что было у людей в головах.
Понять в данном случае – ключевое слово. Тафт многократно повторял, что поиски объяснения проистекают из простого человеческого желания знать и понимать, просто известные факты нас совершенно не удовлетворяют. Довольствоваться только описанием или упорядочиванием данных, извлечённых из источников, означает отказаться от осмысления истории. «Знание – не накопление данных и даже не поиск новых фактов, но вскрытие их взаимоотношений, чтобы объяснить новые сведения или объяснить новым способом старые».
Действительно, если у исследователя уже есть заранее сложившаяся концепция и он только подбирает под неё факты, то такого человека вряд ли можно назвать учёным. Учёный как опытный криминалист будет задавать неудобные и неожиданные вопросы к источнику, а не предлагать готовые ответы. История богослужения в трудах Тафта приобретает характер настоящего детективного расследования, где разгадка откроется, только если ты не будешь пренебрегать никакими фактами, даже самым несущественными, а тем более неудобными. У историка нет другого пути.
Родственник Роберта Тафта – Уильям Тафт, 27-й президент СШАЗолотой век, честность и щедрость
Такой подход оказывается беспощаден к теориям, отталкивающимся от некоего «золотого века богослужения». Теория «золотого века» не выдерживает проверки источниками, поскольку всякий раз сводится к подбору фактов и предположений под высказанную идеальную гипотезу. Следующий тезис можно счесть азбукой учёного-исследователя, но для литургики внимание к нему по-прежнему сохраняет актуальность: каждый известный текст должен быть рассмотрен и проанализирован в соответствующем контексте. «Слова – это слова, а дела – это дела». Контекстный анализ – это также элемент научной честности. И есть ещё одно качество учёного-друга и учителя: удивляет, насколько Тафт был щепетилен не только в отношении использованных текстов коллег и чужих достижений, но и высказанных в диалоге мыслей – естественно, неопубликованных. Он никогда не уставал ссылаться даже на рекомендации (!), в том числе своих младших коллег и даже учеников. Эта его щедрость просто поражает. А ведь как важно для молодого исследователя, если в своей работе его упомянет или процитирует такой признанный деятель науки, как Тафт.
Труд любви
Исполняя благословение своего старшего друга и учителя Хуана Матеоса, подготовившего монографию «Служение Слова в византийской литургии», Тафт продолжил исследование самой популярной в современной богослужебной практике литургии св. Иоанна Златоуста и написал несколько фундаментальных работ об истории развития литургического чина, каждая из которых в отдельности могла бы составить славу своему автору: «Великий вход», «Диптихи», «Предпричастные обряды» и «Причащение, постпричастные обряды и завершающие обряды литургии» (суммарный объем этих текстов составляет более 2 200 страниц), не говоря о множестве научных статей, посвящённых различным деталям литургического последования. В последние годы и буквально до последних дней он продолжал трудиться над исследованием анафоры – главной христианской молитвы и центральной части литургии верных.
Среди фундаментальных его работ следует назвать масштабный курс лекций о богослужении суточного круга, который был переработан им в монографию «Литургия часов Востока и Запада», получившую церковные и научные награды. Каждая страница его книг свидетельствует о том, что это был труд любви к молитве Церкви и Христу. Все, кто обращается к его текстам, могут засвидетельствовать живой, богатый, образный и вместе с тем ясный язык, а также редкое качество этого автора: все его тексты, что называется, reader-friendly – написаны ради читателя. Нет, материя его исследований отнюдь не проста, однако они неизменно увлекают исследовательской глубиной и церковной постановкой проблем, широтой контекста, и перед тобой раскрывается красота Божьей нивы, на которой Господь трудился и радовался вместе со Своим народом.
Роберт Тафт и сестра Васса в библиотекеСпаситель мира, спаси Россию
Такое знание произрастает из живой веры, никак по-другому. Тафту было интересно узнать все формы жизни, которые Дух Божий творил и созидал на протяжении человеческой истории. Более того, это познание сродни любви в библейском смысле, когда мы говорим, что «познать» означает «полюбить». Отец Роберт Тафт полюбил восточно-христианскую традицию молитвы от всего сердца. Одна из его работ называется «Russian Liturgy, a Mirror of the Russian Soul» / «Русская литургия: зеркало русской души». Он специально выучил русский язык, чтобы иметь возможность изучать рукописи и читать труды исследователей, написанные на русском языке. Но не только – отец Роберт также очень любил русскую прозу, поэзию, философскую мысль и хорошо разбирался в них. Каждый день с молодых лет он молился о нашей стране и нашей Церкви: «Спаситель мира, спаси Россию!».
Богослужение и современность
«Когда мы слышим, что "в Православной церкви не было вопроса о “литургическом обновлении”, потому что Православная церковь сохраняет литургический дух ранней церкви и продолжает жить этим духом", – то это и есть миф». Христос согласно Евангелию «творит все новое» и в жизни, и в молитве. Как отражение внутреннего мира православия восточное богослужение «сохранило в сокровищнице своего прошлого те элементы, которые чрезвычайно привлекают современного человека и в которых он отчаянно нуждается»: примирение с ближним, внимание к творению, осмысленность молитвы и жизни.
«Идеология – враг всякого взаимопонимания. Это не значит, что мы отступаемся от нашей веры и католики перестают быть католиками, а православные – православными. Это означает только одно: современная богословская среда – научная и всеобщая, ищущая истину, где бы она ни находилась, не считаясь с теми, кому она нравится, кто полагает её обоснованной или же неубедительной. Lex orandi legem statuat credendi [Закон веры устанавливается законом молитвы] – изречение это настолько глубокое и настолько верное, что мы, пожалуй, едва начали проникать в его глубину. Мы не можем переворачивать его с ног на голову и отдавать в заложники идеологии».
***
И последнее. Архимандрит Роберт Тафт был настоящим христианином, тружеником на Божьей ниве. Все его исследования всегда прибавляют что-то к смыслу христианской молитвы, умножают его. История важна не для того только, чтобы мы могли обернуться в прошлое, потешить себя информацией о былом и даже изменить что-то в настоящем. Её познание может умножить смыслы и изменить горизонты нашего понимания сегодня через соединение открывающихся смыслов нам – сегодняшним – с историческим опытом прошлого, которое не тонет, как град Китеж, в толще исторического времени, но остаётся актуальным, ибо оно также присутствует «днесь». И в этом уникальном соединении совершается, творится новое. «Христос сегодня, всегда и вовеки Тот же», и Христос снова и снова приходит к ученикам, которые страха ради иудейска заперлись в горнице, и дает им Свой мир. «Вот, Я творю всё новое», и Ecclessia est semper reformanda (Церковь всегда обновляется), однако Христос остается сегодня и всегда Тем, Кем и был, и есть, и потому мы каждой евхаристией и каждым своим собранием призваны возвещать Его Смерть и исповедовать Его Воскресение. Ради этого и совершается общая молитва христиан. Вот почему история христианской молитвы для архимандрита Роберта Тафта всегда была живой, и не случайно его исследования так полифоничны: в них история говорит разными голосами участников и свидетелей ради нашего сегодняшнего служения, нашего понимания, нашей молитвы и христианского свидетельства сегодня современному миру, который задыхается без соли и света евангельского благовестия.
Архимандрит Роберт Тафт
