Центральная тема любой религии, любой веры – судьба человека и преодоление им страданий, которыми наполнен этот мир под завязку: болезни, бедность, отчуждение, вражда, глупость, опустошение, страхи и ужасы, наконец, смерти и собственная смерть. Все религиозные системы учат, как обойти зло, остановить его, заговорить – только христианам предлагается идти на глубину страдания, как шёл сам Иисус Христос – особенно в последние дни своего земного существования, в Страстную Седмицу, которая в переводе со славянского и будет звучать как Неделя Страдания.
Её-то, эту последнюю неделю, и осмысляют в православной традиции с особым тщанием – богослужения Страстной помогают раскрыть и пережить кульминацию земного пути Христа и Его друзей, Его общины. Жаль, что молитва на мало понятном большинству людей церковнославянском языке, передавая эмоциональное настроение, скрывает не только нюансы, но и основной смысл трагедии, происшедшей тогда и продолжающейся для нас живущих и верующих во Христа доныне. Христос был не просто коварно схвачен врагами – Он добровольно выбрал такую долю, где его ждало ложное обвинение, безжалостный несправедливый суд, пытки, предательство, казнь под насмешки тех, ради кого Он жил и умирал. Почему нельзя было прожить иначе? Ведь предлагались разные сценарии, вполне сносные и с хорошим концом.
Меня много лет не оставляет одна мысль: Христа приговорили к смерти не воры и разбойники, а добрые люди, представители закона и священники, получившие к тому же всеобщее одобрение. Недаром в романе Михаила Булгакова Иешуа обращается к людям, собирающимся его распять, «добрый человек». Добрые люди, берегущие от боли себя и других и убили Его именно за то, что Он предложил этот путь, несущий страдания, как безальтернативный для каждого из нас. Человеческая интуиция римлян и израильтян сработала тут одинаково точно, как безусловный рефлекс – люди отпрянули от боли.
Но Он почему-то сразу выбрал этот путь, шёл по нему уверенно и свободно – не вот тебе напролом, а огибая препятствия, которые считал нужным обойти: проходил, когда хотел, мимо тех, которые хотели Его схватить и убить до того, как Он исполнит своё служение, тайно приходил в Иерусалим, когда было очень опасно. И при этом упрямо держал направление на Крест.
Уже во время искушения в пустыне сразу после своего крещения в Иордане Иисус отвергает три довольно надежных – при Его талантах – варианта стать царём в Израиле и даже во всём мире.
Первое искушение – хлебом. Возьми, сделай камни хлебом (потом он вообще будет делать хлеб из ничего, накормив досыта пятью буханками пять тысяч), раздавай людям, и они поверят в тебя. Сколько голодных, нуждающихся, нищих ищут пропитания! Они пойдут за тобой всюду, если увидят, что ты добрый царь, жалеешь людей, владеешь главным источником жизни – пищей. Второе искушение – чудом: бросься вниз с высоты храма и взлети! Народ хочет видеть правителя волшебником и героем. Но нет. Зато без всякой пользы пойдёт по водам в бурю к лодке с ученикам. То есть может, когда захочет. Третий, предложенный Христу дар – власть над миром. Если все и всё будет подчинено тебе, то добрый, разумный, хороший – ты поведёшь людей к процветанию и счастью.
Картина Ивана Крамского «Христос в пустыне». Фото: Государственная Третьяковская галереяВсе эти пути Иисус отвергает как сатанинские, не добрые, не спасительные, бессильные сделать человека счастливым. Человек обретает полноту и силу жизни, становится самим собой, не когда он сыт и пребывает в комфортных условиях, не когда он защищен от невзгод волшебством или находится под мощным покровительством власти.
Самый беспроигрышный ход Христос мог сделать после воскресения. Надо было просто явиться римскому наместнику в Иудее Пилату и первосвященнику Кайафе и сказать: «Ну что, мужики, чья взяла? Обижать вас не стану, я не такой. Давайте собирайте там всех иудеев-эллинов, скажите, что ошибались – теперь нищие духом, плачущие и кроткие будут счастливы. Кто хочет жить вечно, скорей креститесь и становитесь христианами, остальные погибнут». По-моему, вышло бы и мощно, и убедительно.
Почему-то Он так не сделал и не делает все две тысячи лет. Воскреснув, пошёл к тем, кто скорбел от Его потери, от того, что не знал, как уберечь Учителя, что сам оказался в эти Страстные дни не на высоте. Христос, кажется, сразу знал, что счастливы есть и будут несущие страдания: изгнанные за правду и те, кого буду бесчестить и гнать за веру в Бога, как Он предсказывал в Нагорной проповеди.
Оказывается страдание Христа, смысл которого мы силимся разгадать в последних главах Евангелий и постичь в молитвах Страстной недели имеет в себе ядерный заряд. Не вообще страдания – это надо подчеркнуть – страдания чаще всего человека унижают и ранят. Но именно страдания Христовы. Они как надрез на дереве, к которому прививают новую ветвь райского древа Жизни. Такими становятся страдания и поношения, связанные с началом благочестивой жизни по вере. Кто-то в конце XX века сказал, что наступают времена, когда вместо венца мучениковов на христиан постараются напялить колпак шута. Такими страданиями становится солидарное несение скорби другого человека, иногда не одного, и даже целого народа, чтобы стать им опорой. Это страдания за утверждение Божьей правды, за созидание настоящих христианских отношений между верующими. Ведь христиане, прячась от святых страданий, даже между собой, согласитесь, часто живут так, что их не отличишь от неверующих: не делятся своей верой с теми, кто её не знает, не имеют между собой подлинной горячей любви и верной дружбы. «Узкий путь – страдальческий путь, – говорил исповедник веры, московский священник Сергий (Савельев). – Но в страдании – счастье. Подлинное счастье без страданий не бывает. Тот, кто ищет счастье без страданий, – слепой человек, он ничего не понимает».
