Подготовка к съезду «альтернативной православный церкви» большевики начали одновременно с началом кампании по изъятию церковных ценностей у церкви настоящей. Что лишний раз доказывает, что чекистов интересовали не столько сами ценности для помощи голодающим, сколько идеологическая борьба против православия вообще.
Само же появление «Живой церкви» – таково было в те годы название обновленческой церкви – было разыграно как по нотам.
9 мая 1922 года патриарх Московский и всея России Тихон был привлечён к уголовной ответственности за «контрреволюционную и шпионскую деятельность», дал расписку в знак ознакомления с этим приговором, подписку о невыезде и был заключён под домашний арест.
Ночью 12 мая 1922 года к Тихону прибыла делегация из Петрограда в сопровождении сотрудников ГПУ: протоиерей Александр Введенский, священники Владимир Красницкий и Евгений Белков.
Троица удивительная.
Первый именовал себя «митрополитом-Апологетом-Благовестником». До революции – обычный полковой священник, потом – уже после февральского переворота – занялся политикой, организовал «Союз демократического православного духовенства и мирян». Баронесса Мария Врангель вспоминала, что в революционном Петрограде Введенский стал своего рода гуру для экзальтированного бомонда: «Введенский пользуется громадной популярностью, за ним ходят толпы народа. Приезд его для служения в какую-нибудь церковь производит сенсацию. Из него уже сделали фетиш: рассказывают даже о целом ряде его чудес. Это молодой человек 32 лет, с университетским образованием, окончил два факультета, с большой эрудицией, увлекательный оратор… Богослужение его – экстаз. Он весь горит и всё время приковывает внимание, наэлектризовывает вас…»
Александр Введенский. Фото: общественное достояниеПротоиерей Владимир Красницкий – «черносотенец» до революции и активный член “Союза русского народа». Сейчас – агент ГПУ.
Евгений Белков – эсер, бывший студент Петроградского универа, автор запрещённой при царе брошюры «В мире рясы», содержавшей резкие нападки на высшее духовенство и монашество. В 1918 году неожиданно сам принял сан – не по велению сердца, конечно, а по заданию ВЧК, потому что надо было контролировать нарождающиеся православные братства в Петрограде.
И вот эта троица, от которой за версту разит Лубянкой, берёт Патриарха за пуговицу и с ходу обвиняет в нагнетании конфронтации с государством. Более того, Введенский потребовал, чтобы Тихон на время ареста отказался от своих полномочий.
Кому же передать полномочия?
А вот хотя бы Антонину Грановскому, бывшему епископу Нарвскому, викарию Санкт-Петербургской епархии. Он и до революции был членом либерального движения «За церковное обновление», и сейчас со многими видными большевиками на короткой ноге – как член Комитета помощи голодающим («Помгола») и эксперт на судебном процессе по делу о сопротивлении изъятию церковных ценностей в Москве. Именно такой лидер и нужен сейчас Церкви – гибкий, дипломатичный менеджер.
Тихон согласился снять с себя полномочия, но подписал резолюцию о временной передаче церковной власти с 16 мая митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому).
* * *
В ответ уже 14 мая 1922 года в «Известиях» появляется «Воззвание верующим сынам Православной Церкви России», в котором Введенский, Красницкий и Белков потребовали пролетарского суда над «виновниками церковной разрухи» и разжигателями «гражданской войны Церкви против государства».
Уже на следующий день обновленцев принял сам Председатель ВЦИК Михаил Калинин, который подписал указ об учреждении нового Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Первым его руководителем и стал экс-епископ Антонин Грановский, вновь возведённый обновленцами в сан митрополита.
Владимир Красницкий, Пётр Блинов, Антонин (Грановский). Фото: общественное достояниеЕще через день – 18 мая 1922 года – власти, чтобы облегчить обновленцам захват Патриаршей канцелярии и задачу овладения властью, Патриарха Тихона перевезли в Донской монастырь в Москве, где его поместили в строгую изоляцию.
В тот же день секретарь ЦК Валериан Куйбышев отправил губкомам и обкомам инструкцию для продолжения антицерковной работы: «Сообщается Вам, что внутри церковной организации начинается широкое обновленческое движение. Партийные организации должны самым внимательным образом следить за ним. Партия твердо стоит на своей принципиальной позиции, враждебной всякой религии. Советская власть, проведшая отделение церкви от государства, продолжает политику официального невмешательства в церковные и религиозные дела. Но для партии далеко не безразлично, стоят ли во главе церковной организации, охватывающей десятки миллионов верующих, контрреволюционные заговорщики или элементы лояльно настроенные к советской власти. Рекомендуется оказать всякую возможную, но неофициальную поддержку обновленческому движению… Необходимо содействовать тому, чтобы на предстоящем церковном поместном соборе большинство оказалось за лояльными к советской власти элементами. Во внутренние разногласия среди обновленческой части духовенства по вопросу о нужности или ненужности патриарха, степени и характере самоуправления приходов, а также в национальные трения рекомендуется не вмешиваться, помня, однако, что обострение борьбы по всем этим вопросам для нас желательно. Работа должна происходить с максимальной осторожностью и тактичностью через вашего неофициального уполномоченного по церковным делам. Официально на страницах печати выступления обновленцев против церковного феодализма критиковать с точки зрения их непоследовательности и половинчатости, не стараясь в этой критике заострять вопрос на борьбе с религией вообще, дабы не затруднять раскол внутри церкви».
Поддержал линию на партии на раскол церкви и сам Лев Троцкий: «Централизованная церковь при лояльном и фактически бессильном патриархе имеет известные преимущества. Полная децентрализация может сопровождаться более глубоким внедрением церкви в массы путем приспособления к местным условиям. Возможна, наконец, и даже вполне вероятна такая комбинация, когда часть церкви сохраняет лояльного патриарха, которого не признает другая часть церкви, организующаяся под знаменем синода или полной автономии общин. В конце концов, такая комбинация была бы, пожалуй, самой выгодной».
* * *
29 мая 1922 года в Москве прошло учредительное собрание «Живой Церкви», которую возглавил священник Владимир Красницкий.
Также вышел первый номер журнала «Живая Церковь», в котором Красницкий объявил войну существующему порядку избрания епископов – дескать, пора уже освободить духовенства «от мертвящего гнёта монашества, оно должно получить в свои руки органы церковного управления и непременно получить свободный доступ к епископскому сану».
Понятно, что такая реформа была нужна только затем, чтобы быстрее заменить старых епископов своими людьми.
Также для привлечения большей части священников в свои ряды Красницкий пообещал решить две давние проблемы – во-первых, разрешить епископам жениться, во-вторых, допустить разводы и возможность заключения второго брака для духовенства.
Кстати, именно тогда на страницах печати и впервые появилось слово «Обновленческая церковь» – как намёк на то самое движение «За церковное обновление», которое возникло ещё до революции и шло в церковном русле как ответ на внутренний запрос довольно большой части священнослужителей на необходимость проведения внутренних церковных преобразований.
Впрочем, сегодня уже нет никакого смысла говорить о каких-то модернистских идеях обновленческой церкви, потому что главная характеристика обновленческого раскола стал сервилизм перед безбожной советской властью, их стремление приспособиться к новым условиям – на правах помощников политруков.
Церковный историк священник Илья Соловьев писал: «Обновленчество или, иначе говоря, обновленческий раскол это совершенно другое движение, чем ”Движение за церковное обновление”. В главном вопросе об отношении Церкви и государства ”Движение за церковное обновление” и обновленчество стояли на прямо противоположных позициях: если до революции мы видим стремление к церковной свободе, к освобождению от слишком тесных объятий государства, то после революции мы видим, что фактически обновленцы пытались создать новый альянс, еще худший альянс Церкви и власти. В этом их главное различие. Да, были и совпадения: и до революции речь шла о том, что тайные молитвы необходимо за Литургией читать вслух; об этом же говорили и некоторые деятели обновленчества, но разве это говорит о том, что это два совершенно одинаковых течения? Конечно, нет. Ведь надо смотреть по существу, смотреть на основной вектор этого движения».
Церковный историк и священник Александр Мазырин: «В действительности обновленческий раскол состоял по большей части из лиц, которые ни к какому обновлению и церковным реформам не стремились, разве что за исключением женатого епископата и второбрачия духовенства. Даже к переводу богослужения на современные языки обновленцы в реальности были настроены в массе своей отрицательно и практиковали старое богослужение, да и внешне старались не отличаться от „тихоновцев“»...
* * *
Но – только внешне.
6-16 августа 1922 года в Москве прошёл Первый Всероссийский съезд «Живой Церкви», на который прибыли 190 делегатов из 24 епархий. В ходе дискуссии большинство делегатов высказалось за отмену «привилегий» монашества. Также съезд постановил просить ВЦУ дать распоряжение о немедленном прекращении поминовения имени Патриарха Тихона за богослужением – таким образом, они открыто отказались признать предстоятеля русской церкви.
Также на съезде было принято решение как можно скорее провести Поместный собор - чтобы все эти решения ввести в силу.
Но вот с собором неожиданно вышла заминка.
В ЦК партии решили как можно дольше затянуть процесс созыва собора «обновленцев» – чтобы как можно сильнее погрузить церковь в раскол.
Об этом практически открыто на страницах «Правды» признавался сам Сталин: «Надо дать основательно разодраться отцам церкви и тем окончательно дискредитировать себя в глазах населения».
И в этом «живоцерковники» преуспели.
Много лет спустя Антонин Грановский писал: «Ко времени Собора 1923 года не осталось ни одного пьяницы, ни одного пошляка, который не пролез бы в церковное управление и не покрыл бы себя титулом или митрой. Живоцерковнические и содацевские архиереи не хотели посвящаться в епископы, их производили сразу во второй чин архиепископа. Вся Сибирь покрылась сетью архиепископов, наскочивших на архиерейские кафедры прямо из пьяных дьячков. Наплодилось невероятное количество архиепископов, митрополитов, которым не хватает белого крепу на клобуки. Открылась чудовищная, безудержная, хищная, ненасытная поповская свистопляска, какой-то наградный садизм…»
Антонин Грановский. Фото: общественное достояниеТем не менее, к апрелю 1923 года обновленцы смогли занять две трети из 30 тысяч действовавших в то время храмов. И большевики сочли первую фазу своего эксперимента успешно завершенной.
* * *
Для проведения «Второго Поместного Всероссийского Собора» (первый прошёл в 1917-1918 годах – на нём и был избран Патриарх Тихон) власти выделили обновленцам храм Христа Спасителя. После Божественной Литургии и торжественного молебна, «митрополит Московский и всея России» Антонин (Грановский) прочитал специальную Грамоту:
«Отечество наше совершает переустройство жизни нашей на новых началах. Изменяется уклад народного быта. Отечественная церковь, застигнутая революционной очистительной бурей, ужаснулась её и не нашла в себе бодрости выйти на путь деятельного участия в общественном строительстве…»
Вскоре Собор вынес резолюцию о поддержке советской власти и объявил о извержении из сана и лишении монашества патриарха Тихона.
Само Патриаршество было упразднено как «монархический и контрреволюционный способ руководства Церковью».
Также Собор постановил отменить церковный календарь и перейти на григорианский календарь.
Все монастыри закрывались и превращались в трудовые коммуны и церковные приходы.
Ну и обещанное: разрешение второбрачия для священников, введение женатого епископата.
* * *
И тут большевики сделали то, чего обновленцы никак не ожидали.
27 июня 1923 года Патриарх Тихон был освобождён властями из заключения, после чего многие отпавшие в обновленчество иерархи, клирики и миряне стали в очередь, чтобы принести покаяние в грехе раскола. Буквально за считанные недели произошло быстрое восстановление структур «тихоновской», Церкви, хотя она и рассматривалась государственной властью как «нелегальная организация».
Обновленцы недоумевали: как же так?! А как же мы?! Мы же сделали все, что вы от вас хотели!..
И только «митрополит Московский и всея России» Антонин Грановский первым понял простую мысль, что настоящая цель большевиков состоит вовсе не в том, чтобы подчинить себе церковь или сделать из неё «идеологический отдел по работе с верующими». Нет, цель большевизма – полностью уничтожить православие.
Уничтожить целой серией расколов, постоянно стравливая верующих друг против друга.
Поэтому усиление «Живой церкви», созданной как таран против Патриарха Тихона, совсем невыгодно власти – напротив, сейчас пришла пора самим «живоцерковники» стать жертвой революционной «целесообразности».
И «Живую церковь» потрясла серия расколов – первым ушёл Антонин Грановский, организовав свой «Союз церковного возрождения».
Ушёл и Введенский – он примкнул к «Союзу общин древлеапостольской церкви».
Но большевики только подливали масла в огонь – 24 июля 1923 года Антирелигиозная комиссия при ЦК ВКП(б) принимает решение об объединении всех обновленческих групп в единое целое.
Через две недели на пленуме Высшего церковного совета были приняты постановления о роспуске всех обновленческих течений и переименовании Высшего Церковного Совета в «Священный Синод Российской православной церкви».
Интересно, что первой этому решению не подчинилась именно сама «Живая Церковь» под руководством Красницкого, которая решила жить функционировать самостоятельно. Потеряв поддержку чекистов большевиков, она быстро ужалась до кружка приверженцев Красницкого, уступив свое место уже другим «обновленцам».
Впрочем, и их век был недолог – «Обновленческая церковь» существовала до 1943 года, до прекращения гонений на каноническую церковь. После чего были ликвидированы самой властью – за ненадобностью.
