Гай Флавий Валерий Константин был внебрачным сыном вице-императора Констанция Хлора и простолюдинки Елены, дочери безвестного трактирщика из городка Наисса на территории нынешней Сербии.
Амвросий Медиоланский писал, что Елена познакомилась с будущим императором, когда Констанций, еще совсем молодой офицер, объезжал лошадей, а она подавала ему вино.
Но их отношения были недолгими. Вскоре отец женился на дочери императора Максимиана и был назначен цезарем провинции Галлия Белгика, а затем и Британии. Тем не менее, Констанций признал сына, и юный Константин вырос как настоящий принц того времени – заложником при императорском дворе в Никомедии, где правил Диоклетиан.
Когда же Констанций Хлор, правивший в Британии, оказался при смерти, Константин бежал из дворца, и, как писал историк Лактанций, «с невероятной быстротой прибыл он к уже угасающему отцу, который, препоручив его солдатам, передал ему из своих рук власть».
В итоге разгневанному императору Галерию, преемнику Диоклетиана, ничего не оставалось делать, как признать Константина цезарем – то есть, младшим соправителем.
Константину в этот момент было всего 21 год, и он стал самым молодым цезарем на троне империи. Для сравнения – его отец, Констанций Хлор, был провозглашен цезарем в 55 лет. Диоклетиан получил власть в 42 года, а Галерий – в 63.
Так что, нет ничего удивительного в том, что когда после смерти Галерия вспыхнула гражданская война между четырьмя другими претендентами на трон, Константину удалось перетянуть на свою сторону всех христиан империи – в те годы христианство считалось уделом молодого бунтарского поколения.
Основным же соперником Константина стал Максенций – сын Максимиана Геркулия и зять Галерия, поклонник языческих культов, которого народная молва рисовала чуть ли не в образе самого сатаны. И уст в уста передавалась история, как накануне решающей битвы Константин увидел сон: ему необходимо начертать изображение христианского креста на стягах, и тогда он одержит победу («и сим победиши»). Так и вышло.
Победу “христианской партии” зафиксировал так называемый Миланский эдикт от 313 года, в котором Константин провозгласил свободу совести: «Руководствуясь здравым и правым смыслом, мы объявляем следующее наше решение: никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит...»
* * *
Константин завоевал Рим, но не самих римлян, которые наградили его презрительной кличкой «Трахала», что в переводе с греческого означает «сушеный». Старая родовая аристократия презирала молодого императора-выскочку, Константин в ответ платил сенатором той же монетой, выражая при каждом случае свое надменное пренебрежение. Простой же народ боялся свирепого и подозрительного характера императора.
Константин во время битвы у Мильвийского моста. Фото: Bibliothèque nationale de FranceВпрочем, неприязнь была взаимной – Константину точно также не нравился Рим, эти толстозадые вельможи, их хвастовство, бахвальство и лицемерие, этот жадный плебс, это хаотичное нагромождение ветхих дворцов и убогих лачуг, постоянный запах пота и нечистот. Просидев в Риме три месяца, он сбежал в Медиолан – нынешний Милан, куда и перенес императорскую резиденцию, а потом и вовсе основал новую столицу – на месте греческого городка Byzantium, что стоял на европейском берегу Босфора, в месте, где Европа соприкасается с Азией. Расположение города имело огромное символическое значение: Константин словно порывал с деградирующим Римом и разворачивал империи в сторону прогрессивного Востока, откуда исходил свет не только новой религии, но и эллинистической цивилизации и просвещения.
Было и еще одно обстоятельство в пользу Византия: этот город был дотла разорен – сначала готами, затем солдатами Септимия Севера. Пограбили византийцев основательно, выметая все подчистую, а что не могли утащить - уничтожали. То есть, это была идеальная стройплощадка, на которой Константин вознамерился построить город своих снов. Второй Рим, только лучше, больше и красивее первого. Город, который станет символом нового государства и новой веры. (Впрочем, как свидетельствовал историк Зосим, в Константинополе нашлось место и для язычников – так, возле ипподрома был построен храм Диоскуров, храм Аполлона и храм Матери богов).
Возведение Константинополя велось стахановскими темпами и петровскими методами. Для строительства было нанято свыше 40 тысяч готских воинов, которые временно переквалифицировались в рабочие. Только на сооружение городских стен, крытых колоннад, водохранилищ и водопровода было израсходовано 60 тысяч фунтов золота. Для того, чтобы собрать необходимые средства, Константин обложил тяжелейшими налогами всех своих подданных, а когда в казне закончились деньги, император, не сомневаясь ни минуты, повелел изъять все золото из кладовых языческих храмов. Заодно солдаты забирали и мраморные статуи, которые были необходимы для украшения новой столицы. Но Константин добился своего, и в мае 330 года от Р.Х. – всего через пять лет после начала строительства! – состоялось официальное открытие новой столицы, которое сопровождалось 40-дневными празднествами и увеселениями.
Но куда более трудным делом, нежели строительство второго Рима, оказалось возведение фундамента христианства как новой государственной религии.
* * *
За три века подпольной жизни многочисленные проповедники настолько извратили евангельское учение, что ни о какой единой христианской религии не могло быть и речи.
Особенно губительной для Церкви оказалась возникшая на Востоке ересь Ария, дерзнувшего отвергнуть Божественную сущность Сына Божия и учить о тварности Иисуса Христа.
В догматические споры были вовлечены и простые прихожане.
«Ты спросишь о волах, а он любомудрствует тебе о Рожденном и Нерожденном, – писал богослов Григорий Нисский. – Хочешь узнать о цене хлеба, а он отвечает тебе, что Отец больше, а Сын у Него под рукой; если скажешь, что пригодна баня, решительно говорит, что Сын из ничего. Не знаю, как надлежит назвать это зло – бредом или сумасшествием и такой повальною болезнью, которая производит помешательство в рассудке».
Для разрешения всех противоречий в 325 году по повелению императора в городе Никее был созван Первый Вселенский Собор. 318 епископов собрались на этот Собор, его участниками были епископы-исповедники в период гонений и многие другие светильники Церкви, среди которых – святитель Николай Мирликийский. Император присутствовал на заседаниях Собора. Ересь Ария была осуждена и составлен Символ веры, в который был внесен термин «Единосущный Отцу», навсегда закрепивший в сознании православных христиан истину о Божественности Иисуса Христа, принявшего человеческую природу для искупления всего человеческого рода.
Сам Арий был приговорен к ссылке в провинцию Иллирия (позже он был убит своими противниками в Константинополе).
* * *
Уже не следующий год императрица Елена совершила паломничество в Иерусалим – вернее, в римский город Colonia Aelia Capitolina, построенный на руинах Иерусалима.
Фреска Аньоло Гадди "Обретение Животворящего Креста Еленой в Иерусалиме". Фото: Chapel, Santa Croce, FlorenceЭто был обычный римский город – с прямыми улицами, идущими строго с севера на юг и с запада на восток, а в самом центре располагалась площадь Форума с красивыми колоннадами и портиками, защищающими от палящего зноя. Кстати, когда экскурсоводы показывают туристам «древний Иерусалим», они на самом деле показывают стены колонии Элия Капитолина.
Мечтой Елены было найти свидетельства земной жизни Христа, связанные с Его именем Святыни, и, конечно же, сам Животворящий Крест, которые, по преданию, ученики Христа спрятали в тайном месте. Долгое время её поиски оставались безуспешными. Наконец ей указали на одного старого еврея по имени Иуда, который и показал: Крест зарыт под языческим храмом Венеры, что был поставлен Адрианом прямо на горе Голгофе.
И точно – в пещере под храмом она обнаружила Крест Господень, гвозди и табличку с надписью «Иисус Назорей, Царь Иудейский». И еще два креста – те, что остались после казни обычных разбойников
Иерусалимский епископ Макарий предложил приложить поочередно каждый из них к тяжелобольной женщине. Когда та исцелилась после прикосновения к одному из крестов, все собравшиеся прославили Бога, указавшего на величайшую святыню Истинного Креста Господня.
* * *
Над пещерой Гроба Господня сам император Константин повелел соорудить великолепный храм в славу Воскресения Христова. Святая Елена отдала Животворящий Крест на хранение Патриарху, часть же Креста взяла с собой для вручения императору. Раздав в Иерусалиме щедрую милостыню и устроив трапезы для бедных, во время которых сама прислуживала, святая царица Елена возвратилась в Константинополь, где вскоре скончалась в 327 году.
Равноапостольный Константин продолжал активную деятельность в пользу Церкви. В конце жизни он принял святое крещение, подготовившись к нему всей своей жизнью. Скончался святой Константин в день Пятидесятницы в 337 году и был погребен в церкви святых Апостолов, в заранее приготовленной им гробнице.
