– Отец Георгий, скажите, пожалуйста, как вы оцениваете происходящее в православии в связи с «украинским кризисом»? Что это: страница, которая будет перевернута, или качественно новое явление в церкви? Можно ли это назвать расколом?
– Расколом – вряд ли. Раскол предполагает расхождения по каким-то догматическим вопросам. Нельзя же сказать, что раскол между православными и католиками произошёл потому, что католики выбривали макушку, а православные – нет. Я полагаю, что украинский разрыв не только не догматический, но и не канонический, а чисто политический, но корни его – духовные, и главный – отсутствие соборности в церкви. Я, например, вижу огромный урон для мирового православия в том, что готовившийся десятилетиями Всеправославный собор не состоялся из-за того, что четыре поместные церкви не прибыли. Мы веруем во единую святую, соборную и апостольскую Церковь, но какая же она соборная, если более тысячи лет не было общецерковных соборов?
Проблемы с соборностью есть и в РПЦ МП, которая в нынешнем своём виде была учреждена Сталиным в сентябре 1943 г., когда он принял в Кремле трёх митрополитов и фактически подчинил церковное ведомство полковнику НКВД Георгию Карпову. С тех пор я не помню ни одного случая, чтобы Московская патриархия высказала публичное неодобрение какого-то – пусть самого свирепого, самого антицерковного – постановления большевистского правительства. Вы помните такие постановления?
– Нет, не помню. А как, по-вашему, дела с соборностью в других поместных церквах: Вселенском патриархате, Антиохийском, Александрийском, Иерусалимском? Или там, где не было большевизма, эта проблема не такая острая?
– Я не специалист по мировому православию. Когда я в начале 80-х был студентом Московской духовной семинарии, то на экзамене мне попался вопрос «Албанская автокефальная церковь». Я ответил одной фразой: «Никаких сведений об Албанской автокефальной церкви сегодня нет». Преподаватель посмотрел на меня, усмехнулся, сказал: «И всё?» Я сказал: «Всё». И раньше, и теперь меня больше беспокоит моя церковь, священником которой я являюсь.
Георгий Эдельштейн. Фото: Денис КаминевМы веруем не в департамент
– И какими вы видите пути освобождения церкви от государственной зависимости?
– Я, деревенский священник, с удовольствием в эту секунду вам скажу о путях освобождения, – они очевидны. Мы веруем во единую святую, соборную и апостольскую Церковь. Только в неё, а не в департамент нашего нынешнего государства, которое я крайне редко называю Россией. Я стал священником сорок лет назад для того, чтобы не жить в нашем родном большевистском государстве. Я хотел найти какую-то нишу, куда я могу от этого государства и от его чиновников спрятаться. Но сегодня, к сожалению, я осознаю, что такой ниши нет. У наc не тоталитарное, но авторитарное государство, и наши иерархи – это его чиновники, независимо от того, о ком я говорю, – о епископах Москвы, Калуги, Костромы или других, которые руководят епархиями. Так вот я думаю, что сегодня я независим, в том числе и от епископа Москвы, то есть патриарха, и каждый священник должен быть в меру сил независимым. Освободить нужно сначала свою душу, своё сердце и свою голову.
Скажем, в советское время в рождественских и пасхальных поздравлениях патриарха или епископов, которые и тогда читались во всех храмах, была отвратительная коммунистическая пропаганда – о том, как мы боремся за мир и так далее. Эти послания звали «буёвина», потому что писал их, как я понимаю, сотрудник патриархии Алексей Буевский. Но виноваты в этой «буёвине» были и миряне, которые слушали, и священники, которые зачитывали, и епископы, от чьего имени это звучало. Мы все повинны. Я всегда вычёркивал всю пропаганду, большей частью вообще не читал эти поздравления. Но это, конечно, ещё не освобождение, это премудрый пескарь, который прятался. Но давайте хотя бы сделаем то, что советовал Александр Исаевич Солженицын: не будем участвовать во лжи.
Не быть трупом в руках епископа
– Это принципиально, но нужна и какая-то положительная программа. Недостаточно друг друга обвинять. Сейчас обличать и ругать епископов – это в каком-то смысле общее место. Но ведь в церкви должны обнаружиться силы и вдохновение общей жизни и общего дела для служения Богу и людям, дух христианского дружелюбия и братолюбия.
– Начну с того, что я служу здесь, в селе Карабанове, по воле нашего Костромского епископа, по его делегации. Но я думаю, что имею право одобрять или не одобрять любые без исключения действия епископа. Он лишь человек и может ошибаться. У апостола Петра были ошибки, не так ли?
– Да, и апостол Павел ему и другим о них напоминал.
– Значит, Священное писание свидетельствует нам, что не только священнослужители, но и миряне не должны быть трупами – слепым орудием в руках епископов. Это не только право, но и обязанность – ради заботы о церкви критиковать всё, что мы считаем неправедным. Никто не может нас лишить права голоса. Главная беда сегодняшних священнослужителей и мирян в том, что, видя неправду, мы все молчим. По слову Григория Богослова, «молчанием предаётся Бог». Каждый христианин этот афоризм знает, но мы не лечимся, мы остаёмся больными. Мы думаем, что слово епископа – это Священное писание? Это ложь. Любой епископ может ошибаться, и наша обязанность – свидетельствовать о правде, не так ли? Почему христианство победило мир? Потому что евангелисты всегда и во всём говорили правду. Ну зачем говорить, что все апостолы разбежались, как трусы и предатели? Зачем говорить, что апостол Пётр трижды отрёкся? Зачем говорить, что кто-то из жён-мироносиц – женщины сомнительного поведения? Не проще ли было написать, что апостолы без сучка и задоринки – честные, храбрые и никогда ни одной ошибочки не совершили?
Георгий Эдельштейн. Фото: Денис Каминев– Это верно, но я думаю, христианство победило мир прежде всего не своей правдивостью. Когда Христос говорит Иоанну Предтече, что Он пришёл, чтобы «исполнить всякую правду», дальше Он поступает не по правде – берёт на себя грехи, которых не совершал. Недостаточно правды для того, чтобы было согласие, без которого совершенно невозможны ни общая вера, ни любовь. Уж не говоря о том, что правда не вовремя и не к месту часто рождает раздор, и поэтому кроме правды должно быть и было что-то ещё, что христиане явили.
– Давайте всё же начнём с самого простого. Каждый из нас должен сказать себе: я о церкви никогда лгать не буду. Трудно? Это первое. А второе: ни в коем случае никогда нельзя смешивать церковь и иерархию, церковь и священнослужителей! Не так ли?
– Верно.
– Вы говорите, ругать епископов – это, якобы, общее место. Нет, наоборот. Идолопоклонство – это общее место. Когда мы лжём и путаем, где церковь, а где священнослужитель, – это и есть идолопоклонство. Давайте откроем Евангелие от Иоанна и вспомним, кто отец всякой лжи. Дьявол.
Соборная ли наша церковь?
– Вы считаете, что говорить правду достаточно для возрождения церкви, чтобы к нам вернулись связи общей веры и любви, какие и должны быть в церкви как духовной семье, где один Отец, а все – братья и сёстры?
– Вы говорите о соборности. Можно ли сегодня сказать, что наша церковь соборная? Ни одной чёрточки у нас нет от соборности. У нас демократический централизм. Мы целиком приняли этот принцип построения РПЦ от советского времени. Простые христиане, миряне – хотя я очень не люблю это слово, верно говорить «лаики», члены народа Божьего – так вот эти лаики принимают участие в избрании своего пастыря, своего священника? Их кто-то спрашивает?
– Никто и никогда.
– А священнослужители – священники, дьяконы – избирают своего епископа?
– А почему только священнослужители, а лаики-миряне не должны избирать епископа?
– А, молодец! Это была провокация, конечно. Я очень-очень ждал, что вы это скажете. Естественно, должны! Епископ должен быть избранником, конечно. Об этом и говорил, и писал в 60–70-е годы архиепископ Ермоген (Голубев), который считал, что если архиерей не избран, а назначен, то он не является представителем епархии, то есть не может её нигде представлять.
– Значит, и священник должен быть избран из среды своих?
– Несомненно. Епископ может предложить несколько кандидатов, а приход может принять или не принять и предложить своего. Если священник чужд приходу, а приход чужд священнику, какой он пастырь, простите? Мне очень многие священники, когда я начинал ходить в храм, были чужды. Мне и сегодня чужды священники, которые рассказывают о страшной опасности принятия каких-то новых паспортов или ИНН. Есть священники, которые больше бегают за дьяволом и о нём говорят, где-то по Москве дьявола ловят и ищут. Мне хочется, чтобы священники призывали прихожан искать Христа, а не дьявола. Пока мы не свободны избирать себе пастырей и епископов, то и наши назначенные иерархи не свободны, и церковь не свободна.
Покайтесь, ибо приблизилось
– Поэтому 1943 г. и сегодняшний день не слишком различаются. А значит, надо начинать сначала. Давайте подумаем, Иоанн Креститель с чего начал проповедь? С покаяния. Первые слова Спасителя: «Покайтесь!». Мы покаялись после всех лет прославления церковью советской власти? Нет. Нет, никогда и ни в чём. Сказали правду о многолетней зависимости РПЦ от государства и спецслужб? Нет. Мы что-то сказали о декларации* митрополита Сергия (Страгородского)? Нет. Мы сегодня якобы прославляем наших новомучеников и исповедников. Но сколько лет мы плевали в лицо нашим мученикам и исповедникам. Возьмите интервью митрополита Сергия от февраля 1930 года, где сказано, что гонений на религию у нас нет, а «репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам, за разные противоправительственные деяния».
Сейчас историки говорят, что этот текст писал не митрополит Сергий, а Емельян Ярославский, а отредактировал Сталин. Но ни митрополит Сергий, ни будущий патриарх Алексий (Симанский), чья подпись стоит под этим письмом, ни тогда, ни после не отреклись от приписанных им слов. В 1942 г. вышла книга «Правда о религии в России» – опять всё та же злобная клевета о наших мучениках и исповедниках. Кто-нибудь сказал правду об этой «Правде…», изданной по решению ЦК КПСС по рекомендации Лаврентия Берии? Возьмите все учебники по истории Русской православной церкви, где вы всё это прочтёте? Должно ли прозвучать в церкви покаяние за клевету на своих верных служителей?
– Отец Георгий, верно я понимаю, что нам нужно покаяние за всю неправду и разрушение церкви во время советского режима, нередко производившееся от имени церкви?
– Естественно! Иоанн Креститель не говорил, что нужно увеличить число свитков Священного писания, увеличить число синагог. Он не говорил, что нужно как-то перестроить храм в Иерусалиме. Он говорил: «Покайтесь!». И сегодня это для нас самое главное. Не может быть в православии, в христианстве возрождения без покаяния.
– Да. Но верно и то, что покаяние невозможно без начавшегося возрождения, люди должны почувствовать вкус благодатной жизни и узнать силу веры, без которой нет покаяния. В Евангелии от Матфея Иоанн Креститель говорит это в 3-й главе, а Спаситель – в 4-й. Но в этом Евангелии 28 глав! И поэтому кроме «Покайтесь!» там есть и примеры исцелений, и Нагорная проповедь, и притчи о Царстве.
– Никогда не соглашусь, что этого недостаточно! Давайте сделаем первый шаг! Не нужно думать о том, что будет в XXVII веке. В XXI главное – покайтесь! Покаялись – значит, наша церковь станет соборной, не так ли?
– Не знаю. От покаяния она станет сразу соборной, что ли?
– Если мы покаялись в грехах нашего прошлого, если мы перестали строить церковь по принципам демократического централизма – значит, мы разрушили эту поганую основу, на которой строил свою «церковь» Иосиф Виссарионович. Тогда люди перестанут быть безгласными. У нас не будет со всем и вся согласных прихожан, у нас будут христиане: и лаики, и священники, и епископы будут что-то говорить. Кто сегодня из епископов говорит правду? А никто! С этого надо начинать – с основы, с фундамента.
– Извините, что я с вами спорю, но, когда строишь фундамент, надо иметь проект всего остального. Что касается покаяния за всю церковь или весь народ, многие считают невозможным каяться в том, что лично они не совершали.
– Первое – не надо извиняться. Вот у нас уже строится фундамент, потому что у вас одно мнение, а у меня – другое. Очень хорошо, что у нас сразу появилось разномыслие! В главном у нас единомыслие, не так ли? Например, мы с отцом Георгием Кочетковым в десяти или двадцати вопросах разномысленны, но в основном, в главном, мы единомысленны. Я об этом писал и готов любое число раз это повторить. И мы с вами в чём-то единомысленны, а в чём-то разномысленны. Очень хорошо! Согласны, что необходимо покаяние?
– Да.
– Это главное! Я не призываю каяться за других и вовсе не призываю каяться в каких-то личных грехах. И не в личных тоже. Кто-то съест блины с мясом на Масленицу, кто-то – нет, я говорю не об этом. Если говорят, что кто-то из наших епископов педераст, содомит, то я говорю не об этом. Меня подобное никогда не интересовало и не будет интересовать. Я никогда ни слова об этом не говорил. Я говорю о том, что делалось от лица Русской православной церкви. Ведь митрополит Сергий не говорил «я, Сергий» – он говорил «мы, Русская церковь». У нас не было и нет гонений на религию. У нас, в Советском Союзе, нет мучеников. Никого государство за исповедание веры не преследовало. Были просто такие священники, которые, прикрываясь рясой и церковным знаменем, вели антисоветскую работу. Мы должны говорить именно от лица нашей автокефальной церкви и покаяться в этой лжи! И епископ города Москвы, патриарх, и Священный Синод, а лучше – собор Русской православной церкви – от лица всей церкви. Так, как говорил Поместный собор 1917 года, должны говорить сегодня и мы! Все: священнослужители, профессора духовных академий, миряне. Давайте вспомним, сколько мирян, то есть лаиков, было на Соборе 1917 года. И сегодня Поместный собор необходимо собрать по тому же принципу, и не на два-три дня. Заранее опросом всей церкви наметить программу – всё то, что нужно обсудить. Пусть собор заседает год, как в 1917 году. Если мы делегируем туда, на собор, тех, кому мы доверяем наши голоса, то эти люди и будут говорить от имени нашей церкви.
Выучил славянский, выучит и русский
– Если вас спросят: отец Георгий, какие важнейшие вопросы нужно поставить на этом соборе в первую очередь?
– Покаяние, соборность и чтобы все члены церкви без исключения имели право голоса. Об этом надо позаботиться не только на соборе, но и на каждом приходе. Вот мы, например, должны в нашей Костромской духовной семинарии обсуждать вопрос о преимуществах русского или славянского языка. На предыдущей службе я не говорил проповедь, а обратился ко всем, кто стоял в Карабановской церкви, с элементарным вопросом: какие, вы думаете, преимущества есть у русского языка перед славянским и у славянского перед русским? И попросил людей, которые у нас на клиросе, спуститься и провести быстренько этот опрос. Ну что же здесь хитрого или мудрого? Давайте по каждому вопросу идти именно этим путём. Пусть лаики скажут нам, что они думают. Их мнение не менее интересно, не менее ценно, чем мнение настоятеля этого храма, чем мнение Костромского епископа. Ну это же элементарно!
Георгий Эдельштейн. Фото: Денис Каминев– Здорово. Что они думают про язык?
– Разделились примерно пополам. Регент сразу сказала: для пения нужно оставить славянский. Но это мнение регента. Сразу возникают разные точки зрения. И вовсе не нужно кому-то приказывать. Если в Москве, условно говоря, тысяча храмов, то, наверное, можно людям обеспечить возможность ходить в тот храм, где молятся по-славянски, или в тот храм, где по-русски. Пусть люди сами решают, какой язык им нравится. Кому-то ближе «весь живот наш Христу Богу предадим», кому-то – «всю жизнь – Христу Богу». В одном храме: «и грех мой предо мной есть выну», а в соседнем «и грех мой предо мной постоянно, или неизменно». Господь понимает и по-славянски. А если по-русски будут служить, я думаю, выучит и русский тоже. Надо дать людям возможность самим выбрать: «в доме Отца обителей много».
Начался пост. По-моему, главная задача Великого поста – искать Христа. Не поститься, а приближаться ко Христу. А кто-то с этим не согласится и не захочет меня слушать. Ну что ж, пусть идет в соседнюю церковь, где будут говорить о необходимости отцеживать комара. Понимаете, это моя личная точка зрения, она вовсе не обязательна для других, но она такова. Будете публиковать это интервью – как можно чаще говорите, что необходимо покаяние. Необходимо, чтобы церковь наша была соборной, чтобы каждый человек не был безгласным, а имел бы полное право голоса, чтобы голос каждого лаика мог быть услышан в церкви так же, как слышен сегодня голос патриарха.
________
*
«Декларацией» митрополита Сергия (Страгородского) называют Послание заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия и временного при нём патриаршего Священного Синода «Об отношении Православной Российской Церкви к существующей гражданской власти» от 29 июля 1927 года. Это компромиссный документ, покрывающий политику гонений Советского правительства на Русскую церковь, который спровоцировал серию расколов в Русской церкви и разделение верующих на «поминающих» и «непоминающих» (митрополита Сергия).
