Владимир был не первым русским правителем, решившим принять христианство. До него крещение приняла его бабушка – княгиня Ольга, ставшая после гибели мужа Игоря Рюриковича правительницей при малолетнем сыне Святославе. Ольга установила новый порядок даней и повинностей, заручившись поддержкой Византийской империи, к которой она пришла уже не как грабитель, но как смиренная просительница.
И услышала от византийского царя Константина, сына Льва: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей».
Ольга ответила: «Я язычница. Если хочешь крестить меня, то крести меня сам, иначе не крещусь».
«И крестили её царь с патриархом, – сообщает Нестор-летописец. – Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил её патриарх в вере, и дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая».
Картина И. Акимова "Крещение княгини Ольги". Фото: Русский музей* * *
Её сын Святослав Игоревич, огнём и мечом завершивший объединение восточнославянских племён в некое единое государство, державшее под контролем торговые пути по Волге и Дону, также думал принять христианство по византийскому обряду.
Тем более что языческая Европа тогда переживала уже третью волну обращения в новую веру: так, в 960 году крещение принял польский князь Мешко І, в 974-м – датский король Гарольд Блотанд, в 976-м – норвежский конунг Олаф Трюгвассон, в 985-м – венгерский герцог Гёза.
Но из-за боязни потерять основы легитимности в глазах собственных воинов Святослав всё-таки решил остаться язычником. Более того, он принял все меры для искоренения на Руси даже слабых ростков христианства, следствием чего стала его гибель: возвращаясь из успешного похода против Византии, Святослав погиб в сражении с печенегами, которых византийцы предупредили о маршруте его дружины.
* * *
Зато против родственников и толпы не боялся идти его младший сын Владимир, о жизни которого автор «Повести временных лет» написал настоящую мистическую поэму, созвучную с евангельской историей обращения закоренелого язычника Савла в святого апостола Павла. Именно из вод крестильной купели Владимира появилась не только Русская церковь, но и сам русский народ, собранный из десятков племён.
И именно здесь Нестор подчёркивает, что выбор христианской веры был совершён не по принуждению, не под влиянием каких-либо внешних обстоятельств и даже не по воле князя, а после решения посланцев от простого народа, и не в силу политики, а под впечатлением от красоты богослужения.
«Ходили в Болгарию, смотрели, как они молятся в храме, то есть в мечети, стоят там без пояса; сделав поклон, сядет и глядит туда и сюда, как безумный, и нет в них веселья, только печаль и смрад великий. Не добр закон их. И пришли мы к немцам, и видели в храмах их различную службу, но красоты не видели никакой. И пришли мы в Греческую землю, и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой, и не знаем, как и рассказать об этом, – знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем во всех других странах. Не можем мы забыть красоты той, ибо каждый человек, если вкусит сладкого, не возьмёт потом горького; так и мы не можем уже здесь пребывать. Сказали же бояре: “Если бы плох был закон греческий, то не приняла бы его бабка твоя Ольга, а была она мудрейшей из всех людей”. И спросил Владимир: “Где примем крещение?”. Они же сказали: “Где тебе любо”».
Красота и пышность богослужения была главным акцентом всей церковной жизни и в самой Византийской империи, где после победы иконопочитания началась литургическая реформа – был введён новый устав богослужения, новые обряды обручения и венчания, разработан порядок поминовения святых и проведения церковных служб.
Настоящий расцвет переживало и церковное искусство: именно в те годы и был создан поразительный стилистический язык византийской иконописи с обилием золота, символизирующего невыразимую красоту Божественного света.
Но за этой внешней красотой часто забывается то содержание, которое крещение принесло на Русь.
* * *
Несмотря на то что Русь стала 64-й по счёту византийской митрополией, греческие священники, посланные с миссией к славянам, подошли к делу весьма серьёзно.
Первым епископом Новгорода был Иоаким Корсунянин – судя по всему, священник из Херсонеса, где Владимир и принял крещение. Именно Иаоким и крестил Новгород. Новгородская летопись так описывает это событие: «В лето 6497. Крестися Володимир и вся земля Русская; и поставиша в Киеве митрополита, а Новуграду архиепископа, а по иным градом епископы и попы и диаконы; и бысть радость всюду. И прииде к Нову граду архиепископ Аким Корсунянинъ, и требища разруши, и Перуна посече, и повеле влещи его в Волхов...».
Иоаким Корсун епископ Новгородский. Фото: В. Моистьев / WikipediaЕпископ Иоаким первым делом открыл в Новгороде школу для обучения русских священников. И его преемником на посту архиепископа был как раз выпускник этой школы Лука по прозвищу Жидята, который снискал известность как автор «Поучения к братии». Это первое собственно русское произведение духовной литературы.
Также с именем Иоакима связывается и составление первой Новгородской летописи – так называемой Иоакимовской.
Наконец, Иоаким построил несколько храмов, в том числе деревянный собор во имя Софии, Премудрости Божией (13-купольный, сгорел в 1045 году), и каменную церковь Иоакима и Анны, а также в 998 году основал монастырь, называемый Десятинным, или Софийским.
* * *
Конечно, перед глазами греческих миссионеров был пример Болгарии – бывшего ханства, которая приняла крещение по православному обряду от странствующих монахов Кирилла и Мефодия. Но затем миссия в Болгарии была пущена на самотёк (к тому же в это время в самой Византии вспыхнуло иконоборчество, продолжавшееся погромами православных церквей), и вскоре в Болгарии объявились посланцы папы римского, перекрестившие страну по латинскому обряду. В итоге Болгария стала настоящим полем раздора между Константинополем и Римом, и этот конфликт постепенно и привёл к величайшему церковному расколу.
Поэтому греческое духовенство, едва оправившись от иконоборческого террора, и взялось с небывалым энтузиазмом за «окультуривание» славян, не желая отдавать наших предков под власть «латинян». Отголоски этой борьбы заметны и в таинственной сцене похорон князя Владимира.
В древних летописях смерть святого равноапостольного князя была записан с точностью до дня.
«В год 6523 (1015). …Печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер июля в пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так как Святополк был в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в ковер и спустили веревками на землю; затем, возложив его на сани, отвезли и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то построил».
Святополк, вошедший в историю с прозвищем Окаянный, – один из старших сыновей князя, организовавший против отца заговор. Вдохновителем заговора был католический епископ Колобжегский Рейберн, занимавший по совместительству и пост духовника жены княжича – польской царевны Болеславны. Заговор был раскрыт, но Святополк, принесший притворное покаяние, был оставлен на свободе. Готовясь к новой борьбе за власть и надеясь в ней на помощь поляков, Святополк, чтобы выиграть время, пытался скрыть смерть отца. Но киевские дружинники тайно ночью перевезли его тело в Киев.
Тем не менее Святополк всё равно стал киевским князем, и за время его недолгого правления были злодейски убиты его сводные братья Борис и Глеб, прославленные церковью как первые святые Русской православной церкви.
Икона "Святые Владимир, Борис и Глеб". Фото: Государственная Третьяковская галереяК сожалению, имперский период жизни церкви, а затем и большевистский эксперимент уничтожили всякое воспоминание о жизни древней русской церкви. И все интеллигенты стали сокрушённо повторять вслед за писателем Николаем Лесковым – вот, дескать, Русь была крещена, но не просвещена.
* * *
Мнения священников
Протопресвитер Виталий Боровой: «Когда-то мы гордились и верили, что мы Святая Русь. Вторая половина XIX века показала слабость “Святой Руси”. Церковь – Святая Русь – не справилась с новыми проблемами, оставаясь, однако, верной своим преданиям и вере. Старое сохраняли, и это хорошо, но возникали новые проблемы в жизни. Их надо было решать. Церковь не была готова решать их. В результате этого сначала потеряли интеллигенцию, её среднюю часть, массу. Интеллигентная вершина мировой культуры сохранилась, и вершина духовности интеллигенции сохранилась. Но это элита! А обычная интеллигенция питалась неверием и западными источниками. Потом потеряли рабочих и молодёжь. В результате – революция. Руководство революции не было связано с Россией. Хотели построить новое общество, но задавить русскость. Что получилось – мы знаем на себе. Система сказала сама за себя: и хорошее, и плохое. Внутренние противоречия системы её и разрушили, и это хорошо. Но есть реальность – люди, которые остались от этой системы. И задача духовная, насущная сейчас – просвещение народа».
* * *
Священник Георгий Кочетков: «В наше время можно сказать, что уже нет старого русского народа, старой русской церкви, старого русского общества, старой русской культуры. Погибла русская земля. Единственное спасение для нас – это новое покаяние и возрождение. Надо прежде всего всё укрепить: веру в Бога и в человека, любовь к нему. Надо возродить начало свободной жизни, жизни в правде и истине, добре и красоте. Надо освободиться от суеверий и пережитков прошлого.
Но что это означает, если говорить конкретнее? Мне представляется, что всё-таки прежде всего надо поменять традицию отношения к человеку. Без этого даже прийти к вере, прийти к Богу, к встрече со Христом многим не удаётся. Или это оказывается совершенно формальным актом, когда люди просто “прислоняются к тёплой стеночке” – и всё. Необходимо менять отношение церкви к правде, порядку, праву, справедливости, к потребности в свободе – внутренней и внешней. Для обретения внешней свободы необходимо особо остановиться на бескорыстии. Надо менять отношение к собственности личной, церковной, государственной. Для обретения же внутренней свободы в первую очередь необходимо выстроить новые отношения к себе и ближнему. Необходимо уважение к достоинству человека и любовь к личности каждого, понимание того, что христианин – всегда человек свободный, включая свободу мысли и творчества. Не должно быть никакого насилия, лжи, господства, разврата, роскоши, пьянства! Ничего такого не то что поддержать нельзя – невозможно остаться просто равнодушными к этому.
Надо восстанавливать соборность и снизу, и сверху. Это очень трудная задача, но не бесперспективная, не тупиковая, не идеалистическая».
