– Ты ходишь на митинги?
– Сейчас уже нет, я такой ленивый батончик. А в юности ходила. Я сопереживаю людям, которые готовы пойти на риск, отстаивая свою точку зрения. Единственное – в тех протестах, которые проходят и обсуждаются в соцсетях сейчас, мне не нравится позиция «проклятый режим душит нас и фээсбэшники – псы режима!». Для меня христианский протест состоит в том, что ты заведомо не осуждаешь своих врагов и готов к тому, чтобы пострадать. Просто выпить кофе и пойти «погулять» на митинг, чтобы обновить свой статус в Facebook, – так себе вариант. Христос – это тот ещё бунтовщик, но забавно, как он противопоставляет себя власти, это не лобовое противопоставление. Для меня Он пример продуктивного митинга и эффективного бунта. Он говорит: «Пусть меня забирают. Пусть ведут на крест. Не руби ухо фээсбэшнику». Для меня это мужество, которому учит Евангелие.
Дарья Косинцева Фото: Алёна Кочеткова– В этом можно увидеть попытку спрятаться за Христа. Легко сказать, что Христос не ходит на митинги.
– Разве я так сказала?
– Ходит?
– Христа распяли как раз после митинга. Коварный коррумпированный представитель государственной власти Понтий Пилат вполне был готов Его оправдать. Толпа же, какими бы благими целями они ни руководствовались, имеют тенденцию в конце концов распять Христа.
– Представим себе, что некоторые люди, увидев Иисуса, подошли к нему и, желая его искусить, задали ему вопрос: «Чей Крым?». Что ответит Спаситель?
– Цезаря, видимо. Кстати, сейчас Крым мой: мама собирается там квартиру купить. А так это тема понимания людьми реальности. Что проще: рассуждать о том, чей Крым, или разобраться с управляющей компанией собственного дома?
– Тебя называют современным миссионером. О чём ты проповедуешь?
– Я проповедую свою странную любовь ко Христу. Что я могу сделать – это просто мотивировать человека заинтересоваться Евангелием и Христом. Мне хочется, чтобы человек на каком-то историческом, культурном уровне мог прочитать этот текст, даже если для него это обычный литературный памятник.
– Кстати, о Евангелии. Чего нельзя простить человеку?
– Бывают созависимые пары: алкоголик и его жена, которая ему всё прощает. Раньше я так понимала прощение. Теперь я смотрю на это иначе: иногда прощение не предполагает, что ты продолжаешь поддерживать отношения с человеком.
– Повыдёргиваем из контекста. Ты говоришь в своей книге, что «Христос – личность аморальная и безнравственная». Что ты имеешь в виду?
– Раньше Евангелие было для меня скучной морализаторской книгой, которая просто учит добру. Но человек и так вроде бы добрый по своей природе, к чему нас ещё учить? Но когда я стала искать добро вне христианского контекста, я наткнулась на мысль: зачем вообще делать добро? Это выгодно, это правильно, но это не вязалось с реальностью. И я поняла, что не хочу жить в таком мире, где идёт война всех против всех. И когда я стала размышлять об альтернативе и уже с этой мыслью стала перечитывать Евангелие, я увидела во Христе уже не учителя нравственности. Я увидела в нём сверхчеловека, который находится по ту сторону добра и зла, Он на стороне Жизни с большой буквы.
Дарья Косинцева со своей книгой Фото: Елизавета Трофимова– У тебя в книге и в блоге часто можно встретить историю о том, как ты сняла свой портрет с Доски почёта, пережила катарсис и поняла что-то про свои грехи. Но этот сюжет в рассказе о христианстве – не самая эффективная проповедь.
– Мне не нравится история про смирение как бесконечное самоуничижение. Смирение – это освобождение. Те ребята, которые на Доске почёта, находятся в ещё более суровом концлагере, чем те, кто сидят в настоящем лагере. Они загоняют себя в страшные рамки, вынуждены идти на сделку с совестью, что ранит больше, чем изгоев общества их асоциальный статус. Смирение – это про то, как я отказываюсь от оценки себя окружающими и выбираю оценку себя только Богом и послушание только Ему. Гордыня постоянно загоняет нас в рамки бесконечного страха и невроза из-за несоответствия чьим-то ожиданиям.
– Ты говоришь, что Бог – это музыка. Что в твоём плейлисте?
– Сейчас там изящно сочетаются русский рок, электроника и немного техно.
– У тебя там есть, например, целый период «Гражданской обороны». Откуда она взялась в твоём списке?
– Я считаю, что у них гениальная панковская поэзия, но мне никогда не удавалось срезонировать с панковской музыкой. Недавно я нашла симфоническую версию песни «Всё идёт по плану» – это я могу слушать. Оригинальная их музыка, которая бросает вызову всему мелодичному, красивому, – это не по мне.
– У тебя в книге и в статьях почти нет слов о церкви. Куда она делась?
– Я боюсь рассуждать о церкви. Из книжки я специально вымарала все слова о православии, пошла по пути Клайва Льюиса с его «Просто христианством», который свою книжку разослал всем знакомым священникам разных конфессий. Когда начинаешь говорить о церкви, тебя всё время постоянно утягивает в парадигму вопросов: кто попадёт в рай, кто в ад, где истинная церковь и т.д.
– Ты можешь сказать о себе. В каком конкретно собрании верующих живёт Дарья Косинцева?
– Для меня моё христианское сообщество, моё братство по большей части находится в интернете. Я не тот человек, который активно участвует в жизни прихода и каких-то офлайновых мероприятиях. Хотя мне кажется, что замечательный правильный формат. Просто так получилось, что мои люди с самого начала объединились вокруг такого сетевого начала. При этом я всегда говорю, что форматы объединения верующих могут быть самыми разными, но мне боязно просто сказать человеку: «Иди в церковь». Я понимаю, что он там может найти очень разные вещи. Один православный священник или приход может отличаться от другого сильнее, чем от католического священника или общины, например.
– И ты скажешь ему: «Приходи в церковь моего блога "Меньше ада"»?
– Нет, я тихонечко выясняю, какие есть храмы и батюшки, которых можно порекомендовать тому, кто ищет. Мой формат в группе ВКонтакте – это призывалочка, это плакат или реклама, которые должны человека приземлить в некоторое сообщество.
– Есть место, где ты приземлена?
– Нет. Пока как-то не срослось. Я часто переезжаю, и так получается, что мои связи в интернете оказываются прочнее, чем в офлайне.
– В чём самая большая слабость церкви в России сегодня?
– Для меня это попытка церкви вписаться в чужой политический дискурс, вписаться в чужую социально-политическую повестку, выступать аппаратом для легитимации чужих, и в том числе государственных, интересов. Это путь какой-то мифической силы, которую хочется взять у государства и выступать в дальнейшем как актор власти. В таком случае её всегда будут использовать и выбросят, когда она будет не нужна. Для меня настоящий путь церкви в том, чтобы пытаться во всех сферах воплощать ценности Христа и Евангелия, а не ценности власти. Это сложно, но это путь.
Дарья Косинцева Фото: Алёна КочетковаО попаданцах из будущего, агентах влияния, преподавании в школе, новой книге и танцах под «Гражданскую оборону» можно узнать в полной версии блога «За столом».
[embed]https://youtu.be/ZG3RBnOmwQ8[/embed]
Блог «За столом» здесь.
Блог «Меньше ада» здесь.
Блог плохой христианки здесь.
Книга «Дневник бывшей атеистки».
