– Что вы можете сказать по поводу письма на ваше имя с выражением радости по поводу твёрдости ваших намерений? – допытывался следователь ОГПУ у владыки Парфения.
– Это письмо архиепископа Феодора из ссылки, полученное мной, может быть, через почту, а может быть, и от приехавшего из ссылки человека, – повторил, наверное, уже в десятый раз владыка. – Обстоятельств получения письма не помню.
– Не помните, значит?! – следователь притворно нахмурился. – Так, а что вы сможете сообщить следствию по поводу преступных контрреволюционных совещаний, которые вы проводили с вашими сообщниками из числа служителей культа?
– В Церкви Христовой греха под названием «контрреволюция» нет, – кротко улыбнулся отец Парфений. – Наши беседы не носили совершенно какого-либо официального характера, будучи просто советованием по некоторым церковным вопросам, иногда даже по личным служебным делам...
– Но вы же обсуждали с ними возможность репрессий в отношении тех служителей культа, которые поддержали советскую власть?
– Конечно, обсуждали, – вновь улыбнулся владыка, увидев, как следователь всем телом подался вперёд, напоминая охотничьего пса, взявшего след. – Мы пришли к выводу о невозможности для Церкви такого суда. Для Церкви принципиально невозможно судить кого-либо заочно за нецерковные поступки – это есть дело политической власти, государства. Мы же руководствуемся словам Господа Нашего Иисуса Христа: «Не суди, и не судим будешь!».
– Ну, насчёт суда это мы будем решать...
21 мая 1926 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Парфения Брянских к трём годам ссылки в Зырянский край. Это был первый из четырёх приговоров отца Парфения, впереди же его ждали тюрьмы, аресты и смертный приговор.
* * *
Будущий священномученик Парфений родился в 1881 году в городе Иркутске в семье Арсения Петровича Брянских, купца II гильдии, потомственного почётного гражданина, работавшего доверенным (управляющим) промышленно-торговой фирмы «Немчинов и сын». Вернее, тогда будущего епископа Одессы звали просто Петей. Родители мечтали дать сыну светское образование, но сам Пётр пожелал служить исключительно Богу. Бросив в пятом классе гимназию, он перешёл в Иркутскую духовную семинарию, которую окончил в 1902 году.
Затем он поступил в Киевскую духовную академию, окончив которую, он был назначен преподавателем в Красноярской духовной семинарии. В Красноярске он начал работать над магистерской диссертацией о пророке Захарии, и для него насущной необходимостью стала работа в библиотеках, поэтому он направил начальству прошение с просьбой перевести его из Красноярска в один из городов, где имеются необходимые для научной деятельности библиотеки.
И вскоре – в 1909 году – Пётр Брянских был назначен преподавателем в Рязанскую духовную семинарию.
В 1912 году архиепископ Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий) постриг Петра Арсеньевича в монашество и нарёк ему имя – Парфений. В том же году он был рукоположен во иеродиакона, иеромонаха и назначен преподавателем в Житомирское пастырское училище.
В те годы Житомир, столица Волынской губернии, считался одним из лучших и наиболее благоустроенных губернских городов во всей Российской империи. Мягкий климат, утопающие в зелени фруктовых садов тихие улочки, в Житомире работали библиотеки, музеи, театр, больницы, кинотеатры, был даже трамвай и телефон.
А затем всё это изобилие как будто бы рухнуло в бездну. Фруктовые сады были вырублены на дрова в холодные зимы 1917 года, в пустых кинотеатрах поселились бандиты – вчерашние дезертиры с фронта, промышлявшие грабежами, в городе шли демонстрации – то за большевиков, то за «самостийну Украину», толпы голодных и обозлённых рабочих грабили магазины и винные склады.
Как раз накануне Февральского переворота Парфений переехал в Свято-Григорьевский Бизюков монастырь под Херсоном, где получил пост помощника начальника Пастырской миссионерской семинарии, а позже стал личным секретарём местного епископа Прокопия (Титова).
На Херсонщине он и встретил Гражданскую войну. Город много раз переходил из рук в руки. Сначала его попытались захватить немцы, затем высадились части Антанты, несколько раз город занимали деникинцы и красные.
Времена великих испытаний наступили и для Православной церкви. Советская власть в своём «триумфальном шествии» будто бы паровым катком прошлась по Херсонщине, многие храмы были закрыты и разграблены.
Сам епископ Прокопий (Титов) был осуждён Ревтрибуналом к расстрелу «за противодействие изъятию церковных ценностей и за связь с деникинцами» (позже расстрельный приговор был заменён высылкой в Сибирь).
Но иеромонах Парфений тогда чудом избежал ареста: буквально накануне он уехал в Одессу, где был хиротонисан во епископа Новомиргородского, викария Одесской епархии; через год он был назначен епископом Ананьевским, викарием Одесской епархии.
В это время на Украине большевиками начал создаваться обновленческий раскол. (Характерная деталь: в то время как за связь с деникиницами судили епископа Прокопия, священники-обновленцы, действительно служившие в Белой армии генерала Деникина, вообще не понесли никакого наказания). Вскоре одесская кафедра была захвачена обновленцами, работавшими в тесном контакте с ОГПУ. Но епископ Парфений вместе со своим ближайшим другом епископом Макарием (Кармазиным) решительно отвергают обновленческий раскол и становятся чуть ли не центром церковной оппозиции на Украине. Постепенно вокруг них консолидируются сторонники патриарха Тихона, и вскоре под руководством этих двоих владык на Украине создаётся сеть тайных братств верующих, призванных охранять храмы от обновленцев.
Втайне от представителей власти епископ Макарий и епископ Парфений совершают хиротонии верных Церкви людей, рукополагают тайных епископов на случай ареста всех остальных, создают на Украине неподконтрольное ГПУ церковное управление, проводят секретные собрания духовенства, на которых обсуждают ситуацию в стране и в Церкви, организуют сбор средств для сосланных епископов и священников, а также помощи их семьям.
За это уже в 1922 году он подвергается первому аресту (всего арестов в ближайшие 15 лет владыке предстоит пять).
Через полгода, в 1923-м, он выходит на свободу, однако из своего кафедрального города Ананьевска его высылают: в то время практически все православные епископы украинских епархий были арестованы и высланы с территории Украины в Россию. Вместе с ними был выслан и епископ Парфений. Как и многие архиереи, изгнанные богоборческой властью со своих кафедр, он поселился в Свято-Даниловом монастыре в Москве под неусыпным контролем ОГПУ.
В Свято-Даниловом монастыре он обрёл не только покой и свою мирскую семью – в 1924 году в Москву из Иркутска прибыли сестра владыки Антонина с матерью Анной Васильевной (его отец Арсений Петрович к тому времени уже скончался), которых советская власть изгнала из дома, лишив всего имущества. Отныне они сопровождали владыку Парфения во всех ссылках. Антонина Брянских посвятила жизнь помощи брату, помогала ему вести переписку, систематизировала его научные труды, добывала ему и матери средства к существованию.
* * *
После кончины в 1925 году патриарха Тихона местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Крутицкий Пётр (Полянский), который привлёк в качестве своих помощников проживавших в Даниловом монастыре архиереев, и среди них епископа Парфения. Вскоре владыка Парфений стал ближайшим помощником митрополита Петра (Полянского).
Сотрудники ОГПУ пристально присматривались к деятельности местоблюстителя; и хотя он заявил о своей лояльности к советской власти, их не устраивало непримиримое отношение местоблюстителя к обновленцам, а также то, что он не спешил с публичным осуждением тех, кто был арестован за «контрреволюционную агитацию». В конце концов в Кремле было принято решение об аресте митрополита Петра.
В 1925 году последовал новый арест. Владыка был арестован по делу так называемой «даниловской оппозиции». 21 мая 1926 года Особое cовещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Парфения к трём годам ссылки в Зырянский край.
В обвинении было сказано, что он «ставил себе задачей нанесение ущерба диктатуре пролетариата» – в частности, осмелился «защищать эмигрантскую часть церковников», то есть выступать в защиту зарубежной части Русской церкви, «отрицая её антисоветскую направленность».
* * *
Вернувшись в 1928 году после ссылки в Москву, епископ Парфений поселился в Даниловом монастыре.
Через год – в октябре 1929 года – он был вновь арестован и заключён в Бутырскую тюрьму. На допросах власти цеплялись ко всему, даже к отдельным выражениям из акафиста, который читался перед ракой с мощами святого благоверного князя Даниила.
23 ноября 1929 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Парфения к трём годам ссылки в Казахстан. На этот раз – по обвинению в том, что «настраивал верующих к сопротивлению закрытию одной из церквей Даниловского монастыря под продовольственный склад».
* * *
В 1933 году епископ был освобождён и вместе с сестрой и матерью поселился в городе Кимры Тверской области.
Там в ноябре 1934 года он был в очередной раз арестован и переправлен в Москву, в Бутырскую тюрьму. На этот раз обвинение гласило: «вёл антисоветскую агитацию, устраивал на своей квартире тайные богослужения». Во время допроса владыка не скрывал своего неприязненного отношения к советской власти и утверждал, что «Русская церковь лишилась своей внутренней свободы и оказалась порабощённой у антирелигиозного государства».
В начале 1935 года епископ Парфений был приговорён к пяти годам ссылки в Архангельск.
* * *
3 августа 1937 года епископ Парфений снова был арестован и направлен под стражу в Архангельский следственный изолятор. При обыске благодаря предусмотрительности сестры владыки Антонины никакой антисоветской и вообще религиозной литературы обнаружено не было.
Но на сей раз, казалось, богослужебная литература вообще не интересовала следствие.
– С кем вы были связаны по контрреволюционной деятельности во время пребывания в ссылке в Архангельске? – спросил владыку следователь во время единственного допроса, состоявшегося через две недели после ареста.
– Никаких связей я ни с кем не имел, контрреволюционной деятельности не вёл, – кротко ответил владыка.
На этом допрос был закончен. Впрочем, на следователь и не скрывал, что все это вопросы – пустая формальность. Не хотите говорить – не надо, без вашего признания справимся.
15 октября 1937 года тройка при Управлении НКВД рассмотрела его дело. На основании показаний лжесвидетелей епископу Парфению было предъявлено обвинение в «организации нелегальных контрреволюционных сборищ», «пораженческой агитации» и «пропаганде фашизма». Приговор: 10 лет колонии без права переписки – так на советском карательно-чиновничьем языке обозначался расстрел.
22 ноября 1937 года епископ Парфений (Брянских) был расстрелян под Архангельском и погребён в общей безвестной могиле.
* * *
Он не знал, что несколькими днями раньше, 16 ноября 1937 года, была арестована и его сестра Антонина Брянских. Обвинение ей предъявлено не было. Показания против неё дал всего один лжесвидетель, являвшийся негласным сотрудником НКВД. Допрашивали Антонину только один раз. На этом единственном допросе она держалась мужественно и наотрез отрицала то, что её брат и она сама занимались «контрреволюционной деятельностью». Тем не менее тройка УНКВД по Архангельской области признала Антонину Брянских «активной церковницей и активной участницей контрреволюционной группы церковников епископа Парфения Брянских, которая среди окружающего населения вела контрреволюционную агитацию».
9 января 1938 года, в праздничные святочные дни, Антонина Брянских была расстреляна.
В 2005 году постановлением Священного Синода к лику святых новомучеников и исповедников Российских был причислен епископ Парфений (Брянских), а в августе 2007 года – его сестра и верная сподвижница Антонина.
* * *
Также 22 ноября Русская православная церковь отмечает память священномучеников:
протоиерея Павла (Ансимова), священника храма Рождества Христова в Измайлове. Расстрелян в 1937 году в Бутово;
иеромонаха Алексия (Задворнова), монаха Югской Дорофеевой пустыни: в 1937 году он уже отбывал срок за «контрреволюционные речи», был арестован в лагере (свидетель показал, что отец Алексий «рассматривает лагерь как монастырь, всем доволен и за всё благодарит Бога»); расстрелян;
иерея Виктора (Климова), священника Воскресенского собора в Семипалатинске: отец Виктор был арестован 17 ноября 1937 года и обвинён в «активной контрреволюционной деятельности» – вместе с протоиереем Нестором (Паниным) и протоиереем Константином (Черепановым); все трое были расстреляны в один день по постановлению тройки УНКВД по Восточно-Казахстанской области;
иерея Константина (Немешаева), священника храма Троицы Живоначальной в Дединово, расстрелян в 1937 году в Бутово;
протоиерея Нестора (Панина), священника Воскресенского собора в Семипалатинске; был арестован вместе с иереем Виктором (Климовым) и протоиереем Константином (Черепановым), все трое были расстреляны в один день по постановлению тройки УНКВД по Восточно-Казахстанской области;
протоиерея Димитрия (Русинова), священника храма Преображения Господня села Бояркино в Москровской области, расстрелян в 1936 году в Бутово;
иерея Илии (Рылько), священника Никольской церкви села Никольское-Гагарино Ново-Петровского района Московской области, расстрелян в 1937 году;
диакона Иосифа (Сченсновича), псаломщика Троицкого храма посёлка Купавна Ногинского района Московской области, расстрелян в Бутово в 1937 году;
протоиерея Константина (Черепанова), священника Воскресенского собора в Семипалатинске; был арестован вместе с иереем Виктором (Климовым) и протоиереем Нестором (Паниным), все трое были расстреляны в один день по постановлению тройки УНКВД по Восточно-Казахстанской области.
