Русская православная церковь сейчас находится в революционной ситуации. То есть революция ещё не свершилась, но предпосылки к этому копятся, порох сохнет, и вопрос лишь в том, найдётся ли Ленин под это дело или народ Божий – все верующие и верные Христу люди, епископы, священники и миряне – сам расставит фишки. Ведь те, кто видел в церкви институт влияния, прибежище от суеты мира или ещё что-то, далёкое от Царства Небесного, проиграли. Многие сделали ставки на церковно-государственный союз, лояльность церковных и светских чиновников, финансовую независимость патриархии, централизацию, институт тайного знания и контроля епископата, церковнославянский язык, ладанное благочестие, могущество чудотворных икон и гул в ногах от бесконечно долгих служб. Но ничего из этого Христос в мир не приносил. И вот выпало zero. Обнуляемся. Храмы закрываются, и все видят, что скрепы остались висеть в воздухе, а люди – сидеть в самоизоляции. Как же так вышло? Просто.
Дело в том, что последние 30 лет нам говорили о восстановлении церкви, а восстанавливали стены, структуры, связи – внешние церковные рамки. Но в кризисное время именно внешний контур принимает первый удар, обнажая качество того, что внутри.
Андрей ВасенёвДолгие годы патриарху Кириллу вменяли политику построения жёсткой вертикали власти. Эксперты, видимо, не в курсе, что это невозможно ни канонически, ни по характеру русского народа. Патриарх – это первый из равных епископов церкви и формально управляет только Московской епархией. Конечно, в кулуарах Данилова монастыря, где периодически собирается Священный Синод, провинциальных архиереев могут стращать, но чаще их просто двигают согласно патриаршим интересам без объяснения причин. А вне резиденции Святейшего – каждый сам себе деспот и голова. Сегодняшняя ситуация с рекомендациями воздержаться от посещения служб – тому доказательство и прямая параллель с действиями первого лица государства. Рекомендации и решения выносятся одними, но ответственность будут нести люди на местах. Вот губернаторы и архиереи решают вопросы как могут. И оказывается, что нет никакой централизации. Одни, такие как митрополит Варсонофий (Судаков) в Санкт-Петербурге, или Кирилл (Наконечный) в Екатеринбурге, или Питирим (Волочков) в Сыктыквкаре, решили пойти «на Вы» и довели вопрос до юридической плоскости. Это всегда патовая ситуация для церкви. Здесь мы всегда проигрываем, потому что церковь отделена от государства и – больше того – она не от мира сего. Поэтому, когда владыка Питирим, например, говорит, что «православная общественность готовит судебные иски к Роспотребнадзору и начинает правовое противодействие антиконституционному намерению закрыть городские и сельские храмы», то это хлопок на уровне шутихи: кого-то развлечёт, а кому-то нервы накрутит, но в бою вещь абсолютно бесполезная. Православная общественность в виде отдельных необузданных активистов или организованных групп вроде «Сорок сороков» в церкви действительно присутствует, но эти боевики тоже больше создают шум и эффект присутствия, нежели реальную угрозу. Так же было и во времена «Матильды», например. С помощью криков толпы градус революционности накручивается очень быстро. Как в феврале 1917-го из-за метелей не успели вовремя подвезти хлеб в Петроград, так очереди из истеричных баб заставили нервничать городовых. Начались волнения, погромы. При этом еды в городе было полно.
«Долой орла!», картина И. А. ВладимироваДругие владыки с разной степенью убедительности, проповедуя в пустых соборах, обращаются к кому-то с увещеванием, что, дескать, всё равно все умрут, поэтому в храме бояться нечего. «Нас в любом случае в храм принесут. Лучше прийти своими ногами», – убеждает епископ Каменский Мефодий. Но недавняя печальная кончина известного протоиерея Александра Агейкина стала показательной для этой братии. Хоронить умерших от коронавируса можно только в закрытом гробу, на прощание приходят только несколько самых близких человек. Что эти проповедники могут сказать их родным и друзьям? Смерти нет, вы там держи́тесь? За что гибнут эти священники? Какой подвиг совершают? Отношения церкви и власти тоже переживают новый очень интересный этап. Власть ещё не отказывается от церкви как от института своего влияния, но и инвестиции существенно понижает. Поэтому губернаторы стараются не высказываться по вопросу закрытия храмов, в субъектах федерации найден крайний – главный санитарный врач. Это человек, который выносит строгое предписание, а потом ещё пишет личное письмо архиерею с просьбой прислушаться. А губернатор уже решает, пользоваться ему этим рычагом или нет. К слову говоря, такой же приём у нас сейчас применяется в процессе изменения конституции: создано поле возможностей, но какие из них будут применяться – решит тот, кому эти возможности нужны. Есть и более жёсткие ситуации. Так, например, мэр города Днепр Борис Филатов высказался у себя в facebook прямо: «Кроме штрафов от полиции и уголовных дел вы получите весь комплекс мероприятий от городской власти, откатанных на наливайках и пунктах металлоприёма. Хотите сидеть без воды и света, с заложенными дверями и перекопанными дорогами? Мы вам всё это обеспечим. Также ждите отмену документов по земле и любых разрешений на реконструкцию. Мы же с вами не ругались все эти годы, правда? Я вас честно предупреждаю. И не поможет вам никто». Смутные времена ещё не наступили, но вода уже мутная донельзя. А при мутной воде всегда проявляются опытные рыбаки. Легко увидеть, как ловко стал набирать очки Псковский митрополит Тихон Шевкунов. Его продвигает верный падаван дьякон Андрей Кураев, несколько журналистов и телеграм-каналов. То, что он делает, – это чистый популизм. Он хороший спикер, управленец и магнит для денег. Другими словами, это прекрасный чиновник, но служит он господам с Лубянки, а не Господу с Небес. Иначе бы не было всего этого театра и драмы, которая постоянно разыгрывается в СМИ, где патриарх Кирилл – это уставший стареющий и не очень удачливый правитель, а епископ Тихон – молодой прогрессивный и подающий надежды первый претендент на белый куколь предстоятеля.
Тихон Шевкунов, патриарх Московский и всея Руси Кирилл и президент РФ Владимир Путин (слева направо). Фото: Алексей Никольский / пресс-служба президента РФНо надо отдать должное: владыка Тихон неплохо выглядит на фоне многих архиереев, которые абсолютно растерялись в условиях жёстких предписаний главных санитарных врачей. Оказалось, что мало кто способен обратиться к людям, если они сами не пришли в храм и не смотрят в рот во время проповеди. Мало кто смог сориентироваться, чтобы сохранить церковь как церковь, как собрание, когда собираться нельзя. Мало кто смог позаботиться о людях. Да и есть ли такие – не знаю. При этом никакой взаимной поддержки архиереи друг другу не оказывают, какие бы беды не сыпались на них лично или на их епархии. Исключения составляют, пожалуй, только родственные кланы.
Так же мыслят и действуют наделённые властью священники. Я лично знаю ковид-диссидентов среди духовенства, которые выступают, словно агитаторы во времена крестовых походов: лучше пойти на Святую землю и умереть, чем остаться дома и грешить своей трусостью. Сейчас тот период воспринимается как одна из самых позорных страниц церковной истории. Но для этого надо историю знать. Невежество становится смертельно опасным. От шутки с противогазом известного паяца отца Андрея Ткачёва до множества проповедей против угрозы вируса священников провинции уже накопились десятки заболевших среди духовенства и несколько смертей. Почему эти отцы так рьяно поддерживают веру людей в то, что Бог действует только в храме? Почему не могут помочь своим общинам в режиме самоизоляции? Да всё по той же причине: это многолетняя привычка, железный навык общаться с теми, кто пришёл к тебе сам, добровольно. С ними всё понятно: ты им слово утешения на исповеди, молитву в алтаре и Святое причастие, а они тебе – лояльность и посильную материальную помощь. Спасение, поставленное на конвейер. Поэтому и выросли у нас за последние 30 лет миллионы крещёных «православных», которые не считают себя христианами. Я знаю и приличных людей, которые считают, что весь мировой кризис спровоцирован с целью цифрового порабощения населения. Да, сейчас апробируются средства цифрового контроля, но не надо путать причину и следствие. Если черпать информацию только из новостей и социальных сетей, то и я, наверное, склонялся бы к подобным мыслям. Но в моём окружении, среди людей, которых я лично и давно и хорошо знаю, есть уже 10 человек в разных городах, кто болен коронавирусом, и некоторые их них очень тяжело его переносят. Поэтому сейчас нужно трезвение, вера и верность. Внимание к тому, что важно. А важен не политический расклад и рейтинг отдельных персон, а ценности. Что нужно больше: храм или причастие? Люди или их деньги? Что ближе: страх или вера? Кулич или жизнь твоих близких? Если не освятить булочку, Христос обидится? Неужели?
А что такое церковь? Пространство досуга? Институт изучения духовной реальности? Бюро религиозных услуг? На фоне этих вопросов громко звучит откровение от бывшего священника Александра Усатова, который недавно снял с себя сан: церковь сейчас разговаривает сама с собой, она отвечает на вопросы, которые никто не задавал. Это очень похоже на правду, но всё портит обобщение и неопределённость того, что называется церковью. Это ведь не просто структура или система убеждений. Трагедия Усатова и ещё многих подобных ему «ушельцев» в том, что у них распалось единство духа и смысла. Если духа нет, тогда действительно вся догматика и обрядовая жизнь церкви бессмысленны.
Бывший священник Александр Усатов. Фото из личного архива священникаВсё, что он говорит, мне известно уже очень давно. Почему я не ухожу из церкви? Потому что мне известно также и чудо преображения человека, и явление церкви как собрания верующих людей, и опыт святых, и красота сочетания духа и смысла, цельности пути и цели – всё это куда большее чудо, чем крест на облаках или проступающий образ на каком-нибудь дереве. Потому что в Царстве Небесном не будет мироточивых икон – там будут люди, для которых Бог – это и царь, и Отец. Но что мешает нам жить так уже сейчас, кроме нас самих? Сегодняшний кризис может быть полезен церкви. Он требует качественных перемен. Всё, что неспособно к обновлению жизни, станет архаикой и уйдёт со сцены. Но дальнейшая развилка – это более тонкий выбор. На поверхности лежит путь гуманизации, обращения церкви к человеку – его нуждам, исканиям и стремлениям. В первом приближении это верное направление. Особенно если это будет способствовать общению православных верующих между собой, чего так катастрофически не хватает сейчас в церкви. Но здесь есть и опасность подмены, когда угода человеческой слабости окажется выше служения Богу. Ведь не зря, наверное, Христос сказал своим ученикам однажды: «Нищих вы всегда будете иметь с собою, Меня же не всегда имеете». Поэтому, если кризис будет только усиливаться и революции нам не удастся избежать, то, вспоминая «Исповедь» отца Спиридона Кислякова, скажу: пусть это будет революция духа, ведущая к свободе, общению и служению в самом высоком смысле этого слова. Потому что Христос воскрес, а это значит, что жизнь чего-то да стоит.
