Церковная политика. Взгляд из Грузии 

– Как вы оцениваете перспективы движения Alt-Info? Cохранится ли оно?

– Alt-Info (частная грузинская телекомпания и информационный онлайн, позиционирует себя как медиаплатформа для «противодействия агрессивной либеральной цензуре». – «С») безусловно сохранится. Несмотря на то что это движение незаконным образом, в обход Конституции, отстранили от выборов. Сейчас они будут участвовать в выборах в составе «Альянса патриотов Грузии». Они занимают нишу правоконсервативной оппозиции и довольно успешны. 

– Раньше в их акциях участвовало много священников. Можно ли говорить, что сегодня церковное руководство стало строже и к правой оппозиции тоже?

– Дело в том, что их акции в основном направлены на защиту православного мировоззрения. То есть это акции в защиту семьи, против ЛГБТ-идеологии, против растления детей. Как священноначалие может запретить клирикам участвовать в таких акциях? Наоборот, это прямая обязанность церкви говорить обо всём этом. Это же церковные вопросы, а не политические. Эта работа прямо смыкается с проповедью церкви в обществе.

– Каково отношение православных Грузии к украинскому церковному вопросу? Много ли об этом говорят? 

– Большинство верующих и духовенства в Грузии критически относятся к патриарху Варфоломею и к тому, что он делает на Украине. Варфоломей в Грузии вообще не пользуется никаким авторитетом. Многие опасаются его вторжения в Грузию, видят, как его агенты пытаются расколоть нашу Церковь, как через них во внутренние дела Грузии пытаются вмешиваться правительство Турции, ЦРУ и США. В отношении ГПЦ Варфоломей действует так же, как и в отношении РПЦ: священников, которых местная церковная власть лишает сана за какие-то канонические преступления, он тут же «восстанавливает в сане». В конце июня я вместе с другими гражданами Грузии стал участником молебна и акции у здания посольства ЕС в Грузии. Акцию организовала группа священников ГПЦ во главе с отцом Давидом Исакадзе. Верующие пришли с фотографиями преследуемых православных людей Украины и священнослужителей гонимой УПЦ. Мы молились за всех заточённых украинским режимом в тюрьму епископов, священников и мирян Украины. Опротестовали молчание ЕС и поощрение ими русофобии. Протестовали и против действий патриарха Варфоломея. 

Латвийский или украинский сценарий в Абхазии?

– Национализм в Грузинской церкви – насколько он силён сегодня?

– Эта тема сильно преувеличена в медиа. Никто не требует от человека, приходящего в храм, называть себя грузином и принимать грузинскую идентичность. У нас есть не только грузинские, но и русскоязычные приходы, на которых служат русские священники или те священнослужители, которые учились в России и хорошо владеют русским языком. Там служба идёт на церковно-славянском плюс на грузинском. 

– В Абхазии среди верующих и священников распространено мнение, что им не место в Грузинской церкви, потому что ГПЦ – это «Церковь грузин», и священники там только грузинские. Как бы вы это прокомментировали?

– Это искажение действительности, такого нет. Наши абхазские братья находятся в неведении. У нас в храмах вообще не принято спрашивать, какой ты национальности и кто твои предки.

– Но богослужение на абхазском практикуется в ГПЦ?

– Нет, этого нет. Просто в Грузии очень мало абхазов. Но никто никогда не говорил, что абхазского языка в церкви быть не может и что абхаз не может быть священником. Просто так сложилось. 

– Правда ли, что в Грузии не считают абхазов христианским народом?

– Сложно сказать. Конечно, в III–IV веках на территорию современной Абхазии из Восточно-Римской империи пришло христианство, но что сейчас? Современный абхазский народ преимущественно с горским менталитетом, в котором основное место занимает традиция, адат, а не чистота православной веры. Это рудименты христианства, сильно приправленные местным язычеством. В Грузии в горных районах то же самое. То есть это язычество, несколько облагороженное христианством.  

– Как относятся в Грузии к тому, что в Абхазии сейчас много говорят о необходимости восстановления Абхазской церкви? В частности, о последних выступлениях иерея Виссариона Аплиа, который просит Русскую церковь поставить епископа для Абхазии в обход Грузинской? 

– Эта тема – полностью политизированная. На самом деле на данном этапе Абхазии не нужен никакой епископ – ни русский, ни грузинский, ни абхазский. Население Абхазии не страдает от отсутствия епископа. Вся деятельность Аплиа подчинена идее независимости Абхазии от Грузии. Абхазская национальная идея в его исполнении построена на отрицании всего, что связано с Грузией. Эта ситуация абсолютно аналогична той, что мы наблюдаем на Украине. Украинские церковные националисты построили свою идентичность на отрицании России и русской церковной культуры, а абхазские – на отрицании Грузии и грузинского православия. Возьмите высказывания Аплиа, замените там слово «Грузия» на слово «Россия» и слово «Абхазия» на слово «Украина», и вы получите один в один речи сторонников ПЦУ. Точь-в-точь. Точно так же как Аплиа обвиняет патриарха Илию в том, что он «одобрил вторжение Грузии в Абхазию и массовые убийства абхазов», украинские националисты обвиняют патриарха Кирилла в том, что он «одобряет убийства украинцев и убийства их детей». Со стороны Аплиа и его сторонников это очень плохая сказка. Россия должна это осознать и не поддерживать это. Нужно называть вещи своими именами, говорить о фактах. Естественно, священноначалие любой страны благословляет военных. Это делается для того, чтобы они вели себя по-христиански, выполняли свой долг, а не совершали на войне преступлений. То, что делает сегодня священник Виссарион Аплиа, – это безусловная провокация. И специальным органам ещё надлежит выяснить, почему он этим занимается и кто за ним стоит. Потому что по факту в то время, когда происходят такие события на Украине, он хочет устроить в Абхазии ещё один антиправославный проект. Проект по разделению единой Православной церкви. И он ставит в очень неудобное положение власти РФ и лично патриарха Московского Кирилла своими обращениями. Нужно здесь разбираться. Я не хочу обвинять его голословно, и хоть он и раскольник, но я с уважением отношусь к его возрасту, и, может быть, он сам и верит, что он прав. Я хочу верить, что человек просто искренне заблуждается. Но им манипулируют. И это его не освобождает от ответственности. Никто не должен разделять церковь по надуманным причинам, только на основании националистических лозунгов и воспоминаний о том, что было в 1992 году. Никто не отрицает, что война была, и это было ужасно. Но вся история состоит из войн и конфликтов. Если следовать этой логике, все народы, которые когда-то воевали, нужно развести по разным церквям.  

– Насколько вероятен в Абхазии латвийский сценарий? То есть допускаете ли вы, что абхазские власти примут закон о независимости Абхазской церкви, по аналогии с тем, как сейм Латвии принял закон о независимости Латвийской?

– В принципе, они могут на это пойти. Но с точки зрения православного мира это будет смехотворно. Скажем так, латвийский сейм поставил себя в очень нелепое положение. Но я надеюсь, что абхазское руководство на это не пойдёт хотя бы потому, что оно прекрасно понимает, что такой шаг ничего хорошего ему не принесёт. Все понимают, что ссылки Аплиа на каноны не выдерживают никакой критики. Якобы в Абхазию тридцать лет не приезжают грузинские епископы. Так пустите их, и они приедут, в чём проблема. Аплиа сам себе противоречит. Сначала он жалуется, что в Абхазии нет епископа. Но как только Грузинская церковь говорит, что готова прислать епископа, он тут же кричит: «Нет!». И ссылается на войну 1992–1993 годов. Я понимаю, что нельзя забыть историю. Но 1992 год не может быть аргументом в церковно-канонических вопросах. Нужно уходить от этого и строить новые здоровые отношения.

– Почему Грузинская церковь не запрещает в служении иерея Виссариона, несмотря на призывы к расколу и отказ поминать патриарха Илию?

– Грузинская церковь предпочитает пока не реагировать на его деятельность, чтобы не создавать ему рекламы. И она не будет реагировать на действия Аплиа ровно до тех пор, пока на них не будет реагировать патриарх московский Кирилл. Пока мы видим, что его деятельность безрезультатна. В Москве его игнорируют, его не приняли. И сейчас он крутится, пытается увлечь своё абхазское руководство, с кем-то встречается. Надо расследовать, что стоит за этим, а не рекламировать его деятельность. Я вижу, что это всё не исходит от абхазского руководства. Которое к тому же сейчас и так в сложном положении: со всех сторон его критикуют из-за этого закона об апартаментах. Возможно, какие-то «хвосты» от Аплиа идут за границу – по крайней мере явно не в Россию и не в Грузию. 

«Когда все забудут про 1992 год»

– Какой выход вы видите для абхазского православия?

– Нужно уйти и абхазам, и грузинам от своей национальной гордыни. Нужны переговоры. Без взаимных уступок ничего не получится. Но в ближайшей перспективе нужно просто разобраться с деятельностью Аплиа и всю ситуацию временно заморозить. Есть храмы в Абхазии, есть священники, таинства совершаются – и слава Богу. Пусть все служат на своих местах, а решение вопроса, кто там главный, нужно отложить на потом. И главное – не сеять в Абхазии грузинофобию, как это делает сейчас Аплиа. В Грузии такой абхазофобии сегодня нет, у нас очень почтительно сегодня говорят об абхазах. Мы говорим, что это наши братья и сёстры. А в Абхазии грузинофобия пока очень сильная. 

– При каких условиях станет возможным диалог между Грузией и Абхазией по церковному вопросу?

– Когда все в хорошем смысле слова забудут про 1992 год. Но это невозможно без доброй воли грузинского руководства. Восстановление доверительных отношений между Грузией и Россией – прямой путь к урегулированию в том числе и грузино-абхазского, и грузино-югоосетинского конфликтов. У России есть сегодня все рычаги для того, чтобы нормализовать ситуацию в Абхазии и остановить грузинофобию там. Это прекрасно понимают стратеги на Западе, поэтому они сегодня мешают грузино-российскому сближению. 

– Как сегодня развиваются отношения РПЦ и ГПЦ, осложняет ли их абхазский вопрос – в частности, неофициальное присутствие русских священников в Абхазии?

– РПЦ и ГПЦ сегодня стали только ближе. Их сильно сплотил украинский церковный кризис. ГПЦ прекрасно понимает, что в Грузии могло бы быть то же самое, что на Украине. Когда грузинское духовенство увидело, что происходит на Украине, как там заключают в тюрьму и избивают священников, верующих, церковных журналистов, – это очень сильно повлияло на его сознание. В большинстве своём наше духовенство на стороне УПЦ, а не раскольнической ПЦУ. На уровне патриархов и членов Синода у нас отношения очень хорошие и полное понимание. Поэтому присутствие русских священников в Абхазии сегодня – это не вторжение московского патриарха на каноническую территорию ГПЦ. Это действие, согласованное с Грузинской церковью. Потому что мы понимаем, что мы все – одна Православная церковь, что не надо делиться по национальному признаку. И необходимо, чтобы у тех немногочисленных православных верующих, что есть сегодня в Абхазии, была возможность молиться, исповедоваться и причащаться.  Поэтому Грузинская православная церковь только приветствует это: если невозможно присутствовать там грузинским священникам, то пусть будут русские. Главное – чтобы священники честно выполняли свой долг, а не занимались в храмах проповедью против грузин. Мы уже привыкли к политическим заявлениям абхазского руководства, но нам важно, чтобы политические высказывания не звучали в храмах. Чтобы священники, служащие в Абхазии, проповедовали, что быть православным – это важнее, чем быть человеком определённой национальности. Чтобы Русская церковь не рукополагала для Абхазии откровенных грузинофобов. Если в ГПЦ узнают о том, что РПЦ поощряет грузинофобию среди абхазского духовенства, то, конечно, это сильно испортит отношения между церквями. В интересах РПЦ сейчас не заполучить Абхазию в свой состав – этого всё равно не получится, а поддерживать мирный диалог с ГПЦ. В том числе и для того, чтобы показать патриарху Варфоломею, что мы сами – грузины, абхазы и русские – в трёхстороннем диалоге способны решить все свои вопросы без его участия. 

– В Абхазии есть мнение, что грузино-абхазской нормализации препятствует тот факт, что грузины отрицают существование абхазов как нации. 

– Грузины не отрицают существования абхазов. Другое дело, что есть распространённое заблуждение, в том числе в церковных кругах, – это отрицать существование у абхазов самостоятельной политической воли. Якобы всю идею абхазской независимости абхазам навязала Россия. Есть миф, что абхазский национализм сконструирован был в советском КГБ. Это проблема, с ней надо работать. В Грузии принято называть Абхазию «оккупированной территорией». Говорят, «абхазы оккупированы». Но, стоп, что значит «оккупированы»? Грузинам надо понимать, что абхазы на такие слова реагируют очень остро. И они правы. Это распространяется и на церковный вопрос в том числе. Да, в Абхазии мало воцерковлённых людей сегодня, но нельзя говорить, что там «вообще нет христиан». В любом случае важно, чтобы в Абхазии понимали, что эти расхожие мифы – не официальная позиция Грузинской патриархии. Что у Грузинской церкви к абхазскому вопросу на самом деле довольно взвешенное отношение.

– Может ли быть решён абхазский церковный вопрос отдельно от государственного?

– Может быть по крайней мере временное решение. Вопрос должен быть законсервирован в определённой форме. Категорически неприемлема установка, что абхазы вправе прервать каноническое общение в Грузинской церковью только из-за воспоминаний о войне 1992–1993 годов. Остальное должно обсуждаться. Например, должны быть определены основания, на которых РПЦ определяет священнослужителей для служения в Абхазии. Если удастся совместными усилиями утихомирить уважаемого Виссариона Аплиа – это уже будет большое достижение. Всё остальное можно оставить как есть, пусть все священники служат на своих местах. Нужно дождаться урегулирования украинского вопроса, грузино-российского вопроса, и когда наступят более благоприятные условия, – можно будет вернуться к этой проблеме и найти решение. Я на это надеюсь и желаю всем того же.