Сельские храмы России: бросить нельзя содержать

На государственном попечении

Не будем забывать, что православие было в дореволюционной России государственной религией. Именно церковь отвечала за идеологию, будучи первой частью знаменитой «триады» графа Уварова: «православие, самодержавие и народность». Кроме того, в церковных метриках с конца 18-го века по 1918 год велась запись актов гражданского состояния: рождений, смертей, браков.

Храмы получали, как это теперь говорится, бюджетное обеспечение. Для понимания масштаба: в 1911 году Россия потратила тридцать семь с половиной миллионов золотых рублей. Из них на зарплату духовенству ушло четырнадцать миллионов двести тысяч. В «Своде уставов государственного благоустройства» части четвёртой и пятой, в отделении втором «О производстве церковных построений» статья 196-я гласит: «Церкви сооружаются и содержатся за счёт казны». То есть задачей упомянутых нами разбогатевших прихожан было не столько самим профинансировать строительство храма, сколько, говоря нынешним языком, «пробить» его государственное финансирование. 

Православный канон сменился советским

20-й век стал временем лавинообразной урбанизации сельской России. Экономика переходила на индустриальные рельсы ещё до революции, люди снимались с мест и перебирались в города, устраивались на заводы и фабрики. Но дореволюционные рабочие сохраняли связь с деревней, часто в родном селе оставались их семьи. И приходская церковь продолжала быть для этих новых прихожан города домом родным.

А после революции огромные массы народа начали перекидывать туда-сюда, уже не особо спрашивая. И о его духовном окормлении стали заботиться профком и партком. Молитвы и псалмы удивительно быстро оказались заменены в народном сознании песнями революции и гражданской войны (меня всегда изумляла скорость формирования этого советского канона – уже рождённые в 1917 году граждане ничего другого не знали, только «По долинам и взгорьям» пели).

5 старушек и 30 дачников

Послереволюционную судьбу российских храмов мы знаем довольно хорошо. Пока были активные прихожане, церкви не закрывали. Жители того же Славково просили о том, чтобы им оставили церковь, своего земляка – «всесоюзного старосту» Михаила Калинина. И, представьте, он помог – храм Всемилостивого Спаса в Славково никогда не закрывался.

Однако сегодня в этом храме прихожан минимум. Пять местных старушек и летом человек тридцать дачников, тоже людей немолодых и небогатых.

Большинство сельских церквей в советские годы были закрыты, в них устраивали зернохранилища, склады удобрений, машинно-тракторные станции, сельские клубы. Или просто оставляли разрушаться – особенно, если церковь была деревянной.

Время непуганых спонсоров

В начале 1990-х сельских храмов было ещё мало, а интерес к вере был большой, священников не хватало, к батюшкам в далёкие деревни ездили прихожане из города. Жить было как-то можно, особенно на фоне того, что в городах перестали работать те самые заводы и фабрики, на которые с начала 20-го века уходило местное население. Некоторые церкви стали открываться и восстанавливаться.

Были «непуганые» спонсоры, часто – люди сложной судьбы. Совсем недавно в Конаковском районе Тверской области сгорела деревянная церковь Казанской иконы Божией матери. Я была на её освящении в 1998 году, её построил некий «казачий атаман» Виктор Рышков, «державший» цветочные рынки в Москве. Потом его убили.

Один знакомый батюшка рассказывал, как ему сильно помог случайно заглянувший в его храм в глухой деревне московский охотник, даже не сказавший свою фамилию. Очень близко к сердцу принял проблемы, дал денег на какие-то первоочередные нужды, а потом его номер перестал отвечать. Что с ним случилось, жив ли – священнику узнать не удалось.

Не на селе, а в «человейниках»

Сейчас времена снова изменились. Поколение духовенства призыва 1990-х из советской интеллигенции порядком устало. Матушки первыми сбежали обратно в город, чтобы раз муж не очень может прокормить, так хоть самим начать работать по специальности. За ними потянулись дети.

Непуганых спонсоров не стало. Народ, воспитанный прессой, снова стал воспринимать православную церковь в духе предреволюционных лет, как что-то родственное государству и поэтому в помощи прихожан не нуждающееся.

Надежда на возрождение сельских церквей оказалась утопией. Сейчас те, кто озабочен их сохранением, рассуждают реалистичнее: не возродить, а законсервировать. Сделать, чтобы крыша не текла и дверь запиралась – а там потомки поглядят, что дальше делать с этим зданием.

А церкви, конечно, надо строить там, где живут люди. Вот в этих «человейниках», где население двух подъездов равно населению целого сельского поселения.