https://youtu.be/gzxwCI34-pI – Расскажи, что у вас там происходит. Екатеринбург всё время впереди планеты всей? На этот раз схиигумен прославил ваш славный град.
– Скандал с отцом Сергием Романовым сейчас раскатывается в церкви. Это настоящая беда нашей церкви, фундаментализм который не могут остановить. Он набирает силу с начала 90-х годов, и ему никто не может поставить препону. Вот сейчас, может быть, лидер местного фундаментализма – это наш схиигумен Сергий Романов, который вообще-то был Николаем Романовым до пострига, то есть прямым тёзкой царя, которого он так почитает. Сам я ни разу в жизни не видел этого схиигумена и не был в его монастыре ни на отчитках, ни на богослужениях. Сейчас, честно скажу, жалею, что не съездил. Всё-таки для того, чтобы судить о чём-то, нужно посмотреть своими глазами, недостаточно просто посмотреть репортажи и почитать интервью.
– Ты знаешь, у нас есть с тобой общие знакомые, которые там были, и они очень впечатлены. Во-первых, они впечатлены масштабом, потому что, когда ты едешь по глухому лесу и вдруг перед тобой разверзается огромный сказочный пушкинский город, как у царя Гвидона, то это производит впечатление. Внутренние инфраструктуры обители, отношение к отцу Сергию среди монахинь этого монастыря – это не рядовые вещи. В общем и целом надо признать, что о. Сергий – довольно успешный харизматический лидер. И, может быть, в нашей церкви не хватает таких?
– Несомненно, нашей церкви не хватает таких. Я думаю, что вообще эта ситуация очень сложная, и её нельзя нарисовать только чёрными красками. То, что там происходит, – это ответ на внутренний духовный серьёзный запрос нашего народа. И мне не кажется, что схиигумен Сергий просто на этом играет. Хотя вчера я разговаривал со священником, и он мне сказал, что это страшный человек. Мне это сказал очень уважаемый мною священник, настоящий христианин и очень опытный протоиерей. Я думаю, что он говорил это очень искренне.
Тем не менее на какие-то духовные запросы отвечает на сегодня этот монастырь и его духовник. Во-первых, он говорит о русском народе. А русский народ и какая-то жажда русского сегодня просят заступничества. После XX века такое заступничество требуется русскому народ. На сегодняшний день русская церковь выразителем чаяний русского народа не является. А он старается таковым быть. Каким образом он старается быть? Когда он кричит о жидомасонах или жидокоммунистах и т. д. Но это говорит о том, что в церкви существует огромный разрыв евангельской традиции. Поэтому различные духовники играют на таких гнилых чувствах.
Что ещё важно? Действительно, людям нужны духовные наставники. Или те, кто подсказал бы, как поступить верно в этическом плане, как разобраться в сложной духовной ситуации. Священники, которые служили у него в монастыре, говорят, что отец Сергий старается просто отвечать на какие-то духовные вопросы: вот тебе надо прочитать столько-то канонов, столько-то там поклонов – и всё исправится.
Что ещё там люди видят? Они видят образ народной церкви, попытку устроения христианского быта. Где мы увидим вот такое христианское православное устроение жизни? Честно говоря, если посмотреть на это поглубже и повнимательнее, то мы, конечно, увидим, что всё это подделка. Но кто у нас сейчас отличает подделку от подлинности в Русской церкви? Кто у нас отличает настоящее православие от того, что Гребенщиков спел у себя в «Древнерусской тоске»: мол, турки строят муляжи святой Руси за полчаса.
Во всех своих интервью духовник говорит: у меня здесь 523 человека. Не полтысячи, он говорит, а 523 человека. То есть каждый человек на счету. Покажите мне хотя бы десяток приходов, где настоятель скажет: у меня здесь столько же. А церковь нуждается в том, чтобы каждый человек был посчитан, чтобы к нему и слово какое-то было направлено, и внимание ему было ему уделено.
Кроме того, в монастыре отца Сергия есть приют какой-то, туда приходят люди из зоны, там их принимают. То есть там есть пример, когда церковь открывает свои объятия, свои возможности предоставляет таким заброшенным людям.
Вот ты сказал про харизматов. Схиигумен – это настоящий миссионер, харизмат. Много мы видим миссионеров-харизматов в церкви? То, что называется миссионерскими отделами в наших епархиях, – это всё слёзы. Это даже не смешно. Я как-то участвовал в миссионерском съезде на Рублёвке. Простите, но это о чём? Ну какие там миссионеры? Разговоры о миссиологии – пожалуйста, о принципах миссии – пожалуйста. А он всё-таки занимается миссией. Другое дело, что православие – это разговор не о количестве, не о бренде, а разговор о качестве. Насколько эта вера, которую они передают, евангельская, насколько она собирающая, насколько эти пришедшие люди хотят послужить и служат Богу, а не просто собираются в храм и устраивают службы.
– Ты практически такой апологет этого монастыря. Больше того, мы с тобой прекрасно знаем, что на Афоне есть такой мятежный монастырь. Он, по-моему, уже лет 50 как мятежный. Все знают, что там примерно такого же склада и такого же мировоззрения монахи, которые боятся оскверниться от всего внешнего мира, и когда их пытались оттуда выселить, они просто взяли в руки коктейли Молотова и были готовы всё там сжечь, но не уйти. Может быть, действительно наша церковь на историческом рубеже дозрела до того, чтобы и у нас были такие монастыри? Ведь о. Сергий не виноват, что такие люди к нему пришли. Они просто нашли у него ответы на свои вопросы. И что получается? Либо нужно этих людей наставлять, научать, а это огромные ресурсы, которых в церкви нет на сегодняшний день. Либо просто их пристроить, вот к какому-то такому схиигумену, который рад стараться, при этом он ещё щедро отчисляет в епархиальную казну. Прекрасный вариант, почему нет?
– Если вы сейчас откроете в ютубе его интервью, которое он даёт из своей кельи, он там стоит и говорит. И по одно плечо у него старец, а по другое – Иосиф Виссарионович Сталин. Это, конечно, производит впечатление. Его борьба за русский народ и за православие имеет очень дурной кровавый запах. Но и здесь я буду оправдывать схиигумена Сергия. А где ему было набраться другого православия? Человек, который 14 лет провёл в тюрьме за убийство, особым образом смотрит на мир. А до этого он вообще был милиционером. Умножьте, пожалуйста, милиционера на человека, отсидевшего полтора десятка лет, и, я думаю, получится экземпляр не для слабонервных. Эта смесь живет в нашей церкви в полной мере.
– Ей ведь не 20 лет, не 30. Вот эта дремучесть связана с тем, что людей, которые приходят в церковь в поисках Бога и приносят туда с собой свои представления, всегда гораздо больше, чем тех, кто может им веру разъяснить, наставить, открыть Евангелие так, как его Христос принёс людям, а не так, как каждый себе захотел понять. В этом смысле я не вижу перспективы, чтобы завтра, послезавтра или в ближайшие 10 лет ситуация изменилась. Поставим себя на место священноначалия. Нужно либо принять волевое решение и отправить их в раскол, либо бросить всё и начать заниматься просвещением людей. А что придётся бросить? Это всё финансовые и политические вопросы, проблемы отношений с государством. Нет сейчас сил и рук и на то, и на другое.
– Всё-таки здесь нужно посмотреть глубину проблемы и назвать виновных. Рисовать всё только широкими мазками не нужно. Во-первых, был нарушен канон. У него сначала было смертельное ДТП, а потом разбой с убийством. Это можно посмотреть. В любом случае, по канонам, человек, который даже нечаянно был замешан в убийстве, не может быть священником. Тем не менее такого человека рукополагает не кто-нибудь, а архиепископ Викентий, который служил здесь раньше. Это наследство досталось Екатеринбургской епархии.
У меня сперва тоже была такая мысль: почему митрополит просто не запретит его. Ситуация-то простая: о. Сергий выдаёт политические лозунги. А то, что происходит в храме, – ну это же просто опасность. Даже если у него там никто не заражается от его непротёртой лжицы, то призывать людей делать так же и говорить, что ковида не существует, нельзя. Но надо посмотреть на ситуацию церковно. Кто его поставил во пресвитеры? Он должен нести ответственность за это.
– Тем более что отец Сергий официально числится клириком ташкентской епархии.
– С 2011 года: с тех пор как здесь митрополит Кирилл, он не числится клириком Екатеринбургской епархии, верно. Потом, у такого человека должны быть поручители. Он ведь не просто стал монахом. Он жил в церкви, и, наверное, там на него смотрели. Он стал священником, стал игуменом, потом он стал схиигуменом, духовником большого монастыря. И вот тебе новости! Откуда такая совершенная неуправляемость ситуацией? У человека в церкви нет ни поручителей, ни учителей – тех, кто передали бы ему веру. Но разве можно бы было в этой вере передать уродство кровавого гонителя церкви? Всё очень и очень смешано.
При этом в самих речах на последних записях схиигумена видно, как он стоит и не очень здорово читает, говорит тоже не очень здорово. Он читает послание отца Дмитрия Дудко, священника с трагической судьбой, который был исповедником веры, а потом дрогнул и сломался. Но читать его послания и тут же говорить про чипизацию и шестёрки на паспортах – это невыносимый бред.
– Явление фундаментализма проявилось после распада СССР. Когда у людей рухнула картина мира и нужно было как бы выстроить новую систему координат, они пришли в церковь и принесли туда героизацию Сталина, специфическое понимание войны и патриотизма, роли советского человека и т. д. Им нужно было это как-то совместить. И такие люди, как отец Сергий, дали им стройную схему. В ней такой человек чувствует к себе адекватное отношение: о нём заботятся, он знает, куда он может приехать и отдохнуть душой, красивое место, убранные кельи, молитва с утра до ночи, труд благословенный. Им достаточно.
– Всё-таки ситуация не безвыходная. Не надо рубить с плеча, но кому надо покаяться, тот должен покаяться. Когда мы сейчас видим священников, которые снимают с себя сан, совершают преступления, мы можем говорить об их вине. И можем говорить об их беде, потому что где-то это были люди ненаученные, где-то они пастырского калибра не обрели и были поставлены наспех. Но епископы, которые это делали, которые, может быть, тоже сами были наскоро рукоположены, за это отвечают. Они сейчас могут совершенно спокойно сказать: «Простите, люди добрые. Простите, я нарушил каноны. Я так заботился о церкви, но это была забота о чём-то другом». Для этого надо только иметь мужество. Хотя мы знаем, что дефицит мужества у русских мужчин большой, а в клерикальной среде он, к сожалению, увеличивается. Потому что система во многом порождает людей боязливых.
К отцу Сергию надо отнестись по-человечески. И мне кажется, что митрополит Кирилл относится к нему именно так и даёт ему все возможности покаяться. И люди, которые поставляли таких священников (в нормальном случае ещё те хоры, которые пели: «Аксиос, аксиос, аксиос»), тоже должны пойти на исповедь. Всех не вычислишь, хотя бы регентов отправить. Может быть, он не понимал, что «аксиос» – это означает «достоин»? Тогда зачем пел без понятия?
Это нужно сделать. Это ведь не трудно, это возможно. И ничего ни с одним епископом не случится, если он покается. Это нормально для епископа: подавать пример покаяния, а не пример разговора с высокой трибуны. К тому же это разговоры на плохом русском языке нередки.
Ещё очень важно, что в русской церкви есть молодые священники, которые собирают людей вокруг Евангелия, они стараются собирать людей в общины. И это трудное собирание, потому что, когда люди собираются свободно, у них возникает своё мнение, они где-то даже ведут себя малоцерковно, и с ними трудно работать. А очень часто таким молодым священникам просто бьют по рукам. Те, кто бьёт по рукам, должны покаяться и больше не бить, но дать таким людям расти в церкви. Это важно, чтобы ростки церковной жизни росли сами, а не по команде. Командные методы в церкви не подходят, это нецерковно. Христос не командовал.
Итого. Епископы и наша иерархия должны научиться каяться по-настоящему. Это абсолютно нормально. Это настоящая православная традиция, хоть пока этого нигде не видно. Но, во-вторых, надо дать расти настоящим добрым плодам. Есть такие приходы, где это живёт.
– Это несколько утопично. Хочется быть свидетелем открывшегося покаяния, этой сократившейся дистанции между пастырями и другими людьми в церкви. Но где у этого конца начало?
– Гарантий никаких нет. На церкви действительно такие апокалиптические цвета почиют. Если этого не случится, то не станет русской церкви. Либо она превратится в секту, каковой, как мне кажется, является монастырь в честь образа Спорительницы хлебов. Я не могу принести свидетельство, я там не был, но священники говорят, что очень многие люди оттуда приходят сломленными. Методы отца Сергия на них сказываются отрицательно.
Либо это будет какая-то социальная организация, которая всякую силу, всякое уважение, авторитет в народе потеряет. Потому что тот авторитет, который сегодня есть в руках у таких людей, как отец Сергий, он не ими был завоёван.
– Ну а что ты, например, будешь делать в этом случае? Погибнешь вместе с ней или уйдёшь в какую-то другую?
– Я думаю, что этого всё-таки не произойдёт. И среди священников много таких людей, которые совестью церкви являются. И среди мирян есть такие люди, которые ни за что не согласятся, чтобы эта драгоценность нашей церкви куда-то ушла. Ну и такие архиереи есть.
– Если бы не возникло эпидемии, это явление фундаментализма продолжало бы множиться и плодиться. Отец Сергий выступил в ютубе. А сколько таких «старцев» у нас в ютубе не выступают? Решить эту проблему здесь и сделать вид, что её больше нигде нет, – это тоже будет ошибкой. Мне кажется, не стоит бояться посмотреть на опыт католиков, которые после 2-го Ватиканского собора столкнулись с подобным явлением в своих рядах и научились договариваться о пределах нормы. Но у них, правда, фактически было одно условие: признать примат папы. В нашем случае это сложнее. Мы с тобой живём в этой же Церкви, и нельзя сказать, что это проблема только вашего епископа, или отца Сергия, или вот этих людей. Это наша с тобой проблема в том числе.
– Это верно, и жалко, что вот такого рода горячие, верные, преданные, способные собирать, ненаученные люди проповедуют и разносят какую-то больную веру. А вообще нужно пойти и посмотреть. Мне кажется, что с моей стороны покаяние должно быть таким: надо просто идти и смотреть.
