Было что-то глубоко символичное в том, что вскрытие мощей преподобного Сергия Радонежского было назначено на 11 апреля 1919 года. Это была пятница перед Лазаревой субботой, последней субботой Великого поста, когда христиане вспоминают чудо воскрешения праведного Лазаря, совершённого Иисусом Христом в знак грядущего воскресения всех умерших. В Лазареву субботу страшного 19 года в древней гробнице «игумена земли Русской» тоже совершилось чудо воскрешения – не самого игумена, конечно, но русской православной церкви, давно уже погибшей под слоем имперского официоза и казённой позолоты.
Правда, тогда чуда рождения новой церкви, давшей миру больше мучеников, чем в первые века гонений на христиан, никто и не заметил. Думы всех монахов и послушников, набившихся в Троицком соборе, был сумрачны и крутились только вокруг предстоящего кощунства.
«Ох, Господи, молим Тебя: чашу эту мимо пронеси!»
– Вы сами будете вскрывать мощи? – поинтересовался председатель исполкома у наместника лавры отца Кронида, молча стоявшего у раки, опираясь на свой посох.
– Сам не могу, – кротко ответил наместник. – Вскрывать мощи будет иеромонах Иона, благочинный лавры.
– Чем Вы мотивируете свой отказ?
Отец Кронид с минуту молчал, а потом тяжело произнёс:
– По нравственному чувству не могу... Страшусь...
– А как же отец Иона? Он не страшится? – бестактно допытывался неугомонный председатель.
– Отец Иона должен исполнить мой приказ за послушание, – ответил отец Кронид и отвернулся, давая понять, что больше нечего обсуждать.
Тут же на солею легко взбежал иеромонах Иона, пал ниц, совершил три поясных поклона преподобному Сергию и поклонился отцу наместнику. Братия начала петь величание преподобному Сергию, но стоявшие в зале большевики грубо остановили хор.
– Хватит голосить, иначе на улицу выставим! Кончилось ваше время!
* * *
В стране только разгоралась Гражданская война, а Ленин те временем самое масштабное наступление начал на церковь. Но вождь мирового пролетариата знал, что делает. После установления диктатуры пролетариата и разгона оппозиционных партий и газет именно церковь осталась единственным местом, объединяющим противников нового режима.
Поэтому Ленин и писал соратникам: «Необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».
Но мало было просто закрыть храмы. Ленин приказал агентам ОГПУ не только «разоблачить контрреволюционную сущность церкви», но и подорвать народное доверие к ней как к институту, то есть представить священнослужителей как шарлатанов, лжецов и мошенников.
Своей мишенью Ленин выбрал мощи святых. Это был беспроигрышный ход, основанный на точном знании психологии толпы.
Словарь Брокгауза и Ефрона определял слово «мощи» как «тела святых христианской церкви, оставшиеся после их смерти нетленными». Это определение несколько не согласуется с церковной традицией. Дело в том, что в древности на гробницах святых писали: «лежит телом» (то есть тело полностью сохранилось) или «лежит мощми» (то есть сохранились только кости или даже отдельные кости). В правилах канонизации святых, утверждённых Священным Синодом, говорилось, что сама по себе нетленность не должна и не может быть обязательным условием святости; что святость человека определяется вовсе не степенью сохранности останков, но прежде всего его жизнью и служением Богу; что почтения заслуживают и полностью истлевшие останки святых. Но простой народ, будучи практически поголовно неграмотным, не вникал в эти тонкости, принимая только то, что раз мощи – значит, нетленные. Всё остальное – подделка и обман.
Более того, в народной среде сложился свой культ почитания мощей, весьма далёкий от канонов православия. К примеру, в 1903 году доктор медицины Гавриил Попов составил целое описание народной лечебной магии: «Чрезвычайно интересным врачебным актом является подлезание под раку св. мощей и под чудотворные иконы. Верование в целебность этого акта в большей или меньшей степени распространено в очень многих местах и составляет довольно обычное явление многих крестных ходов. Ко времени такого хода, особенно если в нём участвует какая-нибудь почитаемая местная икона, по пути его раскладывают больных, взрослых и детей, чтобы над ними прошли и пронесли иконы... Другим неканоническим способом использования святынь, как писали с мест, оказалось использование почитаемых икон от зубной боли. Считалось, что для облегчения мук икону следует погрызть...»
Впрочем, и само российское духовенство немало способствовало распространению этого «культа мощей», ведь само присутствие чудотворных мощей какого-нибудь святого приводило к увеличению числа прихожан в храме в десятки и сотни раз, а раз больше прихожан, то больше и пожертвований. А ведь ещё можно организовывать «гастроли» останков особо почитаемых святых, продавать иконы с частичками мощей, собирать щедрые пожертвования. Согласитесь, это куда выгоднее, чем нести Слово Божие в народ.
* * *
Первой была вскрыта рака преподобного Александра Свирского, основателя Свято-Троицкого Александро-Свирского монастыря в Архангельской губернии. Правда, чекистов из Олонецкого ГПУ, которых возглавлял «красный латыш» Оскар Кантер, менее всего интересовали вопросы пропаганды. Дело в том, что ко времени революции монастырь стал одним из самых богатых на Русском Севере, его старинные соборы хранили несметное количество драгоценностей и реликвий, среди которых особой известностью пользовалась серебряная рака весом 11 пудов, изготовленная на деньги Михаила Романова для мощей основателя обители.
Именно эта рака и прочие драгоценности и привлекли «красного латыша», который распорядился расстрелять настоятеля монастыря архимандрита Евгения (Трофимова) вместе с несколькими братчиками, воспротивившихся грабежу обители. Останки святого были отправлены в Петроград, где хранились в Музее анатомии Военно-медицинской академии. При этом, как вспоминал сотрудник Наркомпроса Борис Молас, в советскую печать была вброшена «утка» о том, что в раке вместо нетленных мощей «была обнаружена восковая кукла».
Следом в Пинежском уезде Архангельской губернии была вскрыта гробница праведного отрока Артемия, в честь которого был основан Артемиево-Веркольский монастырь. Вскрытие сопровождалось настоящим террором, когда все монахи, кто не успел сбежать в другие монастыри, были расстреляны.
После этого инцидента Народный комиссариат юстиции принял постановление об организованном вскрытии мощей, которое предусматривало «порядок их инспекции и конфискации государственными органами». В документе говорилось: «Вскрытие мощей необходимо приветствовать, так как во всех случаях, как и следовало ожидать, на поверку оказывается, что никаких „мощей” не существует, и при этом ясно для всех вскрывается многовековой обман служителей культа, а также и спекуляция эксплуататорского класса на религиозных чувствах тёмной и невежественной массы…»
Далее настала очередь гробницы святителя Тихона Задонского в Задонске близ Воронежа, также вандалы вскрыли гробницы святителя Митрофана Воронежского и преподобного Кирилла Новоезерского.
Всего же за 1919 год было произведено 63 вскрытия. Официальная статистика такова: в 29 гробницах были обнаружены истлевшие кости либо части скелетов, в 16 гробницах – мумифицированные останки людей, в 18 гробницах – куклы из воска, в которые были вставлены отдельные кости, в 2 раках не было обнаружено ничего.
В частности, пустой была рака святого Авраамия Ростовского. Вот цитата из протокола: «Обнаружено несколько досок, старых монет, банка фиксатуара фирмы „Брокар”, стружки, земля, щепки и кирпичи».
Агенты ОГПУ докладывали: «Некоторые монахи, присутствовавшие при вскрытии, стали снимать с себя монастырскую одежду и, бросая в угол церкви, говорили: „Вот как нас до сего времени обманывали!.. Довольно нас дурачить!”»
Реакция монахов, однако, наводит на подозрения: не исключено, что монахи, узнав заранее о намерении большевиков произвести вскрытие раки, просто спрятали мощи святых, подменив останки различным мусором, а потом старательно изобразили то, что так хотели увидеть большевики.
Случаи подмены мощей не были редкостью.
К примеру, священники храм Воскресения Словущего в Москве, где после закрытия Данилова монастыря хранились мощи святого благоверного князя Даниила, накануне обыска настолько надежно спрятали раку с мощами, что она не найдена до сих пор.
Священник и богослов Павел Флоренский, служивший во время революции в Троице-Сергиевой лавре, накануне вскрытия раки с мощами Сергия Радонежского подменил голову преподобного. Его внук – доктор геолого-минералогических наук Павел Флоренский – в интервью журналу «Наука и жизнь» рассказал семейное предание о том, как отец Павел вместе с известным реставратором Юрием Олсуфьевым, работавшим в те годы в Троице-Сергиевой лавре, незаметно вскрыли гробницу и заменил череп «игумена земли русской» на череп князя Трубецкого, извлечённый из родовой усыпальницы под Троицким собором. (Действительно, в протоколе вскрытия раки Сергия Радонежского было указано, что череп был отделён от остального тела.) Сами Флоренский и Олсуфьев погибли в годы большевистского террора, но святыню сохранили священники храма Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградове под Москвой. В Троице-Сергиеву лавру святая реликвия вернулась в 1946 году – уже после приостановки гонений на православную церковь.
* * *
Статистика ОГПУ гласит: в ходе антицерковной кампании 1919 года было зарегистрировано почти полторы тысячи случаев, когда люди вставали на защиту святынь.
К примеру, власти, опасаясь бунта прихожан Троице-Сергиевой лавры, специально назначили дату вскрытия раки Сергия Радонежского на поздний вечер пятницы – когда оканчивались все службы и в Троицком храме не должно было быть молящихся.
Тем не менее на случай народных волнений была мобилизована рота помещавшихся в лавре курсантов. Один из очевидцев позже вспоминал: «Были выставлены посты у колокольни и Духовского собора, у всех ворот и даже на стенах, так как опасались набатного звона. Кроме этого, были отобраны ключи от всех церквей и колоколен Сергиева Посада и вокруг них были выставлены караулы из красноармейцев и чекистов с подсумками боевых патронов, чтобы, если произойдёт волнение, стрелять в народ... К шести часам вечера Святые и Успенские ворота были закрыты, а богомольцев удалили из лавры через Певческие ворота в южной стене. Но едва пронеслась весть, что ворота в лавре запирают, чтобы вскрывать мощи преподобного Сергия, как множество людей со всех концов города кинулись на площадь.
Вся площадь скоро была запружена народом, многие стремились прорваться в лавру. Предлагали вооружиться кольями и брёвнами, чтобы выломать деревянные Успенские ворота, но они были под охраной. Когда ворота приоткрыли, чтобы проехали грузовики с электрооборудованием и киноаппаратурой для съёмки, люди бросились на цепи красноармейцев.
Произошла давка. Лошади, поднявшись на дыбы, ржали, кричали женщины, военные стреляли в воздух. Заслон смять не удалось, и ворота опять закрылись. Из толпы в сторону исполкома слышались угрозы и брань, в красноармейцев бросали комья тающего грязного снега. Некоторые, отчаявшись, кричали: «Стреляйте в нас, ироды!».
Когда же стало известно, что в Троицком соборе началось вскрытие мощей, то на площади люди стали петь гимны в честь преподобного Сергия.
Волнения у стен лавры дорого обошлись монахам: вскоре Мосгубисполком вынес решение о ликвидации Троице-Сергиевой лавры как мужского общежительного монастыря и выселении монахов: «Лавру закрыть и приостановить богослужение немедленно. Мощи перевезти в московский музей». В итоге, как вспоминал отец Павел Флоренский, рядом с ракой в «почётном карауле» был поставлен красноармеец с винтовкой.
«Вероятно, власти боялись, что монахи лавры или даже простые верующие захотят похитить мощи, распустив молву о „чуде” Преподобного... Вряд ли кто-нибудь пошёл бы на это! Верующие и богомольцы сразу заставили часового снять будёновку и стоять с непокрытой головой... Часовым пришлось немало выслушать резких и прямо бранных слов от богомольцев, так что красноармейцы, как мне рассказывали, старались всячески уклониться от этого почетного назначения. В конце концов на дежурство в собор командование стало посылать одних только проштрафившихся, как бы на „исправление к Сергию”. Когда был ликвидирован этот пост – не знаю, скорее всего, в 1924 году, чтобы не вызвать нежелательных аналогий и толкований».
* * *
Ленин признал опыт 1919 года крайне удачным. И принял решение распространить его на всю страну. 30 июня 1920 года вышло Постановление СНК о запрете почитания мощей – «О ликвидации мощей во всероссийском масштабе».
Вскоре вышло и постановление наркома юстиции Дмитрия Курского, которое гласило: «Местные исполкомы при соответствующей агитации последовательно и планомерно проводят полную ликвидацию мощей, опираясь на революционное сознание трудящихся масс, избегая при этом всякой нерешительности и половинчатости при проведении своих мероприятий. Ликвидация названного культа мёртвых тел, кукол и т. п. осуществляется путём передачи их в музеи».
И участь мощей преподобного Сергия Радонежского разделили останки практически всех почитаемых на Руси святых. Так, в Тамбовской губернии было принято решение о вскрытии раки с мощами Серафима Саровского. Вскоре изъятые мощи перевезли в Москву – в Центральный антирелигиозный музее в бывшем Страстном монастыре. (Только в 90-е годы вновь обретённые мощи преподобного Серафима Саровского были возвращены в основанный им Дивеевский монастырь.)
Между тем в советской прессе развернулась кампания, обвиняющая священнослужителей в многолетнем обмане верующих. Более того, советские журналисты открыто призывали власти существенно расширить репрессивную кампанию в отношении церкви.
Так, журнал «Революция и церковь» писал: «Рабочий первый шаг уже сделал. Он вскрыл мощи – оказалась труха. Рабочий должен сделать второй шаг. Необходимо теперь календарь почистить. И заполнить календарь пролетарскими революционными именами. У нас много своих мучеников...»
И вскоре власти сделали второй шаг, начав кампанию по изъятию церковных ценностей.
