Два патриарха гонимой церкви

Русская православная церковь как организация в том виде, в каком она существует сейчас, появилась в 1943 году при митрополите Сергии (Страгородском), когда Джугашвили-Сталину срочно понадобилась помощь церкви во внутренних и внешнеполитических процессах. Но во многом митрополит Сергий только продолжил то, что начал делать первый патриарх церкви в Советской России – Тихон

14.05.2025

Александр Королёв

история церкви патриарх тихон сергий страгородский церковь и государство церковь и общество

Фото: общественное достояние

Государство над церковью

Формально отделённая от светского государства Православная церковь в России в наше время определённо пользуется преференциями от российской власти, которых нет у других конфессий. Это во многом обуславливается той исторической ролью, которую сыграла Православная церковь в истории нашей страны.

Христианство пришло в Россию из Византии, где уже было очень тесное сотрудничество церкви и государства с явным доминированием последнего. На Руси именно князь стал главным спонсором церкви, потому что только он отчислял ей десятину. По сути, это была десятина общенародная, потому что и сам князь доход получал прежде всего от податей, но в русском сознании чётко установилась мысль о государстве как церковном покровителе.

«Цари оказываются не только слугами Божиими, избранными и посаженными на престоле Богом: они сами боги, подобные людям только естеством, властию же уподобляющиеся самому Богу. Это уже не теория Божественного происхождения царской власти, а чистое обожествление личности царя», – пишет русский историк права, заслуженный профессор, ординарный академик Петербургской академии Михаил Александрович Дьяков, анализируя сочинения преподобного Иосифа Волоцкого. Именно его взгляд на отношения церкви и государства стал основополагающим для последующей истории русского христианства.

Несмотря на свою подчинённую государству роль, в течение московского периода истории России церковь была довольно влиятельным общественным институтом, а у иерархов были порою и вполне светские полномочия. После татаро-монгольского завоевания церковь выполняла многие административные функции и была мощным собирающим фактором для русского народа. Здесь значимой являлась фигура преподобного Сергия Радонежского. До XVIII века церковь занималась судебными разбирательствами, связанными с вопросами брака и наследования. Но всё радикально поменялось с приходом Петра I, который решил, что единственным авторитетным институтом в стране должно быть государство. Пётр I сделал церковь просто одним из департаментов, полностью подчинённым светской власти. Именно при таких отношениях церкви и государства начали своё церковное служение и Тихон, и Сергий – первый и второй патриархи после смерти при Петре в 1700 году патриарха Адриана и замены царём единоначального управления церковью коллегиальным.

Патриарх Московский и всея Руси Адриан. Фото: общественное достояние

Пастырь и богослов

Оба архиерея считались незаурядными людьми. Патриарх Тихон был очень авторитетным студентом среди семинаристов, где ему даже дали прозвище «патриарх». Патриарх Сергий в бытность ещё епископом стал участником Религиозно-философских собраний, прошедших в ноябре 1901 года – апреле 1903 года в зале Русского географического общества. В них принимали участие Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Василий Розанов и другие деятели Серебряного века. На этих встречах происходило невиданное прежде общение представителей церкви и интеллигенции. Оба архиерея имели опыт служения за границей: патриарх Тихон – в США, патриарх Сергий – в Японии и Греции. Это был важный опыт церковной жизни без государственной поддержки, который очень пригодился двум архиереям в большевистской России.

Протоиерей Георгий Митрофанов – кандидат исторических наук, заведующий кафедрой церковной истории СПбДА – описывает будущего патриарха Сергия до его патриаршества как человека очень дипломатичного: он был на хорошем счету как при дворе, так и среди интеллигенции, настроенной в большинстве своём оппозиционно к власти. Митрополит Сергий – единственный, кто вошёл в учреждённый Временным правительством новый Синод после роспуска старого. Именно этот Синод стал тем органом, который смог созвать долгожданный и запоздалый Поместный собор 1917–1918 годов. Митрополит Сергий (Страгородский) считался человеком правых взглядов, монархистом. Но именно он в конце концов оказался тем, кого власть решила сделать в СССР патриархом.

Иеромонах Андроник (Никольский) и архимандрит Сергий (Страгородский). Япония, 1898 год. Фото: общественное достояние

Если патриарх Сергий был известен как богослов и дипломат, то современники свидетельствуют о главном достоинстве патриарха Тихона – доброте, заботе о людях. Соратник будущего патриарха Тихона протопресвитер Василий Виноградов в эмиграции писал, что после потери кафедры в Вильно вследствие немецкого наступления в Первую мировую войну главным служением архиепископа Тихона стали проповедь и наставничество. Это было очень необычно для архиереев тогда – впрочем, как и для архиереев сейчас, потому что основной функцией епископов считается административно-управленческая.

Нужен ли церкви патриарх?

Вообще восстановление патриаршества было вопросом очень дискуссионным на Поместном соборе 1917 года. Многие считали, что централизация власти противоречит принципу церковной соборности. Сторонники восстановления ссылались не на особую церковность этого института, а на необходимость, которую диктует время. Казалось, что в потенциально враждебном окружении (члены собора ещё не понимали, что окружение было уже актуально опасным) централизация власти облегчит управление церковью. Но, как оказалось, именно централизация помогла большевикам оказывать на церковь максимальное давление. Им уже не нужно было одновременно бороться с десятками или даже сотнями архиереев – достаточно было давить на одного, которому подчинены остальные. Так же и для дискредитации церкви легче опорочить одну центральную фигуру, её возглавляющую, чем заниматься очернением ряда лиц.

При этом нужно отметить, что полномочия патриарха Тихона были гораздо более скромные, чем у последующих патриархов. Например, патриарх, согласно решению собора 1917 года, не мог сам отправлять в запрет епископов или указывать, что им следует делать внутри своей епархии. Большую роль в управлении церкви должен был играть регулярно собираемый поместный собор.

Патриарх Тихон и большевики

В 1918 году патриарх Тихон издал своё знаменитое воззвание, где предал анафеме тех, кто совершал «кровавые расправы». Протоиерей Георгий Митрофанов считает, вопреки общепринятому мнению, что это не было анафемой большевикам. По мнению историка, патриарх понимал, что отлучать от церкви атеистов нет смысла. Это отлучение было предупреждением тем, кто ещё считал себя православными.

Но после того, как стало понятно, что большевики закрепились в стране надолго, патриарх осознал, что церкви надо как-то существовать в условиях нового режима. И здесь начался самый трагический период истории Русской церкви, особенно тяжким грузом лёгший на плечи патриарха.

Отъезд Патриарха Тихона из Петрограда, 1918г. Фото: общественное достояние

Большевики были настроены резко антицерковно по двум причинам. Первая: в идеологии коммунизма религии места нет, она сама претендует на роль религии. Вторая: православная вера и церковь были идейной базой русского государства и русского народа. И то и другое, согласно большевизму, должно быть разрушено ради строительства «светлого будущего». Власть царя и буржуев была свергнута, оставались только их прихвостни попы, как считали большевики. Но просто так стереть церковь из жизни русских людей было невозможно, поэтому власти старались разрушать церковь в том числе и изнутри.

Гонения на церковь

Большевики инициировали обновленческий раскол внутри церкви, когда, по сути, создали альтернативную церковь, иерархи которой работали чётко по указанию партии. На священников, епископов и прежде всего, конечно, на патриарха оказывалось колоссальное давление. И одной из главных задач патриарха Тихона была борьба с этим устроенным чекистами расколом.

В 1922 году началась кампания по изъятию церковных ценностей для голодающих. В результате проведения изъятия нескольких священников расстреляли, кого-то посадили или отправили в ссылку. В этой кампании немалую роль играли обновленцы, которые в различных процессах против епископов и священников выступали на стороне обвинителей. Удивительно, что в статье Википедии о патриархе Тихоне, в части, где говорится об изъятии церковных ценностей, представлена чекистская версия событий. Например, там есть такой клеветнический пассаж.

«Однако факты и документы, представленные суду, с неопровержимостью доказали, что злостный саботаж мероприятий советского правительства по борьбе с голодом осуществлялся епископатом и духовенством по прямому указанию главы церкви. По делу патриарха Тихона началось следствие, а сам он был изолирован». В сноске стоит ссылка на труд советских историков в книге, вышедшей в 1989 году.

На самом деле единственной целью этой кампании было нанести удар по церкви. Патриарх Тихон, как только начался голод, обратился в органы власти, чтобы они разрешили церкви участвовать в помощи бедствующим людям, но получил отказ.

Для чего 30 лет назад были обретены мощи патриарха Тихона?

Вопрос исследовал редактор рубрики «Церковь» Олег Глаголев

22.02.2022

патриарх тихон мощи

Грубое и насильственное изъятие церковных ценностей в некоторых местах провоцировало сопротивление населения, это дало большевикам повод обвинить патриарха в подстрекательстве и бросить его в тюрьму. Но из-за начавшегося в мире возмущения вскоре пришлось его освободить.

После этого, очевидно, под давлением властей патриарх выпускает послание, где говорит, что он не враг советской власти, кается в монархических убеждениях. Одной из целей этого послания было дискредитировать патриарха среди самих верующих как в России, так и за рубежом и посеять раскол внутри церкви. Удивительным образом верующие и в Советской России, и за её пределами в большинстве своём простили этот компромисс главе Русской церкви, увидев за этим посланием кровавую руку богоборческой советской власти. В последнем предсмертном послании патриарх Тихон призывает всех верующих быть лояльными советской власти, ругает поляков и православных в эмиграции. Историки спорят, насколько патриарх причастен к его написанию.

Главная задача митрополита Сергия

После смерти патриарха Тихона арестовывают всех его местоблюстителей (архиереи, избранные заранее как преемники патриарха. – «Стол»). Интересен знаменитый эпизод с одним из них – митрополитом Кириллом (Смирновым). Когда чекисты его арестовали, то главный куратор церкви от власти майор Тучков предложил ему поддержку в том, чтобы стать патриархом. Но при этом поставил условием, что митрополит Кирилл будет ставить епископами только тех людей, которых ему скажет власть. На что митрополит ответил: «Евгений Алексеевич, вы – не пушка, а я – не снаряд, при помощи которого вы надеетесь уничтожить Русскую церковь». Неудивительно, что митрополита Кирилла (Смирнова) сослали, а позднее – в 1937 году – расстреляли и главную ставку сделали на митрополита Сергия (Страгородского).

Митрополит Кирилл (Смирнов) в Лубянской тюрьме, 1934 год. Фото: общественное достояние

Владыка был заместителем патриаршего местоблюстителя митрополита Петра (Полянского). После того как последнего арестовали и заявили потом о его смерти (как впоследствие выяснилось, это была ложь), митрополит Сергий стал патриаршим местоблюстителем, так как все избранные местоблюстители – митрополит Агафангел (Преображенский), митрополит Пётр (Полянский), митрополит Кирилл (Смирнов) – были в местах ссылки. Он поставил своей задачей легализацию церкви, что собирался сделать через получение разрешения от властей на создание Высшего церковного управления и епархиальных управлений. Для того чтобы это осуществилось, необходимо было выразить свою особую лояльность власти, чему и послужила печально известная Декларация.

Первый вариант декларации не допускал вмешательство властей в поставление епископов и священников и не разрешал отправлять в запрет эмигрантских священнослужителей с антисоветской позицией. Также этот вариант при выражении полной лояльности государству отмечал идейное противоречие между государственной властью и церковью. Вообще выражение лояльности властям в первом проекте декларации митрополита Сергия (Страгородского) было даже более сдержанным, чем в последних посланиях патриарха Тихона. Более того, в ней говорилось, что церковь не будет надзирать над политическими умонастроениями своих членов.

«Не можем взять на себя, например, наблюдение за политическим умонастроением наших единоверцев», – цитирует проект декларации в своей книге «История русской православной церкви 1900–1927 гг.» протоиерей Георгий Митрофанов.

Естественно, власти такой проект не удовлетворил, и та декларация опубликована не была. Большевики давили на митрополита Сергия, чтобы он изменил свою позицию по вышеописанным вопросам. Владыка отказался и инициировал тайный опрос епископов о кандидатуре патриарха. Для ОГПУ это опрос, конечно, тайным не был. Они контролировали его с самого начала. По завершении, согласно опросу, оказалось, что большинство епископов видят новым патриархом митрополита Кирилла (Смирнова). Власти воспользовались этими негласными выборами, чтобы арестовать митрополита Сергия по подозрению в организации «конспиративной общецерковной организации».

Декларация

В тюрьме митрополиту Сергию ставят условие: или он соглашается на вмешательства государства в церковную жизнь, тогда происходит долгожданная легализация церковных институтов, или отказывается, тогда арестовывают всех епископов и церковь остаётся на нелегальном положении. При это обновленческая церковь уже существует вполне официально, в ней есть епископы, которые могут поставлять дьяконов, священников и других епископов. Митрополит Сергий делает тяжёлый выбор и соглашается на компромисс. После этого его выпускают и церковь легализуют. Можно ли считать это необходимым компромиссом?

Издаётся новый вариант декларации. В ней и не говорится о контроле властями церковной жизни, но упомянутые выше пункты отсутствуют. Хотя, по мнению протоиерея Георгия Митрофанова, выражение лояльности в этой декларации принципиально не отличалось от того, что выражали послания патриарха Тихона 1923 года и его завещание.

Листовка с тестом «Декларации». Фото: общественное достояние

Гораздо важнее то, что поставления епископов и их перемещения стали контролироваться властями. Сначала это было не очень заметно, затем всё сильнее и сильнее. В церкви появились «непоминающие» – те, кто не поминал за литургией митрополита Сергия как предстоятеля Русской церкви. Некоторые священнослужители и верующие даже отказывались служить и молиться в «сергианских» церквях и с «сергианскими» священниками. В церкви произошёл своего рода раскол. Главной причиной противления митрополиту Сергию будет не декларация, как об этом потом стали говорить в Зарубежной церкви, а его церковная политика, которая всегда строго согласовывалась с волей власти. Именно это больше всего возмущало верующих. Не меньшее, а может, и большее недовольство вызвало «интервью» митрополита Сергия зарубежным журналистам, где он якобы утверждает, что никаких гонений на церковь нет, а все, кто сидят, – сидят за дело. Сейчас уже выяснено, что это интервью было составлено не митрополитом, а Джугашвили (Сталиным) и Ярославским – главой «Союза безбожников».

Недолгая милость советского зверя

Помог ли компромисс митрополита Сергия церкви? Мы видим, что нисколько. Уже с 1929 года гонения на церковь значительно усиливаются. С 1937-го по 1941 год – 172 тысячи репрессированных по религиозным делам, из них 116 тысяч расстрелянных.

К 1941 году церковь была физически почти уничтожена. Скорее всего, её спасла от полного уничтожения Великая Отечественная война. Сталин понимал, что людям нужно было воодушевление и мотивация, и здесь, оказывается, от церкви было больше толку, чем от комиссаров. Плюс союзники обуславливали открытие второго фронта прекращением гонений на церковь. Поэтому в 1943 году Джугашвили (Сталин) даёт указ митрополиту Сергию в кратчайшие сроки созвать собор, на котором его избирают патриархом. Начинают открываться многие закрытые ранее приходы, строятся новые храмы, некоторых священников возвращают из тюрем. Церковь недолго пользуется послаблением со стороны властей. Уже в конце 1940-х снова начинаются закрываться открытые во время войны приходы, усиливаются репрессии на верующих. После смерти Сталина начались хрущёвские гонения, во время которых верующих уже не расстреливали, но попасть в тюрьму или в психбольницу можно было запросто.

Оба патриарха предстают перед нами действительно верующими людьми и радеющими за церковь. В той или иной мере каждый из них был исповедником веры, а может, и мучеником. Они точно не были приспособленцами и, как мы видим, думали прежде всего о церкви, а не о себе. Хотя, наверное, как и все люди, тоже были не лишены разных страхов за свою жизнь.

Церковь – это прежде всего институт или собрание?

Но два патриарха не знали другой церкви, кроме церкви, тесно связанной с государством. Мы видим, что главной своей задачей и патриарх Тихон, и митрополит Сергий видели легализацию церкви и создание легитимных церковных органов управления. Но это ли на самом деле тогда больше всего нужно было христианам?

Хотя в одном из воззваний патриарха Тихона в 1918 году есть призыв создавать «священные союзы», что можно понимать как создание неформальных церковных сообществ. Но и эти «священные союзы», скорее всего, рассматривались как чрезвычайный и временный вариант жизни церкви. Главным в церкви к началу XX века было богослужение. Для богослужения нужен храм. Но строить храмы и управлять землями, где они размещаются, приходится с помощью различных институтов, которые не могут существовать совершенно отдельно от государства.

Вплоть до развала СССР власти управляли церковью, разрушали её, используя церковные институции. Так стоило ли ради этого ставить на сохранение необходимо связанной с властью церковной структуры? Тут, конечно, встаёт вопрос экклезиологического характера (экклезиология – учение о внутреннем и внешнем устройстве церкви. – «Стол»), что есть церковь. В Евангелие от Матфея говорится, что «где двое или трое собрались во имя Моё, там и Я посреди них» (Мф.: 18–20). И это собрание нужно понимать как неформальное сообщество – не как некую структуру.

Но в последующие за апостольским временем века церковь была сведена, по сути, к культовому действию, на котором в конце концов даже элемент собрания стал отсутствовать, потому что постепенно люди стали не собираться на молитву, а посещать богослужение в индивидуальном порядке. Вообще церковная служба превратилась в самодостаточное явление, а верующие – за исключением священнослужителей – стали явлением факультативным, хотя и желательным.

Конечно, в годы советских гонений союзы, к которым призывал патриарх Тихон, возникали. Люди понимали, что можно жить по-христиански и без храма и священнослужителей. Но после 1991 года церковная иерархия этот опыт не стала рассматривать как необходимый для жизни современной церкви, а обратилась к известному уже византийско-российско-советскому опыту существования под крылом государства.

Эпидемия ковида в 2020 году, когда многие церкви вынуждены были закрыться, показала, что церковь, которая выражается прежде всего институционально, как структура, очень уязвима. Тут не надо даже гонений – достаточно пандемии. Количество прихожан за пандемийные годы резко сократилось, кто-то просто потерял веру, не находя оснований оставаться православным христианином, если нет возможность ходить в храм. Надо признать, что такой спад был не только в России. Подобное наблюдалось по всему миру во многих конфессиях. Люди, церковность которых выражалась прежде всего в посещении храма по воскресеньям, дома молитвы не знали. Не знали они и как быть христианами, когда такой возможности нет.

Не праздным остаётся вопрос: нужно ли сейчас патриаршество русской церкви? Не правы ли были те участники собора 1917 года, которые утверждали, что институт патриаршества противоречит принципу соборности?

Что было бы, если бы патриарх Тихон сделал свой призыв к созданию «духовных союзов» не просто одной фразой, а императивом своего послания? Если бы после этого он сам сложил бы с себя патриаршие полномочия, призвав всех жить самостоятельно в своих собраниях с епископами, поддерживая общение между собраниями по мере надобности и возможности? Сразу возникает аргумент: тогда бы место церкви заняли обновленцы. Но какая была принципиальная разница между сергианской церковью и обновленцами? Разве не потому постепенно и обновленческий проект в глазах властей перестал представлять какой-то интерес, что каноническая церковь делала всё, что было нужно властям?

Наше время требует коренного пересмотра места Православной церкви в обществе и государстве. Хоть это и противоречит всему тысячелетнему опыту, но верующим, как мне кажется, нужно учиться жить вместе как христианская община, без опоры на кесаря, как это и было в первые века христианства. Патриаршество Тихона и Сергия – грустный, даже трагический пример кризиса и тупиковости встроенности церкви в государственные институты. Но пока, как мне видится, нужные выводы из этого печального опыта в церкви не сделаны.