У найма есть довольно весомый плюс: наличие легальной зарплаты открывает хорошее пространство для долгих долговых обязательств, позволяющих в некомфортных, но довольно ясных условиях приобрести жилье либо автомобиль.
Второй уклад – это служба, прежде всего в силовых структурах и госструктурах. Она выглядит иначе. Контакты там пожёстче, человек имеет не так много свободы во внеслужебном пространстве и не всегда имеет свободу вести себя как хочется в принципе. В то же время, за исключением «штурмов», служебный трек предполагает совсем немного риска; он достаточно предсказуем и вписан в ясные для понимания табели о рангах, а также ясные неформальные правила функционирования и роста внутри строгих иерархических структур. Человек имеет прозрачную линию роста и включается в сеть знакомств, позволяющих при необходимости что-либо «порешать» или устроить. Дисциплина, прививаемая службой, помогает человеку в обычной жизни многое организовать – от постройки дома до бизнес-процесса.
Фото: Кузьмичёнок Василий / Агентство «Москва»Наконец, ключевое, ради чего люди идут служить, – это социальные гарантии. Неплохие зарплаты, льготы по транспорту и по образованию для детей; нередко ранняя и крупная ведомственная пенсия.
Наконец, третий популярный формат жизни – это предпринимательство. У него много минусов, прежде всего – полное отсутствие гарантий. Если недостаточно грамотно организовать дело и оно не выгорит, можно лишиться всего. Предприниматель не отключается от дела по истечении восьми часов работы. Любой бизнес всегда есть куда и как улучшать, поэтому предпринимательский мозг постоянно в работе, постоянно думает над новыми нюансами дела, постоянно и рискованно экспериментирует. Жизнь предпринимателя – нервные качели. Раньше на Руси была поговорка: «Тот не купец, кто три раза не обанкротился». Сегодня ярким примером предпринимателя можно назвать Трампа, который тоже нередко прогорал, оставаясь без гроша в кармане.
В то же время у предпринимателя есть свобода. Более того, свобода деятельности – это база его дееспособности. Он может менять сферы, прыгать в новые тренды, создавать тренды, менять поставщиков и рабочий коллектив; он может быть аскетом, вкладывая в бизнес деньги, сэкономленные на еде, или постоянно жить на условном Бали, ограничивая расходы на бизнес операционными. Предприниматель – флюгер социальных устремлений. Если он грамотно их чувствует, он приобретает собственность – и, соответственно, к периоду пассивности, заданной возрастом, он может приобрести активы, позволяющие неплохо жить и поддерживать семью с процентов, что невозможно для служащего человека и очень малореально для большинства людей в найме.
Фото: Чингаев Ярослав / Агентство «Москва»Предприниматель
Теперь обратимся к нашим респондентам-священникам и посмотрим, в каком же укладе существуют они. Найм мы можем вывести за скобки, потому что речь чаще идёт о настоятелях. Нам интересен, таким образом, прежде всего баланс между службой и предпринимательством, и начнём мы с последнего.
Настоятель характером своей деятельности принуждён к социальной и организационной активности, то есть к предпринимательству. Базовые задачи, которые встают перед только назначенным на приход настоятелям, скорее именно предпринимательские.
Ну, во-первых, это финансирование. Да, потому что приход находится в отдаленной… Он отдалённый от и проезжей части, и от каких-то крупных населённых пунктов. Ну, не за сотни километров, да, но в радиусе 100 километров, скажем. Вот. И даже желающие люди, которые хотели бы, скажем, приехать, поскольку храм старый, он XVIII века и там росписи уникальные, и вообще здесь, на Севере, много хороших таких храмов, которые запущены, к сожалению. Но наш не запущен, мы там служим замечательно, ведём даже внешние работы, хотя это тоже сложно, поскольку это памятник, пусть не федерального значения, регионального, но тем не менее есть определённые бюрократические моменты, когда… Ну, вроде бы, вроде бы справляемся. Поэтому главное, да, – это финансы, потому что это такая бездонная бочка, да…
Особенно ярко это проявляется там, где приходскую жизнь нужно развивать с нуля. В начале 90-х это выглядело как восстановление огромного недоразрушенного в советское время храма в депрессивном селе либо строительство храма в месте, где есть только община верующих. Иными словами, в качестве активного действующего человека священник сразу проявлялся как девелопер и занимался решением девелоперских задач.
Сегодня такое тоже нередко можно увидеть, хотя форма может быть иной: например, человека благословляют построить храм и дают просто список имён активных христиан. Он собирает их, служит молебен, и тогда начинается работа. Бывает, что священнику везёт: он служит в «цивилизации», где легко проводится свет и вода; его окружают лояльные к духовным делам люди, из которых нетрудно собрать общину. Но бывает и совсем иначе: приход в глуши, на болотах или в глухих северах; иногда в населённом пункте мало людей, иногда приход стоит вообще вне населённого пункта – на урочище – либо же приписан к шахте, что создаёт свои особенности развития.
Священнику надо крутиться и изыскивать ресурсы на развитие или хотя бы поддержание жизни прихода. И нередко священник при этом остро нуждается в деньгах. Сначала это может выглядеть как временная мера: например, нужно построить храм. Это тут же требует много усилий и много средств, но когда они будут изысканы – станет легче. Однако когда храм построен, оказывается, что расписать его и обустроить изнутри требует сопоставимых по объему средств. Потом приходит время легализации построек либо строительства воскресной школы – и тут священник может обнаружить, что спонсоры уже не горят желанием его поддерживать. При этом сам священник привык решать вопросы определённого масштаба и оперировать определёнными ресурсами, и, как правило, ему хватает воли сохранять этот масштаб деятельности.
В начале 90-х люди нередко охотно жертвовали на строительство храмов, и мы думали, с чем это связано. Одна из мыслей у нас выглядела так: возможно, в начале 90-х восстановление храмов воспринималось как восстановление естественного городского ландшафта, поэтому становилось такой точкой согласия, где сходились интересы и духовенства, и крупных руководителей, и предпринимателей, и простых людей.
Строительство Храма Святых Апостолов Петра и Павла на народные пожертвования, в память о погибших в танковом сражении под Прохоровкой 12 июля 1943 года. Фото: Юрий Кавер / РИА НовостиШло время, и уже в десятых годах готовность постоянно жертвовать уходила: люди привыкали к определённому уровню потребления, и свободных средств у них становилось меньше (сыграло свою роль здесь и развитие общефедеральных сетей ритейла, выдавивших из малых городов хозяев маленьких магазинчиков). В сочетании с изменением характера задач, стоящих перед настоятелем, последний упирался в необходимость изыскивать средства через свои мощности. Навскидку это заработок с треб и пожертвований – но почти все информанты говорили нам, что этих средств хватает только на поддержание текущей деятельности храма.
Ну, если говорить о части, то обычных пожертвований, которые приносят в прихрамовый ящик, – их хватает, чтобы закрыть текущие нужды и связанные с содержанием храма, с оплатой электричества, минимальных жалований дежурным, поддержание каких-то приходских построек и дрова тут, уголь – ну и какой-то текущий ремонт, содержание. Какие-то минимальные ставки оплатить. Ну а если говорить о каком-то вот хозяйственном именно развитии, то на эти средства ничего не построишь, ничего не сделаешь. Это необходимы именно уже целевые пожертвования.
Поэтому у священника появляется естественная мысль о маржинальном промысле, позволяющем подпитывать постоянные новые задачи в его девелоперском и принципиально неприбыльном целеполагании. Может появиться кофейня, или похоронка, или (это, правда, ближе уже монастырям) подсобное хозяйство с производством, например, мясных изделий. Девелопер начинает заниматься новой инициативой и становится уже разноплановым – но предпринимателем, деятельность которого направлена на развитие пространства – если убрать за скобки духовные и церковные резоны этой активности.
Вместе с этим всё это время настоятель руководит приходским хозяйством. Как правило, через старосту, но хорошего старосту непросто найти, в том числе потому, что приход далеко не всегда готов платить за эту работу как за полноценный найм. Когда приход оказывается успешным, у него появляются филиалы – приписные приходы, где чаще всего тот же священник является настоятелем и развивает уже их, причём они могут находиться на расстоянии десятков, если не сотен километров друг от друга. Это тоже требует от священника новых усилий по организации приходской жизни и поиску ресурсов для развития новых общин. Когда там появляется новый настоятель, новый приход всё равно какое-то время подпитывается от «материнского».
Эта программа... Она реализована, все приходы открыты, и вот на этапе этой программы было принято решение открыть приход. Ну и я как штатный священник начал заниматься строительством отдельного прихода. Организацией. Ну и поэтому с точки зрения формирования коллективной идеи прихожанами, ну там ещё знакомыми православными, – они вошли в актив по созданию этого прихода. То есть те прихожане, которые более близко окормлялись, конкретно уже у меня, которых я звал уже в приходскую деятельность более тесно и с которыми были просто личные отношения более близкие... И целый год мы только занимались оформлением документов, оформлением юридического лица прихода и оформлением земельного участка. И ровно через год с момента, как меня назначили, документы были готовы. Ну а далее начались работы по сбору каких-то средств и подготовке земельного участка, потому что он стал пригоден.. Там росли заросли, были поля и другие деревья, и надо было очищать территорию, чтобы в принципе тут можно было что-то делать.
Сырный цех монастырского производства. Фото: Авилов Александр / Агентство «Москва»Ещё целый год мы занимались удалением растительности. Ну а затем уже подводили сюда электричество, ставили опоры, ремонтировали храм. И получается вот, три года с лишним мы занимались такой деятельностью просто...
Священник по мере своего становления развивает вокруг себя сеть контактов, помогающих решать проблемы. Если обстоятельства складываются удачно, ему даже удаётся вырастить и собрать вокруг себя дееспособные кадры, которые могут браться за задачи и решать их. В таком случае священник становится ещё более успешным именно как предприниматель. Решая вопросы, настоятель может сталкиваться и с ситуациями, когда интересы прихода невозможно успешно защитить просто в рамках закона. И тогда он иногда – случается – закрывает глаза на то, каким образом ему помогают его партнёры.
Вместе со всем этим проявляется и ещё одна важная черта бытия прихода, которая требует предпринимательской активности. Это финансовые аппетиты епархии.
Во время ковида были, да, были у нас послабления, были у нас определённые месяцы, которые мы не платили. Потому что, ну да, шли навстречу. Нельзя сказать, что епархия – это прям такой жёсткий и злой, как сказать, административный орган, который пытается всех нас задушить и пытается всем налоги там это сделать. Епархия берёт налоги с приходов потому, что епархия платит за всё. Вот есть гимназия, есть семинария, есть отделы. Это не значит, что эти деньги, которые в принципе получает епархия, они там делают что-то для себя. То есть они сами в ноль выходят, иногда даже в минус. То есть потому, что тоже приходится за всё это платить. Вот бюджет рассчитан, например, на год, а там есть какие-то другие, непредвиденные вещи. То есть поэтому иногда, когда священник начинает роптать, что там много, ещё что-то, надо, в принципе, это принимать как есть и понимать, что… Для нашего прихода, ну конечно, есть сложности, никто не говорит, что нет сложностей, финансовая сложность есть всегда, потому что доход, он такой, сегодня вот может быть, как говорится, густо, завтра пусто, опять же, условно, да. Нету такого, что вот было всё фиксированно, не то чтоб фиксированно, чтоб была постоянно одна и та же сумма дохода. То есть это всё зависит от того, сколько людей, сколько бывает треб каких-то, ну, то есть, это всё зависит от этого. Вот. Но жаловаться нельзя. Я считаю, что, ну, не люблю я таких священников, которые плачутся постоянно: «Всё плохо, всё тяжело, всё трудно». Один священник.. Да, есть священники, которые вот богаче жили, есть священники, которые живут беднее, да. Но всё равно Господь не оставляет священников, помогает им.
Епископ накладывает определённый размер епархиального налога, может заявить целевые сборы либо даже штрафные. Бывает так, что, узнав о выигранном гранте, владыка наращивает финансовое бремя для настоятеля, а поскольку грант – это история не про свои деньги, история про довольно жёсткую отчётность, единственный адекватный ответ без выхода из игры здесь – усилить предпринимательские инициативы, нацеленные на генерацию финансов. Таким образом, мы видим, что позиция настоятеля – это, в сущности, позиция предпринимателя с довольно ясно выраженным фокусом на генерации денег и соответствующим набором рисков. Но может ли священник пользоваться плодами своей предпринимательской деятельности?
Служащий
С самого раннего времени священник привыкает к реальности службы. Юноши, собравшиеся стать священниками, окружаются в алтаре уважением, потому что им предстоит не просто сложный путь, а отречение от своей воли в пользу воли Церкви, выраженной иногда в очень суровой воле епископа.
Священники нередко сравнивают своё положение с положением военного человека, прежде всего по причинам географическим: куда назначит владыка – туда священнику и ехать вместе с семьёй, даже если на прошлом месте он прослужил семь лет и там у него непогашенная ипотека. Службу нести непросто, иногда обычный её ход оказывается очень суровым или подвергается особым испытаниям.
Как бы со слов других священников, ну и так просто… Пока я в семинарии учился на очном с 10-го по 15 год, я как бы так издалека наблюдал за всем этим, и вот основное, что я уловил с самого начала, как бы вот этого, этой реформы, – это переход, упор на какую-то внешнюю деятельность. Ну, это многим не нравилось, ну, так это, конечно, вслух это не высказывалось, я имею в виду громко, да, то есть между собой обсуждалось. То есть это требование отчётов постоянное, да, фотографии, отчёты, вот это вот всё. То есть постоянно какая-то требовалась медийность от епархии. Точнее, от приходов. То есть выкладывать всё в интернет. Вот это вот то, что бросилось мне в глаза в первую очередь. Ну и, соответственно, это в ущерб какому-то внутреннему наполнению, то есть нужны красивые отчёты и, то есть, у тебя, может, по сути, никакой работы… Но при этом существует огромный разрыв между требованием и реальностью. Ну то есть когда, я вот вспоминаю, мы собирались на каком-то из собраний в Кемеровской епархии, тогда была, по-моему, ещё общая епархия, вот. И, значит, митрополит озвучивал такое требование, чтобы на каждом приходе было организовано молодёжное движение. Вот. И там, может быть, знаете, есть такой отец, он служил в посёлке… района. То есть это посёлок, ну это вообще микропосёлок, то есть там у него одни бабушки ходят. Ну и он просто сидел и просто откровенно смеялся, ну то есть, ну какая молодёжка, о чём вы говорите! Вот у меня однокурсник служит в ... соборе. У него тесть лютеранин. Ну, немец, просто по происхождению лютеранин. И он спрашивал, лютеранин задавал вопрос, говорит: «Отец …, а вы зачем строите столько храмов? Вот существующие стоят полупустые, зачем ещё новые строят?». И он даже не нашёл ничего сказать, потому что, ну, просто вот есть такое распоряжение как бы церковного начальства, вот поэтому, да. Поэтому вот мне кажется: вот это вот большая проблема
Фото: Агентство «Москва»Автономия прихода и настоятеля практически уничтожена типовым уставом 2009 года, так что священнику приходится быть руководителем и в то же время быть плотно включённым в иерархию священства как человек, подчиняющийся епархиальному руководству. Бывает так, что священнику ещё и благословляют нести руководство каким-то епархиальным отделом или каким-то отдельным начинанием.
– Ну, Господь говорит: просите – и дастся вам. Вот. Дело в том, что… Ну а что вообще приходится делать? Я тоже всегда думал о том, что вот просить – это же стыдно, это так тяжело, это так неправильно. Но, с другой стороны, ты же просишь не для себя, не для себя же ты коттедж строишь, не себе на машину просишь деньги или ещё что-нибудь. Ты приходишь и просишь для церкви, то есть здесь нужно переступить через свою какую-то гордыню, через самолюбие. Причём попросить, сказать, что нужно построить храм. То есть это храм, который, в принципе, будет потом, кто бы здесь ни был. Я буду, другие люди потом ещё, время пройдёт, все будут молиться за этого мецената, за этого благодетеля, который построил этот храм. Вот. Вот поэтому здесь… ну, храм строится, опять же, по воле Божьей, Господь строит храм, да.
В то же время священник несёт послушание фискальное, отчисляет взносы на содержание епархии, и как у человека семейного у него появляется часто дилемма: служба или деньги. На чём фокусировать свою деятельность?
Если ты будешь подходить, ну, как служитель и понимая о том, что ты служишь, а не зарабатываешь деньги, да, и Господь тебя не оставит. Вот с отцом ... мы об этом говорили тоже, да. Он это понимал, но для него было очень сложно это сделать, но он сделал, и сейчас он может то же самое сказать, что у него крещений тоже мало. Вон есть отец ..., который служит возле …, у него ещё меньше как бы крещений, чем у меня, и он тоже не беспокоится. У него тоже есть свои такие принципы, он тоже жёстко подходит, может быть, даже жёстче, чем мы в каком-то смысле, да. Вот. Есть такие священники. Конечно, их немного, есть такие священники. Но это не значит, что вот мы такие правильные. Не надо считать, что мы правильные, а другие неправильные. То есть каждый священник на своём приходе делает так, как считает правильным, как он считает, что перед Богом будет правильно, да. Не значит, что вот мы так делаем, вот мы так правильно делаем, другие неправильно. Но это их дело, мы их не осуждаем. И я считаю, что я не пытаюсь никому навязывать эту идею и не пытаюсь никому говорить, что так обязательно надо делать. То есть это каждый священник знает, что нужно делать, как нужно сделать и что делать. И поэтому каждый, ну, перед Богом сам будет отвечать, зачем кому-то что-то навязывать? К тому же есть благословение священноначалия, как поступать, как делать
Есть священники, которые остаются бедными через двадцать лет службы, приобретая внушительное реноме строителей либо просветителей. Есть священники – наоборот – относительно незаметные, но сумевшие сколотить себе некоторое состояние в виде хорошей недвижимости и хорошего автомобиля. Каждый раз нужно делать выбор, от этого выбора зависит многое, но главное – каждый выбор имеет очень жёсткие обусловленности характером службы. Священнику может помогать сеть поддержки из прихожан или друзей-клириков, своеобразное братство людей, посвятивших жизнь служению, создающее специфическую атмосферу службы.
