Владимир Якунцев, преподаватель вуза, катехизатор: Я на такого рода крестном ходе вообще был первый раз. На Великорецкий крестный ход не ходил никогда. Если что в Москве было, я там не появлялся, да и в Москве уже 10 лет не проводилось ничего подобного.
Оказывается, этот крестный ход был соотнесён с 500-летием крестного хода, который шёл со Смоленской иконой Божией Матери от Кремля к Девичьему полю. В 1525 году как раз был основан Новодевичий монастырь.
Впечатление от происшедшего превзошли мои ожидания. Собралось явно больше народа, чем ожидали организаторы, раза, наверное, в два, а то и в три. Люди были очень открыты, настроены к единению, взаимному пению, к какому-то братанию. Если какой-то хор начинал петь – ведь народ прямо приходами шёл – то все легко подхватывали. Это важный признак единодушия. Легко пристраивались друг к другу, знакомились. В нашу братскую колонну очень много людей вошли и несли наши иконы и флаги, которые пришлось свернуть.
– Почему пришлось свернуть флаги?
– Оказалось, что условием участия для православных общественных организаций было то, что они не несут свои флаги. Просто до нас это не дошло. Вообще информация от организаторов была очень скудная. Когда мы прошли рамки, стали выстраиваться – подошли и представились два офицера ФСБ в штатском. Я у них посмотрел все документы, они всё это нам и объяснили. Кого-то они там выпроваживали – каких-то ряженых с чёрными флагами. Как всегда, они говорят очень вежливо: «Просим вас ваши флаги, пожалуйста, сверните, несите с собой. У нас договорённость, что это крестный ход, а не православный митинг. Поэтому иконы, хоругви – пожалуйста, но не флаги общественных организаций». Тут не было избирательности – это касалось всех.
Вся Пречистенская набережная была запружена народом, и Игорь, наш знаток, который много раз был на мероприятиях с ОМОНом, окинул идущих взглядом и говорит: «Здесь сто тысяч-то есть». Поэтому, хотя крестный ход начался без опоздания, где-то в 12:10 уже стали звонить и патриарх пошёл, но мы только через полтора часа тронулись и пошли.
Фото: Евгений Гурко– Было ощущение, что это какой-то новый шаг в церковной жизни, какое-то предзнаменование возрождения православия, прости за помпезные слова?
– Какой-то такой момент присутствует. У всех, кто был из наших, очень радостное впечатление от встреч с народом. Отец Георгий в тот же день, в воскресенье вечером, сказал: «Хорошо, что мы как-то из своей берлоги выбираемся». Чувствовался общий настрой – такой светлый, общительный, понимаешь, и послевкусие хорошее. Несмотря на то что там народ помучился, конечно, потому что при прохождении рамок отбирали всю воду и выбрасывали. Обещали, что воду будут давать по пути, но когда мы пошли, оказалось, что её перед нами уже всю выпили, а кто-то не пил ещё с утра после евхаристического поста и причастия. В общем, довольно серьёзным был этот элемент мучения – в меру, конечно, никто не помер.
– Одним словом, организация – не главный наш православный дар.
– Да. Но что касается организации нашей колонны, по-моему, у нас всё очень хорошо вышло.
Анна Алиева, кандидат социологических наук, преподаватель вуза: Мы уже с несколькими людьми обсуждали, что это было какое-то явление православного сообщества. Во всяком случае, в той части, где мы шли, – в середине крестного хода и дальше за нами, – всё это были люди с открытыми радостными лицами. Совершенно разные люди – все были очень рады видеть православных. Дружно и вдохновенно все подхватывали: «Христос воскресе!». И отвечали: «Воистину воскресе!». Кто-то попытался крикнуть: «Мы русские – с нами Бог!», но его совсем никто не поддержал. Я потом увидела, что впереди шли люди, несколько иначе настроенные, и подумала, что мы здесь с кем-то как-будто на двух разных крестных ходах идём. Так, наверное, и было. Но здесь, где мы шли, что меня поразило: был действительно очень мирный дух и интерес очень непохожих людей друг к другу.
Всё это восприняли как явление Пасхи – была такая пасхальная радость от собирания православных. Никто не ожидал, что будет так много народу, что долго придётся ждать начала шествия, но люди друг другу помогали, у кого была вода – охотно делились с теми, у кого воды не было. Мне кажется, что была какая-то хорошая самоорганизация.
– Я от нескольких участников шествия слышал про ощущение нового времени?
– Да. Ты знаешь, есть ощущение, что произошло какое-то важное духовное действие, что христиане давно ждали своего выявления, что православные – это не просто какие-то фрики в стоптанных туфлях, которые неопрятно одеты. Люди шли дружескими группами, приходами, вместе и поодиночке, шли семьи с детьми, шли беременные женщины – настоящее народное шествие, понимаешь. Совершенно не было ощущения, что кого-то туда пригнали. Это нельзя подделать. Я стояла там и старалась с народом общаться. Вдруг подходят ко мне знакомые ребята из Шанинки (на них уж точно не написано, что они православные) и говорят: «О, Анна, вы тоже здесь?». Я говорю: «И вы здесь? Вы в какой-то приход ходите?». Они говорят: «Да, мы в Косьму».
Встретили и наш коньковский храм, где молдавское подворье, познакомились с женщинами из Орехово-Зуева, кто-то из Сургута прилетел, кто-то из дальнего Подмосковья приехал. В общем, как-то все ощущали это не только как общемосковский, а скорее как общероссийский крестный ход. Так что ждём Сибирь и Урал.
***
Видов и традиций крестных ходов можно вспомнить множество. Прошедший в Москве 7 сентября больше всего по духу подходит к тем, что проходили в дореволюционной России в периоды большой засухи. Когда дело вот-вот доходило до угрозы полной катастрофы – собирался сход и выносил решение о крестном ходе по полям с молитвами и пением. Говорили: вон соседи уже пошли, пора бы и нам поднять образа!
Другими словами тот же народный призыв звучит в уже упоминавшемся «Новом средневековье» – книге, сделавшей имя русского мыслителя Николая Бердяева всемирно известным: «Властители дум нашей эпохи не академики. Ни академическая философия, ни академическое искусство не имеют никакого жизненного влияния. Совершенно так же, как официальная парламентская политика идёт мимо жизни. Жизненные процессы в наше время осуществляются спонтанно, неофициальными путями. Так и должно быть в эпоху кризисов и переломов. Духовным центром в грядущую эпоху может быть только Церковь, как в средние века. Но сама жизнь Церкви ныне протекает и развивается какими-то неофициальными путями, внешне неприметными. Границы Церкви не сознаются отчетливо, на них нельзя указать пальцем, как на материальный предмет. Жизнь Церкви таинственна, и пути её жизни непостижимы для рассудка. Дух дышит, где хочет. И в жизни Церкви происходят творческие процессы, которые внешним, официальным, чисто рационалистическим сознанием совсем не воспринимаются как церковные» (Н. Бердяев «Новое средневековье», 1924 год).
Фото: Евгений Гурко