Неожиданные результаты археологических раскопок в абхазском селе Анхуа, вновь разгоревшийся спор о принадлежности легендарного Ново-Афонского монастыря и заявление архимандрита Дорофея (Дбара) о готовности передать обитель законной церковной власти реанимировали воспоминания о грузино-абхазской войне 1992–1993 годов по обе стороны от реки Ингур, а также подняли на поверхность болезненные вопросы российско-абхазских отношений.
В «оккупированной Абхазии»
На рубеже августа-сентября о проблемах православия в маленькой Абхазии снова заговорили все её соседи. В Грузии неожиданно большой резонанс возымели результаты раскопок храмового комплекса в селе Анхуа Гудаутского района, которые проводила Академия наук республики при поддержке Ново-Афонского монастыря.
Скриншот из мультфильма. Фото: t.me/zjavakhadzeОдним из руководителей экспедиции был известный в Абхазии (и не только) священник – архимандрит Дорофей (Дбар; в 2024 году он был лишён сана в РПЦ, однако, по информации самого священнослужителя и его коллег, на момент церковного суда он уже много лет состоял в юрисдикции Элладской православной церкви, поэтому и судить в РПЦ его уже не могли; подробности дела описаны в статье «Зачем творить врагов из людей лояльных». – Прим. авт.). Впрочем, участвовал он в раскопках не как священнослужитель, а как ведущий научный сотрудник Абхазского института гуманитарных исследований. Экспедиция во главе с отцом Дорофеем уже четвёртый год проводит раскопки в Анхуа, и вот наконец состоялось то, что возможно только в эпоху соцсетей. Надпись на старинном грузинском церковном письме асомтаврули, найденная при раскопках и продемонстрированная священником в видеоролике, спровоцировала настоящую бурю в грузинском сегменте сети. В результате пусть и со скандала, но начался прямой диалог между абхазской и грузинской сторонами, которые со времени грузино-абхазской войны 1992–1993 годов практически не контактируют.
Кавказские народы, как известно, крайне чувствительны к вопросам культурного наследия. Многие грузинские блогеры были возмущены «незаконными раскопками», которые «сепаратисты» проводят «на территории оккупированной Абхазии», и подняли старый спор о том, «существует ли абхазская культура, отдельная от грузинской». Грузинские соцсети наполнились лозунгами «Абхазети Сакартвело арис», число комментариев под отдельными постами отца Дорофея доходило до восьмисот. На канале грузинского оппозиционера Зураба Джавахадзе даже был размещён мультик на тему раскопок в Анхуа, где в карикатурном образе священнослужителя в пробковом шлеме археолога, очевидно, был изображён архимандрит Дорофей (правда, внешнее сходство ограничивалось головным убором). Попутно были сделаны едкие комментарии на тему «самопровозглашённой» Абхазской церкви, «грузинофобии» и «абхазских раскольников», «захвативших» древние грузинские святыни. Хотя звучали голоса и в защиту абхазского археолога: так, грузинский историк Бежан Хорава отметил, что находка отца Дорофея в Анхуа – ценный «продукт периода общности абхазо-грузинской культуры», а пользователь Фейсбука (платформа признана экстремистской в РФ. – Прим. ред.) Кети Кантария заявила, что обвинения архимандрита Дорофея в «грузинофобии» беспочвенны и она за много лет знакомства никогда не замечала за священником чего-либо подобного. Сам отец Дорофей подтвердил, что не отрицает взаимосвязи грузинской и абхазской культур и будет рад обсуждению этой темы в цивилизованной форме: «Конечно, мне хотелось бы вести дискуссию с серьёзными грузинскими исследователями». Но, конечно, не удержался от иронии в духе «наши соседи за Ингуром остаются верны себе».
Действительно, грузинские медиа давно и прочно закрепили за учёными и священниками из Абхазии клеймо «абхазских националистов», которые «стремятся украсть у Грузии и Грузинской церкви их историю». Особенно болезненно проблема проявляется в сфере церковной. Для грузинской стороны современное абхазское духовенство, не поминающее сегодня патриарха Илию II, – по определению раскольники (ведь Абхазия – часть канонической территории ГПЦ, что признают все поместные православные церкви, а РПЦ в 2013 году даже выпустила по этому поводу особое постановление Синода. – Прим. авт.). Грузинский политолог Гулбаат Рцхиладзе прямо называет абхазское православие «антицерковным проектом, аналогичным ПЦУ на Украине» (подробнее см.: «Церковная политика: взгляд из Грузии»).
Абхазцы не раз заявляли, что готовы к диалогу с грузинским священноначалием по поводу канонического устройства своей территории (см. интервью руководителя местной неканонической Абхазской православной церкви иерея Виссариона Аплиаа: «Абхазская церковь готова договариваться не только с Москвой, но и с Тбилиси»), однако ответа пока не получали. Позицию священноначалия Грузинской церкви по отношению к Абхазии в интервью автору статьи изложил ректор Тбилисской духовной академии протопресвитер Георгий Звиададзе, суть её в том, что Абхазия – часть канонической территории ГПЦ, и правило это не подлежит пересмотру (см. «Грузинская церковь очень заинтересована в духовном окормлении абхазского и осетинского народов»). Иначе говоря, для грузинской стороны «Абхазия – это Грузия» (и точка).
В самой Абхазии считают такое восприятие абхазской темы со стороны Тбилиси клишированным и далёким от реальности. По словам помощника архимандрита Дорофея, секретаря совета Священной Митрополии Абхазии (вторая, наряду с АПЦ, неканоническая церковная структура в стране. – Прим. авт.), выпускника Московской духовной академии Германа Маршания, абхазцы вовсе не стремятся в «национальный раскол», и обвинять духовенство Абхазии в какой-либо «антигрузинской пропаганде» не стоит. Старейший абхазский священнослужитель, глава АПЦ иерей Виссарион, напоминает Маршания, сегодня не отрицает принадлежности Абхазии к канонической территории ГПЦ, хотя и оспаривает её: «У отца Виссариона – вполне адекватные взгляды по этому вопросу: он всегда понимал реальную каноническую ситуацию. Он никогда не оперировал лозунгами, всегда был открыт к диалогу. Отец Виссарион никогда не позволял себе некорректных высказываний ни в адрес Грузинской церкви и католикоса, ни в адрес грузинского этноса и государства, – подчёркивает Маршания. – А идею о необходимости переговоров с ГПЦ, исходя из сложившихся обстоятельств, с абхазской стороны последовательно озвучивает иеродиакон Давид (Сарсания)» (иерей Виссарион и иеродиакон Давид – два оставшихся клирика ГПЦ в современной Абхазии; всё духовенство ГПЦ грузинской национальности бежало из страны во время войны 1992–1993 годов; все остальные священнослужители, служащие сегодня в Абхазии, рукоположены в разных епархиях РПЦ. – Прим. авт.).
Многие абхазцы признают, что сами не рады местному «каноническому беспределу» и давно хотели бы прийти к соглашению с грузинской стороной. Причина того, что переговоры по абхазскому церковному вопросу до сих пор не ведутся, по мнению Маршании, лежит не в Абхазии, а в самой Грузии: «Стоит посмотреть на ситуацию в самой Грузинской церкви: кто из её иерархов готов к диалогу с православной общиной Абхазии? Их подход после 1993 года был одинаков: “православные покинули Абхазию”. То есть “в Абхазии не с кем вести диалог”. Я понимаю, что в 90-е годы у них могло не быть полной информации – тогда работали только печатные СМИ. Но с начала 2000-х у всех есть интернет. Можно же поинтересоваться… Если Грузинская церковь считает Абхазию своей канонической территорией, почему она не интересуется теми, кто на ней живёт? Или иерархов волнует только территория, а не люди?». «Почему-то православные Абхазии десятилетиями либо не слышат от Грузинской церкви ничего пастырского, либо слышат только фразу “каноническая территория”. СССР распался, его уже не “склеить” по старым лекалам. У нас появились государства по национальному признаку: там – Грузия, здесь – Абхазия. Нужно просто принять этот факт и организовать жизнь Церкви соответственно. Мне кажется, что для этого есть и исторические основания: в Иверии исторически существовал Мцхетский католикосат, а здесь – Абхазский, в Пицунде», – рассуждает эксперт (Мцхетский католикосат с кафедрой в древней грузинской столице Мцхета и Абхазский католикосат с кафедрой в античном городе Пицунда на территории Абхазии после присоединения их территорий к России были включены в состав Грузинского экзархата Православной российской церкви, а в дальнейшим их приходы были переподчинены Грузинской православной церкви. – Прим. авт.).
Архимандрит Дорофей (Дбар) проводит экскурсию для студентов исторического факультета Абхазского государственного университета в храмы западной Абхазии (Пицунда, Алахадзы, Амбара). Фото: Константин Грецов / abkhazia.churchПо словам Маршании, в прошлом грузинская иерархия была более чуткой к нуждам абхазского народа. Люди старшего поколения в Абхазии ещё помнят, говорит он, что предпоследний руководитель Цхум-Абхазской епархии ГПЦ митрополит Давид (Чкадуа; в 1981–1992 годах – глава Цхум-Абхазской епархии ГПЦ. – Прим. авт.) пытался поддержать становление абхазского православия, однако процесс шёл непросто из-за особенностей менталитета, а после его прервала война: «Есть свидетели, которые помнят, как митрополит Давид искал молодых абхазов, способных стать священниками. Грузинские иерархи до войны прекрасно понимали, что это Абхазия и здесь священник должен быть местным. Однако найти кандидатов было очень сложно. Некоторые отказывались из-за необходимости носить одежду длинного покроя, отращивать бороду… На рубеже 1980–1990-х годов люди массово пошли в церковь, заинтересовались религией, но священниками становиться не спешили».
Надо признать, что сегодня в Абхазии обратная проблема: не хватает не только абхазского, но уже и грузинского духовенства. Хотя в Гальском районе, несмотря на последствия войны, осталось жить немало православных грузин и мегрелов. Пока непризнанной Абхазской церкви удалось «вырастить» всего одного священнослужителя для этой части своей паствы. Иеромонах Матфей (Тужба), в прошлом помощник отца Дорофея и выпускник духовного училища при Ново-Афонском монастыре, был рукоположен в РПЦ и служит сегодня на единственном грузино-язычном приходе в Абхазии, практически на границе с Грузией, в Гальском районе. Отец Матфей – настоящий полиглот. «Он владеет четырьмя языками: служит на абхазском и церковно-славянском, может исповедовать и проповедовать, в том числе на грузинском и мегрельском, учитывая потребности местного населения, – рассказывает Герман Маршания. – У него по-настоящему миссионерский – в языковом отношении – приход. Не знаю, найдётся ли в Грузинской церкви хотя бы один такой клирик, способный окормлять абхазов».
Складывается впечатление, что сегодня для абхазской стороны поощрение грузинского богослужения там, где это необходимо, то есть в Гальском районе, наряду с абхазским и церковно-славянским, – сознательная позиция. Поиски «грузинских шпионов» и стирание грузинских букв на фресках храмов, уничтожение грузинских надгробий, о которых можно было услышать тридцать лет назад, ушли в прошлое. «Мы не запрещаем грузинский язык, даже наоборот!» – неоднократно говорил иерей Виссарион в интервью автору (апрель 2025 года). «Служба на грузинском языке обязательно должна звучать в Абхазии», – подчёркивает он. По словам отца Виссариона, абхазы ждут ответных шагов с грузинской стороны – согласия на переход Абхазии в состав РПЦ: «Рано или поздно грузинское духовенство осознает необходимость возрождения православия в Абхазии. И точно так же, как и мы сегодня, они обратятся к Московскому патриарху и скажут, что – да, раньше мы там были, но сейчас получилось так, что нас там нет, но надо дать возможность получения православного учения абхазскому народу. Когда Грузинская церковь это сделает – это будет великий подвиг с их стороны. Не может быть отдельный Бог для грузина, отдельный для абхаза...». И дело не в каком-то «этнофилетизме» абхазов, настаивает отец Виссарион, а в восстановлении исторической справедливости: «Абхазия никогда не была под рукой Грузии, это искусственно созданная ситуация с 1943 года, без соборного решения (в 1943 году Синод РПЦ признал автокефалию ГПЦ. – Прим. авт.). А то, что сделано без соборного решения, никакого отношения к канонам не имеет. Я уверен, что рано или поздно православные грузины это осознают и весь этот вопрос будет разрешён мирно, в соответствии с церковными правилами».
Архимандрит Дорофей (Дбар) и иерей Виссарион Аплиаа, 20 апреля 2025 года. Фото: paterdarat.dbar в соц.сетяхМнение абхазской общественности в отношении переговоров с ГПЦ, по общему признанию моих собеседников, по сравнению с 1990-ми годами, когда даже поднимать такой вопрос было опасно для жизни, сегодня заметно смягчилось. «Пусть говорят, я ничего против не имею, – говорит герой Абхазии, ветеран Отечественной войны 1992–1993 годов, известный абхазский политик Аслан Кобахия. – Но, опять-таки, кто на что претендует. Они же считают все церковные объекты на территории Абхазии собственностью Грузинской церкви и грузинского государства. Грузинское общество не позволит Грузинской церкви от всего этого отказаться. Пока не решится эта проблема и пока не решится политический вопрос о границах Абхазии и Грузии – говорить о чём-то бесполезно. Только признание независимости Абхазии со стороны Грузии может ситуацию улучшить». При этом ветеран уверен, что вопрос признания и для государства, и для Церкви рано или поздно разрешится: «Вечных войн не бывает. Все войны когда-то заканчиваются. И надо признавать итоги войны, устанавливать дипломатические отношения». По словам Аслана Алексеевича, мыслей о возвращении в состав Грузии никто из его соотечественников не допускает: «Кто вернётся туда, где его из самолётов, из пушек, из гаубиц расстреливали... Разве человек пойдёт туда, где его убивают... Неужели абхазы – больные люди?».
При этом в последнее время появились нюансы, о которых в абхазском обществе пока не принято говорить вслух. «Понимаете, Абхазия существует уже тридцать с лишним лет без Грузии, – объясняет мне один из руководителей республики на условиях анонимности, – наши дети выросли в независимой стране, они никогда не видели никаких грузин. У нас Youtube периодически прерывается грузинской рекламой. Так вот дети смотрят мультики – и пошёл грузинский. Я их спрашиваю: дети, вы хоть знаете, что это за язык? А дети не знают. Спрашивают: это что – китайский?». При этом, по словам чиновника, взрослые абхазы сегодня спокойно при необходимости ездят на лечение в Грузию: «Это не афишируется, но и не осуждается никем. Надо – значит, надо. Если в России нет места в больнице или квоты долго ждать, а стоит вопрос жизни и смерти, то едут в Грузию. По практическим, а не по политическим соображениям то есть».
«Отец Дорофей камнем преткновения не станет»
Вторая информационная атака на абхазское православие – практически синхронно с первой – пришла летом 2025-го уже не с грузинской, а с российской стороны. В июне 2025 года неожиданно обострился внутриабхазский конфликт из-за принадлежности Ново-Афонского монастыря, в который включились россияне.
Ново-Афонский монастырь. Фото: Тюкалова ВераНово-Афонский монастырь во имя святого апостола Симона Кананита – некогда крупнейший православный монастырь на Кавказе, основанный в 1876 году русскими монахами со Святой горы Афон, был закрыт советской властью в 1921 году (до 1924 года монашеское братство продолжало существовать в виде трудовой артели; далее монахи были изгнаны, а монастырское хозяйство передали совхозу и турбазе). Во время грузино-абхазской войны 1992–1993 годов в монастыре располагался госпиталь. Тот факт, что в монастырь ни разу не попала ни одна бомба и что многие абхазские воины были в нём спасены от смерти, был воспринят абхазским обществом как Божий знак. После войны было решено передать монастырь Церкви. Однако из-за сложностей абхазского церковного вопроса возродить монашескую общину так и не удалось (выходец из русского Свято-Пантелеимонова монастыря на горе Афон игумен Пётр (Пиголь) в начале 90-х годов попытался начать в Новом Афоне восстановительные работы и основать братство, однако вскоре священноначалие РПЦ вынуждено было его отозвать ввиду протестов со стороны Грузинской Патриархии).
Сегодня монастырь как таковой в Новом Афоне отсутствует (на территории комплекса, помимо архимандрита Дорофея, проживают всего два монаха). Монастырский комплекс принадлежит государству и официально передан в пользование Священной митрополии Абхазии. При этом по соглашению между главами СМА и АПЦ с апреля 2025 года обе организации могут служить в монастыре: духовенство и прихожане АПЦ служат в главном соборном храме святого Пантелеимона, а архимандрит Дорофей со своей общиной перешли в малый Андреевский храм. Примирение между двумя группами духовенства на Пасху 2025 года с восторгом встретило абхазское общество. Однако в июне 2025-го разгорелся новый конфликт: АПЦ потребовала от СМА передать ей не только собор, но и весь монастырь полностью (напомнив, что она им де-факто владела до 2011 года, то есть до того момента, как на базе монастыря образовалась СМА). Требования АПЦ к властям Абхазии «изгнать раскольников из монастыря» с напоминанием о том, что архимандрит Дорофей с точки зрения РПЦ является «изверженным из священного сана монахом» и «агентом патриарха Варфоломея», были растиражированы анонимными тг-каналами, предположительно администрируемыми из Москвы (духовенство АПЦ при этом продолжает служить в монастырском храме и координировать бытовые вопросы с СМА).
Власти Абхазии не отреагировали на требования АПЦ, поскольку права СМА на монастырь закреплены договором с Минкультуры, условия которого, включая обязательства по реставрации, архимандрит Дорофей чётко соблюдает (АПЦ, по словам источника автора в администрации республики, напротив, так и не оформила свои права ни на один из храмов, в которых она проводит богослужения, к тому же к ней есть серьёзные претензии по поводу обращения с культурными ценностями, – в частности, из-за варварской реставрации храма юстиниановской эпохи в Драндах и уничтожения культурного слоя на прилегающей территории). В ответ анонимные телеграмеры подняли волну о передаче монастыря уже не АПЦ, а РПЦ. Вслед за тем 10 августа приезжие из России священнослужители совместно с духовенством АПЦ попытались провести в монастыре акцию протеста и заявили, в том числе в официальном тг-канале АПЦ, что планируют «остаться внутри храма до тех пор, пока монах Дорофей (Дбар) не отдаст ключи от соборного храма законной стороне» (имеется в виду собор святого Пантелеимона, в котором АПЦ и так служит с апреля). Архимандрит Дорофей попытался смягчить ситуацию и предложил гостям разместиться в кельях монастыря, поскольку в алтаре собора холодный пол и «вы же там погибнете»; вскоре после звонка иерея Виссариона с требованием остановиться участники акции разошлись, а пост в канале АПЦ был удалён.
![Архимандрит Дорофей (Дбар) [третий справа] с духовенством АПЦ, 20 апреля 2025 года. Фото: paterdarat.dbar в соц.сетях](https://s-t-o-l.com//upload/iblock/fff/qtia5cl98dfmyufyiq9032tzpl7nzvdy.jpg)
Архимандрит Дорофей (Дбар) [третий справа] с духовенством АПЦ, 20 апреля 2025 года. Фото: paterdarat.dbar в соц.сетяхПо словам Аслана Кобахии, подобные кампании вызывают крайнее недоумение абхазского общества и властей, которые вправе сами определять судьбу монастыря, пока абхазский церковный вопрос не решён в каноническом русле: «Это собственность абхазского государства, и Абхазия этот монастырь никому не отдаст. Даже разговаривать на эту тему нельзя. Мало ли кто и кому хочет его передать. Пусть передают собственность своих родителей, свои дома. Абхазский народ сам решит, кто там будет служить. За каждый объект недвижимости здесь Абхазия заплатила кровью. Будет законный архиерей – мы его примем. Пока законного архиерея нет – будут пользоваться другие, или просто законсервируем монастырь. Уже пытались попередавать (имеется в виду штурм 2019 года, когда представители АПЦ попытались изгнать СМА из монастыря силой. – Прим. авт.). Чем закончилось – помните? Не надо никому ничего передавать, давайте жить дружно». Власти республики также были недовольны демонстрациями духовенства в соборе: как отметил собеседник автора в республиканской администрации, «занялись бы своим делом – молитвами, толку было бы больше».
Бывший министр внутренних дел Республики Абхазия Аслан Кобахия. Фото: Томас Тхайцук / Sputnik/ РИА Новости Со своей стороны архимандрит Дорофей сделал заявление, что он и его коллеги, вопреки домыслам, вовсе не нацелены на создание в Абхазии «ячейки Константинополя» и приветствуют передачу монастырского комплекса РПЦ в случае, если она учредит в республике свою епархию (см. «Константинополя здесь не будет, вопрос решит только Русская церковь»). Как следует из документов, опубликованных ранее в телеграм-канале Абхазской православной церкви, с аналогичным предложением отец Дорофей выступал ещё в 2009 году, предлагая патриарху Алексию II принять монастырь в качестве ставропигиального. Как подтвердил отец Дорофей в интервью автору, если РПЦ назначит в Абхазию архиерея, тот подчинится любому его решению: «Если он скажет,: отец Дорофей, ты должен уйти из монастыря, – я уйду».
Герман Маршания, комментируя решение отца Дорофея, объясняет, что оно было принято в интересах будущего страны и абхазского православия: «Речь идёт о разрешении церковного вопроса: если священноначалие Русской православной церкви, совершая равноапостольный подвиг, решит рукоположить архиерея (или архиереев) для Абхазии, отец Дорофей камнем преткновения в этом вопросе не станет. Кто-то должен уступить и принести себя в жертву – и он не раз это подтверждал. Если другие участники церковного конфликта не готовы на такой шаг – значит, это сделает отец Дорофей. В конце концов, мы верующие люди и пришли сюда не для того, чтобы просто создать какую-то организацию, а для того, чтобы восстановить церковный институт в Абхазии». «Отец Дорофей не ставит вопрос так: “или я, или никто”. Он говорит: “Будет архиерей – я отойду в сторону”. Конечно, его за это уважают. Это принципиальная позиция. Чему тут удивляться?», – говорит Маршания. «Если мы за что-то несём ответственность в развитии православия в Абхазии, то не за успех или неудачу наших переговоров с кем-либо, а за своё собственное духовное состояние. За то, что мы думаем, что чувствуем и что делаем. Наша задача – акцентировать внимание общества на духовных вопросах. Автокефалия не была и не является самоцелью. Нам необходима оптимальная форма существования Церкви в Абхазии. Сегодня первоочередная задача – это абхазский епископ», – рассуждает он.
Герман Маршания. Фото: Ибрагим ЧкадуаПо словам Германа Маршании, многие люди в Абхазии искренне не понимают причин, по которым РПЦ инициировала репрессии в отношении отца Дорофея. «Позиция Московского Патриархата в отношении отца Дорофея – страннейшая, – говорит Маршания. – Совершенно невозможно понять, чем она мотивирована. На момент получения первых “запретительных” писем из Майкопской епархии (речь о запрете в священнослужении. – Прим. ред.) отец Дорофей не был архимандритом Элладской церкви. Он был иеромонахом РПЦ, который создал здесь духовное училище, возродил Команскую обитель с братией, преподавал строго по лекалам московских духовных школ, а потом отправлял своих учеников в Россию – в том числе в Московскую духовную семинарию, и не только. Он был ярким отражением присутствия РПЦ на Кавказе. Что было в головах у тех, кто так методично взялся его уничтожать? Я не думаю, что отец Виссарион – главная причина церковной судьбы отца Дорофея. Недавно сотрудник отца Дорофея собрал все документы, исходившие от иерархов РПЦ по его делу, и мы всё это рассмотрели в хронологическом порядке. Но никакой логики не увидели. Ничего не складывается, это просто нагромождение абсурда. Его с начала 2000-х обвиняют попеременно в самых разных вещах. Например, было обвинение со стороны Майкопской епархии в связях с какой-то греческой старостильной иерархией – якобы он в ней рукоположен в архиереи. Мы совершенно чётко обозначили, что отказались от этого пути. Или официальные исходящие документы – то про “стрижение волос”, то ещё про какую-то абсурдную вещь…».
Несмотря на распространённое в Абхазии мнение о том, что «Дорофей (Дбар) был лишён сана вследствие конфликта между ним и иереем Виссарионом Аплиаа», прихожане и друзья отца Дорофея, по словам Маршании, не винят в произошедшем отца Виссариона и главную ответственность возлагают на российских церковных чиновников: «Запрещение в служении и последующее лишение сана отца Дорофея совершил ведь не отец Виссарион. У отца Виссариона таких полномочий нет, это прерогатива епископата. Правящий архиерей в Майкопе не знал деталей дела и никогда не видел ни одного из них вживую. Судя по нашим коммуникациям, руководство подобного отношения к нам исходило от ОВЦС, который возглавлял митрополит Иларион (Алфеев) и его заместитель отец Николай Балашов». «Мне кажется, их отношение к священникам в Абхазии могло бы быть более гибким. И самое главное: чем это помогло делу укрепления православия в Абхазии? Ничем! Только навредило», – говорит Маршания.
Архимандрит Дорофей (Дбар). Фото: Константин Грецов / abkhazia.churchПо словам самого отца Дорофея, он всегда выступал за приход Русской церкви в Абхазию, и нынешняя ситуация только подрывает доверие абхазцев к РПЦ: «Как у моей паствы может быть доверие к Русской церкви на фоне того, что она так с нами поступает? При том что я много раз ездил в Россию, встречался с иерархией, говорил о необходимости восстановления церковного института в Абхазии силами РПЦ. Я и сейчас встречаюсь и говорю, – рассказывает отец Дорофей. – Люди, которые усугубили церковную проблему в Абхазии и завели её в тупик, – митрополит Иларион (Алфеев) и протоиерей Николай Балашов, – на сегодняшний день, как мы знаем, сами удалены из Отдела внешних церковных связей – как лица, которые нанесли колоссальный вред репутации Русской православной церкви. На мой взгляд, было бы замечательно, если бы руководство Русской церкви признало ошибки этих людей и хотя бы неформально, кулуарно сообщило об этом руководству Абхазии. Лично мне это не нужно, но для абхазского общества это было бы очень важно. Для восстановления доверия. Мы ведь носители определённого культурного кода, мы кавказское общество. Для нас неприемлемо унизительное к нам отношение. Мы не можем идти на какое-то лицемерие, чтобы сохранить какое-то тёпленькое место, – монастырь, храм и так далее. Кавказ – это очень тонкая тема в этом отношении, и это надо учитывать… Если Россия хочет сохранить своё присутствие на Кавказе, нельзя так неосторожно гасить все живые христианские организмы, существующие в этом регионе, – это может привести к плачевным результатам».
Продолжение следует
