Церковные капитаны

Постоянный автор «Стола» продолжает серию полевых заметок о епархиальной жизни рассказом о буднях благочинных

16.06.2021

Арсений Муромцев

церковь и общество статья церковь храм благочинный

Фото: Павел Лисицын/РИА Новости

Благочинные появились в Русской церкви в синодальный период: с тех пор должность, соответствующая католическому «декану», пережила не одну страну на территории северной Евразии. В оптимуме благочинный старшинствует над 10–15 храмами, неся ответственность за них перед архиереем. В дореформенное время новейшей РПЦ (то есть до 2012 года) примерно так и обстояло дело. Владыка был далеко и высоко: его визит если случался, то хорошо, если раз в три года, и воспринималось это как большое событие. Благочинный формировал основные финансовые потоки в епархию и по умолчанию воспринимался как богатый человек. Однажды, незадолго до реформы, в одной епархии даже разразился небольшой скандал из-за того, что семью благочинного включили в список нуждающихся, причём возмутился этому сам глава семьи. – Очевидно, что благочинный – это богатый человек, зачем его в списках подавать? – говорила тогда помощница руководителя одного из епархиальных отделов. Для простого настоятеля благочинный в те времена был лицом, рукой и волей архиерея. Его положение представлялось незыблемым: должность эта иногда замещалась десятилетиями, и бывало, что переходила по наследству там, где складывалась священническая династия. Новички без тылов Реформа 2012 года, разбив каждую епархию на несколько частей, создала и массу новых благочиний. Наиболее уважаемые настоятели наиболее богатых храмов района получали эту должность. Богатство храма значит много: благочинный несёт ответственность за православие в подведомственной ему локации в целом, поэтому, как правило, именно за счёт благочиннического храма строятся часовни и ставятся поклонные кресты. Хороший благочинный помогает ещё и слабым в финансовом отношении приходам, закрывая их долги перед епархией. Новые владыки в маленьких епархиях были людьми разными, и нередко они начинали с жёстких шагов. В этих случаях благочинный нёс на себе потери высокого морального статуса архиерея, который был у священников раньше. Так, однажды при объявлении о повышении в два раза налогов на приход именно благочинный выслушивал тяжёлые отповеди настоятелей и находил слова, чтобы убедить их в правильности принятой меры: – Первый платеж по-новому будет после Крещения, когда с деньгами всё в целом нормально…. Благочинный принимает всю документацию, все циркуляры от епархиального руководства и отвечает за их осуществление. При этом инструментарий давления на простых настоятелей у него не такой уж большой: допуск к епархиальному начальству определяется прежде всего весом конкретного священника в неформальных епархиальных сетях, одна должность решает далеко не всё.

Верующая и церковнослужитель во время службы в храме. Фото: Алексей Майшев/РИА Новости

Распространение литературы, контроль над закупками, проведение антиабортных и прочих социальных кампаний, курирование социальной работы приходов, подготовка годовых отчётов под несколько епархиальных отделов – всё это создает совокупность административных обязанностей, которая – по-хорошему – требует материальной компенсации. Но в пореформенной церкви с этим стало сложно. За пару лет грамотно выстроить потоки денег внутри едва созданного структурного подразделения трудно. Не всегда благочинный имел достаточный для успешной работы вес и авторитет в местных органах власти. А главное – некоторые молодые владыки повели войну против старых авторитетных благочинных. Новый владыка зависит от своего окружения. Совокупность старых благочинных обладает финансовым и авторитетным весом, с которым приходится очень серьёзно считаться. Некоторые благочинные сами не принимали нового владыку, тот отвечал взаимностью: переставить семейного благочинного на триста километров западнее места, в котором он служит уже два десятка лет, очень даже интересно, если раньше такого не делал. К тому же авторитет некогда блистательной должности благочинного был подкошен ещё одним процессом церковной жизни: ростом власти архиереев, который обозначился ещё на Архиерейском соборе 2000 года. Храм, в соответствии с принятыми тогда решениями, становился постепенно не центром власти настоятеля, а локацией власти владыки, который по мере ослабления общины имел всё больше власти перемещать настоятелей. Должность благочинного была высока и прекрасна ровно до тех пор, пока не оказалось, что благочинный – это тот же настоятель, который, даже принадлежа чёрному духовенству, в любой момент может быть отправлен за пару сотен километров штатным священником бедного храма. Не растёт кокос Старые экосистемы взаимодействия благочиния и муниципалитета при активной перетасовке корпуса благочинных начали разрушаться. На место благочинных стали приходить иногда люди, добившиеся должности не благодаря планомерной работе на свой авторитет на месте, а через влияние на владыку. У таких руководителей не строились взаимодействия с органами власти, функции ходатайства (когда благочинный – он же заступник перед местной администрацией) не работали, соответственно, без энтузиазма трудились служители. В самых плохих случаях это обескровливало и так не сложившееся благочиние: уезжали священники, становилось меньше локаций, на которые можно было наложить подходящий фискальный гнёт. Новые границы благочиний не совпадали с границами административных образований. Кое-где это плохо сказалось на потенциале действий благочинного. Будучи настоятелем прихода, просидев на этой должности несколько лет, он нарабатывал авторитет и хорошие связи с руководством района и его основными предпринимателями. Когда в его подведомственности оказывались приходы двух муниципальных районов, «чужой» район становился как бы вторым по значению: основные вопросы взаимодействия с властями там передавались местному наиболее весомому настоятелю, а вопросы работы с местными реабилитационными центрами и иными, не относящимися к органам власти структурами, перекладывались на помощника благочинного или «кураторов», то есть на вторые и третьи руки. Новые границы между епархиями часто тоже становились проблемой в построении работы. Вот живой пример: социальный отдел одной епархии искал локацию для своего реабилитационного центра. На территории другой епархии (в сорока километрах от первой!) располагался пустой центр, под который нужны были как раз реабилитанты. Казалось бы, чего проще – живите вместе. Но имеющийся центр так и остался в запустении, потому что руководитель отдела «первой» епархии и благочинный «второй» епархии не нашли возможности преодолеть каноническую границу… Какой здесь вывод? Ясно, что, пережив несколько стран, фигура благочинного и дальше будет сопровождать жизнь нашей северно-евразийской империи. Зачем-то он нужен, и лучше не придумаешь. Ясно и то, что реформа скукожила авторитет должности, хотя далеко не так драматично, как ореол святости архиерея. Церковные капитаны ждут ренессанса своих возможностей, переживая временный упадок энтузиазма и сил.