Христиане в этой борьбе не участвуют. Почему – и насколько заслуженно – еврейский Храм оказался на обочине христианского сознания? Еврейские активисты восхождений на Храмовую гору из Израиля пригласили христианскую аудиторию к разговору о месте Храма в Ветхом и Новом завете и о том, нужно ли – и если да, то как и для чего – восстанавливать Храм, а также о диалоге христианства и иудаизма вообще
Израильская организация «Место встречи», основанная бывшими москвичами Аней и Меиром Антопольскими, организовала в июне цикл онлайн-лекций под названием «Храмовая гора и христианство». Объясняя цель своего проекта, организаторы написали, что «много занимаясь в последние годы разными темами, связанными с иерусалимским Храмом, мы глубоко убеждены, что вокруг него смогут объединиться в будущем люди разных наций и разной веры».
Меир и Анна Антопольские. Фото: Аня АнтопольскаяКорреспондент «Стола» поговорил с ними о том, на чём основано их убеждение.
– Вы – религиозные евреи образца XXI века. Вы живёте в Израиле, где у вас есть правительство, синагоги, стартапы и «Железный купол». Зачем вам ещё и храм? Почему вообще вас интересует эта тема?
Аня Антопольская:
– Мой интерес к Храмовой горе начался с того, что я стала подниматься туда вместе со своими друзьями Ицхаком и Наташей Имасами много лет назад. Ицхак Имас чувствовал очень глубокую связь с этим местом, он поднимался сам и поднимал группы на Храмовую гору каждую неделю. Одиннадцать лет назад они были убиты арабскими террористами в своей машине по дороге домой. Мы с мужем решили подхватить эту эстафету и стали подниматься сами и поднимать группы на Храмовую гору. Мы стараемся делать это каждый месяц. Сначала это было больше памятью об убитых друзьях и продолжением их дела. Однако чем больше я поднималась на Храмовую гору, тем больше чувствовала связь с этим местом – и личную, и национальную – как еврейки. А потом у меня появилось ощущение, что это место центральное не только для евреев, что оно может быть центром для всего человечества.
Меир Антопольский:
– Зачем религиозному еврею Храм? С одной стороны, вся еврейская религиозная жизнь пропитана упоминаниями о Храме. В каждой молитве есть тексты, связанные с Храмом, в каждом празднике есть элементы, которые либо служат воспоминанием о Храме, либо попыткой заменить Храм, либо специально разработаны мудрецами для того, чтоб мы почувствовали нехватку Храма.
– То есть нельзя быть религиозным евреем и совсем не интересоваться Храмом?
– Вроде бы нет. Но при этом подавляющему большинству людей удаётся сделать именно это. Жить, не обращая внимание на отсутствие Храма, можно, но в этом есть некоторое внутреннее противоречие. А дальше следующий шаг. Когда ты пытаешься понять, а как же может быть устроен Храм в наши дни, то первая стадия – чисто реконструкторская: представить и понять, как оно было устроено две тысячи лет назад. И чем больше погружаешься в эту тему, тем больше понимаешь, что нельзя восстановить Храм в таком виде, как он был – хотя бы потому, что это лишает смысла прошедшую историю. Получается, что две тысячи лет прошли напрасно. Всё-таки история должна развиваться по спирали, а не возвращаться всё время на круги своя. С одной стороны, есть желание, чтобы снова возник Храм, с другой стороны, он должен всё-таки отличаться. Ну хотя бы потому, что пророки описывают Храм, который не совпадает точно с тем, который они застали и видели своими глазами.
– А что говорят пророки о Третьем храме, каким должен быть будущий Храм?
– Я не знаю, какой он должен быть, но есть некоторое ощущение, что он не должен быть чисто еврейским мероприятием. Пророчества, на самом деле, неодинаковые, и пророки в разные моменты дают разные картинки будущего. Есть пророчества, согласно которым евреи находятся в Храме, а неевреи занимаются своими делами, своими путями идут. Есть пророчества, в которых ничего вообще не сказано о неевреях, как будто они испарились. Но есть одна из важнейших линий (в основном это пророк Исайя), согласно которой в Храме присутствует в той или иной форме всё человечество.
– А как объясняется то, что пророчества все разные?
– А потому что у человечества существует свобода, что оно может пойти по одному пути, а может по другому. Будущее не вполне предопределено. Или, может быть, оно предопределено, но пути к нему могут быть разные. Или, может быть, разные пророчества описывают разные стадии исторического процесса.
– Я хотела вас спросить, зачем вы стали разговаривать про Храм с христианами, но теперь понимаю, что если новый Храм должен быть местом не только для евреев, то и разговаривать надо не только с евреями.
– Первые шесть выступлений, которые мы спланировали, – это пока обсуждение прошлого. Его как минимум надо понять. Существуют корни христианства, завязанные на Храм. Часть этих вещей более очевидна, часть менее очевидна. Я свой первый урок посвятил тому, как много о Храме написано в тексте Нового завета. Лекция длилась час, и мы даже половину всех упоминаний не обсудили, на самом деле их ещё больше. При этом понятно, что большинство практикующих христиан с трудом замечают изобилие таких корней. Это следует хотя бы из того факта, что христианский паломник на Храмовую гору не ходит, хотя четверть всего Нового завета состоялась именно в Храме. Кроме того, понятно, что Храмовый сюжет оказал довольно большое влияние на практику христианской жизни. Причём христианство могло сохранить традиции, которые не обязательно сохранились в еврейской среде. Так случилось со многими вещами времён Второго храма. Например, какие-то мистические традиции сохранились в еврейской среде, а какие-то – в христианской, и это совершенно не те же самые традиции.
– Можете привести какие-то примеры?
– Например, есть тексты, который в еврейский канон по разным причинам не вошли, и сохранились они благодаря христианской традиции. Все четыре книги Маккавеев, например, или Книга юбилеев. Так что не будет ничего удивительного, если сейчас в ходе обсуждения выяснится, что какие-то элементы храмовых обрядов, утерянные в иудаизме, сохранились в христианстве.
– То есть вы планируете «при помощи» христианства расширить свои знания про еврейскую традицию?
– Безусловно. Уже при самом поверхностном знакомстве с Евангелием я нашёл несколько интересных подробностей... Например, нигде в еврейских текстах не сохранилась упоминание того, что люди встречались в Храме, чтобы изучать Тору. Хотя трудно себе представить, что они этого не делали. Евреи в любом месте изучают Тору – в аэропорту, на военной базе, в тюрьме! Интуитивно ясно, что и в Храме они это делали! Но тем не менее ни в одном еврейском источнике – может быть, буквально с одной или двумя оговорками – это не описано. А Евангелие сохранило кучу сюжетов, где именно об этом идёт речь.
– Интересно, почему не сохранилось упоминаний об этом в еврейских источниках. Их вымарали?
– Интересный вопрос... Не исключено, что это отзвуки внутри еврейских трений времён Второго Храма. Всё-таки иудаизм, который мы унаследовали, – это иудаизм фарисеев. А в Храме, по крайней мере в последние его десятилетия, явно руководили саддукеи. Было ли учителям наших учителей удобно сидеть именно на Храмовой горе? Или, может, им было приятнее отойти немножко в сторону и не нарываться на лишний конфликт? А есть другая точка зрения. У мудрецов, авторов Талмуда, было очень сложное отношение к Храму. Они, конечно, скорбели о его разрушении, но не факт, что так уж хотели его восстановить. И таким образом сознательно создавали некоторую дистанцию: Храм там, а Тора тут, у нас.
– Вы сказали, что первый шаг – понять прошлое. А какой следующий?
– А следующий – это настоящее, наша действительность на Храмовой горе.
Аня:
– И это сюжет с мусульманами, насколько сильно они держатся за это место, насколько им это важно. Я всё время думаю: а почему же христианам это не важно?
Меир:
– Это не совсем так. Англоязычные евангелисты всё же очень сильно замечают Храм. Когда мы говорим о том, что у христианства сложные отношения с Храмом, это касается древних конфессий – православия, католичества. С евангелистами проще, они все имеют свойство Библию читать. Впрочем, основной аудиторией наших лекций стали именно православные люди.
– Потому что они вам ближе?
– Да, так исторически сложилось. В конце концов, у нас обоих есть и близкие родственники, и близкие друзья в православной среде. Что же касается реальности на Храмовой горе... Если бы возникло восприятие того, что Храмовая гора – это центр всего человечества, это могло бы изменить ситуацию. Когда папа Франциск приезжал в Израиль, он пошёл к Стене плача как еврейскому месту, на Храмовую гору как к мусульманскому месту и к Храму гроба Господня как к христианскому. А мы предлагаем вместо этого картинку того, что Храмовая гора – это, конечно, еврейское место и, конечно, мусульманское тоже, но ещё и христианское тоже, и тогда из этого можно сделать следующий шаг и попытаться понять, как оно может быть местом общечеловеческим.
– Это, видимо, уже вопрос будущего.
– Да, и оно совсем не понятно. Никто сейчас не может прочитать лекцию про то, как будет выглядеть Третий Храм. Друзья наши китайские задали нам вопрос: как мы видим место христиан в будущем Храме? Никак не видим, мы не можем себе представить, нам не хватает данных, и нет никаких средств познания.
– Может быть, это значит, что не пришло время это обсуждать?
– Может быть. Но если не обсуждать, то и не придёт.
– А среди обычной публики, которая интересуется Храмовой горой, есть понимание, что это не только еврейское место?
Палестинцы протестуют в Старом городе Иерусалима против восхождения евреев на Храмовую гору. Фото: Rostislav Glinsky / Shutterstock– Есть небольшая часть людей... В своё время у нас был мини-спор с бывшим членом израильского парламента Иудой Гликом, который часто поднимается на Храмовую гору. Короткий спор, из двух фраз. Я как раз плёл ему про то, что Храмовая гора должна быть местом для людей всех религий, а он меня поправил и сказал, что в пророчестве сказано про «все народы», а не все религии. И это существенная разница... В мейнстримном еврейском понимании, так же как в мейнстримном евангелическом и мейнстримном мусульманском, есть мысль, что в конце времён все, конечно, поймут, кто прав. Это то, что называется триумфализм. У большинства религий есть представление, что в конце времён придёт Машиах и скажет, что их религия самая правильная, а все остальные дураки. И это нормально. В любом религиозном сознании до XXI века это было неизбежным. А в наше время всё же возникает способ мышления не триумфалистский, при котором в конце времён один не обязательно должен победить всех остальных, может наступить что-то общее, что-то комплексное. Но этот способ мышления не затронул пока мейнстрим ни одной из религий. Поэтому всё-таки я думаю, что мейнстрим еврейский, который считает, что на Храмовой горе будут все народы, подразумевает, что предварительно все народы откажутся от своих ложных религиозных представлений. Поэтому они придут в храм в качестве англичан, китайцев, русских, а не в качестве христиан. В какой-то степени это может быть и верно: чтоб прийти в некий единый Храм, каждый человек должен переступить через свою исключительность, и тогда это будут не совсем христиане, не совсем мусульмане...
– А евреи?
– И евреи, конечно, тогда будут не совсем те же самые евреи. Это не может быть тот же самый иудаизм, хотя бы потому, что наш иудаизм – это не иудаизм Второго храма, и значит, это и не иудаизм Третьего храма. В иудаизме, кстати, некоторые универсальные моменты заложены. Но заложены и не универсальные. Я не хочу сказать, что надо всем стать универсальными. Идея Храма ведь не в том, чтобы все, кто туда приходит, мыслили одинаково. На самом деле никому не будет мешать, если каждый человек, приходящий в Храм, будет считать, что он несёт в своей душе самое правильное служение, до тех пор пока он не попытается колошматить людей, которые считают по-другому... Точно так же как есть множество еврейских направлений иудаизма, и никому не мешает представить себе, что в будущем храме будут молиться вместе хасид, миснагед, сионист и реформист, хотя сейчас они все ходят в разные синагоги, а некоторые не ходят вообще. Я могу представить себе такую эволюцию человеческого сознания, когда человек будет считать, что реформист неправ, но ему не будет мешать, что реформист рядом с ним молится.
