«Православная община верных – это неформальное дружеское сообщество единых во Христе и в служении Богу и людям христиан, которому чужда жёсткая иерархическая вертикаль. Скорее, здесь будут необходимы и искомы сдружение или познание друг друга через Бога, желание общей жертвенной жизни с людьми, прежде тебе незнакомыми…» Таким сдержанным определением церковной общины завершилась первая часть нашей дилогии. В этом есть указание на неформальность, то есть свободу и непосредственность как принципиальный критерий христианской общины, её генетическую особенность. Община за миллион долларов Такая община собрана не вокруг мудрого настоятеля, храма или исключительно ради служения Евхаристии – община верных собирается ради Христа и Евангелия, ради друг друга для общения в вере. Это есть «явление Церкви в церкви», как писал своим братьям из ссылки священномученик Иннокентий (Тихонов), а знаменитый лютеранский богослов Карл Барт в «Очерках о догматике» просто связал явление общины с воплощением веры: «“Верую в Церковь” означает, что я верую в то, что здесь, в этом месте, в этом видимом собрании, свершается деяние Святого Духа». Община – это прямое, не абстрактное, а конкретное исполнение заповеди Христовой, Его завещания ученикам: «Любите друг друга». Апостол Павел, раскрывая эти слова Христа, добавил: «Носите тяготы друг друга», а апостол Пётр – «Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил». И всё же приходящих на Евхаристию причаститься Христу, стремящихся приобщиться Его Жизни – Кресту и Воскресению, принять дары Духа можно только приветствовать. Неумение проникнуть на глубину происходящего чаще всего связано у человека с тем, что его самое первое таинство – крещение – было совершено и воспринято формально и даже магически. Не прошедшие серьёзного оглашения (научения вере) думают, что в церкви всё так и происходит – загадочно, полубессознательно. И крещение – это то оберег от несчастья, то национальная инициация: русский должен быть православным. Оно не становится воцерковлением – вхождением в Церковь как дружество близких по духу людей, каковым является община верных. Исцеление человека Третье, что мешает образованию общин, – нет современных примеров. Мало кто знает разнообразный свободный и творческий опыт общин и братств, разгромленных большевиками: Александро-Невского братства, мечёвских общин, Крестовоздвиженского братства Николая Неплюева, братства епископа Макария (Опоцкого), общины архимандрита Сергия (Савельева), киевского круга общин архимандрита Спиридона (Кислякова) и священномученика Анатолия Жураковского и многих других. А если и знают, то по книгам, а не от самих членов этих общин, из которых до конца XX века дожили единицы. Церковные общины и братства Советская власть уничтожала в первую очередь. В конце 90-х годов прошлого века в Русской церкви были задавлены десятки инициатив по устроению общинной жизни, о чём вышло несколько выпусков альманаха «Христианский вестник». В результате из крупных объединений общин на всём постсоветском пространстве осталось только Преображенское содружество, традиция которого вобрала в себя опыт многих предшественников. Наша неспособность к полнокровной церковной жизни – обратная сторона разрушенности человека. Более чем вековое истребление на всём пространстве бывшей Российской империи культуры, веры, геноцид русского и других народов подорвали принципиальные духовные качества – веру в Бога и верность Ему, доверие ближнему, свободу, честь и достоинство, личностную и соборную природу человека – основу всякой общины. Провиденциально именно на рубеже XIX–XX веков и особенно в первые годы большевистского переворота Русской церкви было дано особое откровение об общинной и братской жизни через множество ярчайших проповедников. Многие из них стали мучениками и исповедниками веры: митрополит Гурий (Егоров), архиепископ Иннокентий (Тихонов), архимандрит Лев (Егоров), архимандрит Серафим (Суторихин), священник Сергий Мечёв, архимандрит Борис (Холчев)... Уничтожение общин и в дальнейшем неприятие сохранившейся церковной иерархией общинного опыта из-за угрозы гонений от государственной власти и боязни за собственную власть – ещё одна причина, сохраняющаяся и поныне. Но, может быть, главное, почему община – редкость в нашей церковной жизни, – монофизитский уклон, о котором писал Бердяев: наша неспособность довериться человеку так, как это делает Бог. С трудом входит в нас мысль о том, что лучшее и любимое творение Божье благодатно. Настоящий излучатель благодати в новозаветной Церкви – не сверхъестественное вмешательство неких сил, а сам человек – точнее, что-то, происходящее между людьми. Без этого человеку, особенно если он не яркий талант и не гений, трудно познать свою благодатную природу, когда, по слову Христа, «блаженнее давать, чем принимать». Как ни громко это звучит, община – это то, что исцеляет человека и мир.
