Отец Виталий из города Ясиноватая 

А это искушение в Ясиноватой очень близко. Удивительно, но все священники из круга отца Виталия служат, как он сам о них говорит, «не ради хлеба куса, а ради Иисуса». С началом войны ещё в 2014 году они практически все оказались на своём месте, а с началом СВО только подтвердили свою верность Церкви и Христу. Посреди огня и дыма, холода и неустройства, смерти и безнадёги лампады в их храмах теплились и людям было куда прийти. Особенно здесь отличился приход храма Петра и Павла. Тут был и пункт гуманитарной помощи, и социальная столовая, и бомбоубежище, и место адресной помощи, а храм при этом не переставал быть храмом. Поэтому там часто бывают на службе и солдаты из соседнего госпиталя, и старые прихожане, и просто нуждающиеся в помощи люди. 

Фото: Андрей Васенёв

Вот пришёл грузный мужичок. Лицо одутловатое, одышкой мучается. Говорит, что его на фронт взяли с кардиостимулятором. Пока разобрались, почему он в окопах в обморок падает, он полгода прослужил. Вернулся домой в Ясиноватую, а тут ВСУ подстанцию разбили, ему надо аппарат запитать, да нечем. Что делает отец Виталий? Снимает аккумулятор от блока бесперебойного питания у газового котла и отдаёт бедному мужику. Говорит, на первое время, мол, хватит, а потом приходи, что-нибудь ещё придумаем. 

А вот дедушка без документов, ему и прописаться никуда не получается, пока он паспорт не восстановит. Приходится идти с ними по инстанциям, сидеть в очередях. 

Денис – парень молодой. Он прорвался через фронт на территорию РФ, но это стоило ему ранений и изувеченной кисти на левой руке. Дроны три раза сбрасывали на него гранаты. Теперь он помогает в простых хозяйских делах на приходе, а отец Виталий хлопочет о нём для восстановления документов и у врачей. 

Ещё есть прихожане, ныне бездомные.  Их дом бомба взяла – они живут в общаге в Иловайске, им хотя бы продуктов забросить надо. 

Фото: Андрей Васенёв

Есть священники из окрестных храмов, которые службу правят, но хваткостью своего благочинного не обладают. Им тоже надо помочь: тем генераторы привезти, этим мешков с песком и огнетушители. Вон в Авдеевке только начали храм восстанавливать, так там рядом прилёт был, и сдетонировал БК в соседнем доме, где квартировали военные. Пожар был лютый, все огнетушители в раз и ушли. 

Конечно, у него есть и своя дочка, живёт в Питере, далече от родителей, но и от фронта далеко. Ей бы тоже надо помочь, хотя бы навестить… 

При всём при этом митрофорный протоиерей и ясиноватский благочинный священник Виталий не носит красного плаща, лицо его не имеет алмазной заточки супергероя, а в речь по-южному мягко гэкает. При тяжёлых физических работах он лучше постоит в стороне, рукастые парни с погрузкой и катанием грузовых тележек и без него справятся. В нём я не увидел и ласковой доброты, телячьей нежности к людям, как и старческого придыхания в его речи не найдёшь. Он прост и весел в своём обращении.  

Он не делает вид, что он всё знает. Часто в беседе отец Виталий начинает со слов «мысли вслух». Это значит, что вопрос принят и разбираться будем здесь и сейчас. А на сложные вопросы о жизни и обстановке в регионе он говорит, начиная словами: «Я вам так скажу…». Он о многом думает, у него есть позиция и мужество принимать реальность такой, какая она есть. Поэтому он не смущается перспективы, что большая война ещё впереди, что без трезвой жизни и братских отношений на этой израненной земле людям не отогреться, а без оглашения в церковь войти будет очень трудно. 

Фото: Андрей Васенёв

Будучи и церковным администратором, и завхозом, и своеобразным начальником в социальной сфере, он не утрачивает живого отношения к вере. Ему важно, что мы думаем о бессмертии души и судьбе человека перед лицом Божьим. Ему «всё церковное интересно», как вы помните.  

И вот интересный сюжет. Я бы ничего этого не узнал и даже, встретившись с ним в храме, скорее всего, прошёл бы мимо: обычный батюшка в рясе, а не в красном плаще… Только беда и личная встреча заставили меня всмотреться в него и в жизнь его прихожан внимательнее, вслушаться в их простые речи и в них найти гораздо больше надежды, чем во всех обещаниях самых сильных мира сего.