В Дивееве преподобный Серафим Саровский заботился о двух общинах, собранных для общежития на пожертвованных для них землях. Первая была основана ещё около 1788 года матушкой Александрой (в миру Агафья Симеоновна Мельгунова (ок. 1730–1789)) из старинного рязанского дворянского рода Степановых.
Умирая, она заповедовала заботиться об этой общине молодому иеродиакону Серафиму. В рукописном архиве Серафимо-Дивеевского монастыря эта община именуется «Общежительно-Богоугодная, при Казанской церкви полковницы Мельгуновой женская община» (для краткости – Казанская община).
Вторая – «Мельничная Дивеевская общинка при селе Дивееве» начинается с восьми девиц, выбранных иеромонахом Серафимом из сестёр Казанской общины. Таким образом, Казанская община, которая к тому моменту была хорошо устроена, приумножилась. Появляется новая община у мукомольной мельницы. Она была основана батюшкой Серафимом 25 ноября 1825 года за 7 лет до его смерти после явления ему Божьей Матери, которая велела отцу Серафиму исполнить Её заповедь, данную ещё через матушку Александру. После чего преподобный начинает активно заниматься устроением Мельничной общины.
Мельничная община преподобного Серафима первое время в основном состояла из простых крестьянок, в 20-х годах XIX века до отмены крепостного права они были едва ли не самыми бесправными членами общества. Преподобный устраивает жизнь в общине таким образом, чтобы сёстры могли обеспечивать все вопросы внутреннего и внешнего обустройства.
«Строго приказывал батюшка не допускать ни под каким предлогом и видом, как бы благовидны ни были к тому причины, кого-либо стороннего, не обительского, и не дозволять впутываться в дела и распоряжения обители ниже мужчин, ниже женского пола, ниже монахов, ниже монахинь, заповедуя так: “Матерь Божия Единая вам Госпожа и Владычица, Она Сама избрала место сие, взяв в удел его, как Афон, Она Сама собрала и собирает и избирает вас, Единая Она вам Игумения ваша, вечно Верховная, игумения же только наместница Владычицы, исполнительница воли Её. Не подобает поэтому никому входить в наши дела! Вы достояние Самой Матери Божией и Царицы Небесной; Ей того не угодно!”» (Тетрадь № 6 монастырского архива, рассказ старицы Ксении Ильиничны Потехиной (монахини Клавдии)).
Чтобы ни от кого внешнего не зависеть, сёстрам нужно было уметь самим себя прокормить. Поэтому с самого начала они строят мельницу, отец Серафим вместе с ними заготавливает для этого лес, который покупает у Саровского монастыря. Первые труды и усилия по устроению общины давались сёстрам непросто. До 1829 года сёстры обеих общин ходят на богослужение с мирянами в храм Казанской Божьей Матери, при этом отец Серафим предупреждает их, чтобы никакая из них не говорила о себе как о приходской. В 1827–1829 годах преподобный заботится о строительстве особого храма для общежительниц на деньги местного помещика Михаила Васильевича Мантурова, который отказался от своего состояния в благодарность Богу за исцеление. Этот новый храм был устроен более для сестёр Мельничной общины, но на богослужения собирались сёстры обеих общин. Батюшка Серафим не разрешал никому внешнему давать ключи от храма. Сама же новая обитель по настоянию батюшки Серафима была окружена канавой вместо ограды.
Даже Ксении Михайловне, начальнице Казанской общины, отец Серафим не разрешал вмешиваться в дела общины Мельничной. «В другой раз приказал батюшка, для порядка, ходить нам благословляться к матушке Ксении Михайловне; мы это исполняли, а она стала распоряжаться уже и делом: делай так, да вот эдак... Скажи батюшке, а он, родименький, как разгневался! “Нет, – говорит, – нет, матушка, это никак нельзя, никак нельзя, матушка! Не должно это ей! – восклицал батюшка. – Ведь я только благословляться велел, но чтобы всё шло, как велось, без дозволения распоряжаться”». В одном из своих наставлений сёстрам, которое они запомнили и потом передавали, преподобный перечисляет трёх человек, которые имели особое отношение к Мельничной общине, были старшими в качестве попечителей общины. «Сиротам своим отец Серафим строго приказал на прощание: “Кроме Михаила Васильевича Мантурова, Николая Александровича Мотовилова и священника Василия Никитича Садовского никого не слушать и самим правиться, никому не доверяя, никого не допуская постороннего вмешиваться в дела обители. Кроме меня не будет у вас отца! Вручаю вас Самой Матери Божией, Она Сама вам Игуменья, а по Ней все управят!”» (Тетрадь № 6).
После смерти Серафима сёстры каждый вечер собирались вместе и делились воспоминаниями, кто что помнит о батюшке. Так долгое время сохранялось устное предание о преподобном. В 1842 году после насильственного соединения двух общин эта традиция сохранялась. В 1861 году объединённая Дивеевская община стала монастырём, настоятельницей которого официально значилась Мария (Ушакова). В 1885 году казначеем монастыря монахиней Еленой (Анненковой) были записаны воспоминания сестёр, которые ещё помнили преподобного Серафима. Так был собран рукописный архив из 60 тетрадей, куда вошли ещё воспоминания старших общины, которых выбрал сам преподобный Серафим: отца Василия Садовского, М.В. Мантурова, Н.А. Мотовилова. На основании этого архива будущий священномученик Серафим (Чичагов) составил «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», которую представил императору Николаю II. Благодаря этому спустя 70 лет – в 1903 году – стала возможна канонизация прп. Серафима.
«Одна обитель будет лавра, а другая-то киновия!»
На страницах Летописи сёстры часто вспоминают слова святого о том, что там, где канавка, будет киновия, а вокруг канавки – лавра. Внутри канавки была Мельничная община, а вокруг жили сёстры Казанской общины и жители села Дивеева. Что-то отличало Мельничную общину от известного общежития, так что батюшка Серафим называл её киновией, отсылая к первым векам христианства, а вслед за ним отец Василий Садовский называл Мельничную общину Серафимовской киновией, то есть община как семья, с общим имуществом, где устав – это скорее нравственные духовные правила жизни, чем закон. Преподобный различал эти формы иноческой жизни, прибавляя, что в киновии кроме начальницы-наместницы будет ещё и Игуменья (то есть Богородица), что ничего в общине по своей воле он не сделал, ни единого камешка не поставил, всё делал по воле Царицы Небесной. Преподобный Серафим говорил отцу Василию Садовскому, духовнику Мельничной общины: «Тогда будет у нас общая всем начальница-наместница, а в киновии-то ещё и игумения! Царица-то Небесная всё у нас управит, батюшка; Она ведь Сама Игумения их настоящая, а здесь лишь наместница! Она всё управит! (Летопись, свмч. Серафим (Чичагов)).
Между сёстрами Мельничной общины и отцом Серафимом были очень близкие, родные отношения – как в духовной семье. Составить впечатление об отношениях можно по рассказу одной из первоначальных сестёр Ксении Васильевны (монахини Капитолины). «А как батюшка-то любил нас, просто ужас да и только, и рассказать-то уж я не умею. Бывало, придёшь это к нему, а я, знаешь, всегда эдакая суровая, серьёзная была, ну вот и приду, а он уставится на меня да и скажет: “Что это, матушка, к кому это ты пришла-то?” “К вам, батюшка”, – отвечу я. “Ко мне, – скажет он, – да и стоишь, как чужая, ко мне-то, к отцу-то, что ты, что ты, матушка!” “Да как же, батюшка, – бывало, скажу я, – как же”. “А ты приди, да обними, да поцелуй меня, да не один, а десять раз поцелуй-то, матушка”, – ответит он. Бывало, и скажешь: “Ах, да как же это, батюшка, да разве я смею!” – “Да как же не смеешь-то, ведь не к чужому, ко мне пришла, радость моя, эдак к родному не ходят, да где бы это ни было, да при ком бы ни было, хотя бы тысяча тут была, должна прийти и поцеловать, а то что стоишь, как чужая!” (c. 235). Многие из сестёр вспоминают, как батюшка Серафим всегда следил, чтобы у сестёр было всё необходимое, в том числе и для церкви, покупал свечи, елей, образа, колокола. Одна из первоначально переведённых на мельницу сестёр, Евдокия Ефремовна (монахиня Евпраксия), рассказывала: «Прихожу я к батюшке-то, а он всем ведь при жизни-то своей сам питал и снабжал нас всегда с отеческой заботой, спрашивая: есть ли всё? Не надо ли чего? Со мной, бывало да вот с Ксенией Васильевной и посылал – больше мёду, холста, елею, свечей, ладану и вина красного для службы» (c. 223).
Между Саровом и Дивеевом около 17 километров, пешком это более 3 часов. Сёстрам Мельничной общины часто приходилось самим ходить к отцу Серафиму, несмотря на такое значительное расстояние. Вместе они работали на огороде у батюшки, вели общее хозяйство. В процессе общей жизни и работы преподобный наставлял сестёр в жизни духовной. Один из примеров наставления мы можем прочесть в рассказе старицы Ксении Васильевны: «Раз стала я жаловаться сама на себя, на мой горячий, вспыльчивый характер, а батюшка и говорит: “Ах, что ты, что ты говоришь, матушка, у тебя самый прекрасный, тихий характер, матушка, самый прекрасный, смирный, кроткий характер!” Говорил-то он это с таким ясным видом и так-то смиренно, что мне это его слово: тихий-то да кроткий – пуще всякой брани было, и стыдно мне стало так, что не знала, куда бы деваться-то, и стала я смирять свою горячность-то всё понемногу» (c. 235). Одной из сестёр, которой из-за работы не хватало времени на молитву, он так говорил: «Это ничего, я вот и хотел сказать тебе: ты не огорчайся этим. Есть время, так в праздности не будь, исполняй всё и молись. А если нет времени, так ты, радость моя, только правильце-то моё прочти утром, среди дня да на ночь, хоть и ходя на работы-то. Да ещё вот правило-то, если можно. А уж если нельзя, ну так как Господь тебе поможет. Только вот поклоны-то Спасителю и Божией Матери уж хоть как-нибудь, а исполняй, непременно исполняй, матушка!» (Тетрадь № 1, с. 377). В одном из рассказов преподобный, убеждая сестёр всегда иметь бодрый и радостный дух, приводит пример из собственной жизни. Когда он только поступил в монастырь, пел на клиросе и видел, что братья часто приходили после работы настолько уставшими, что на них нападало уныние, и им было тяжело даже молиться. Поэтому преподобный Серафим старался развеселить их, «сказать слово ласковое, приветливое да весёлое, чтобы у всех перед лицом Господа дух всегда весел, а не уныл был» (c. 375). Для этого же говорил сёстрам всегда иметь при себе сухарики и есть их понемногу, чтобы голод не доводил их до уныния. Под конец своей жизни преподобный так говорил сёстрам: «Убогий Серафим мог бы обогатить вас, но это не полезно вам; мог бы и золу превратить в злато, но не хочу. У вас многое не умножится и малое не умалится. В последнее же время будет у вас изобилие во всём. Но тогда уже будет всему конец».