Современный человек редко идёт в храм с радостью, и часто в этой дороге его берёт за руку скорбь. Уход ближнего режет сердце сильнее увольнения либо сезонной депрессии, поэтому храм не пустует в ожидании людей, пришедших заказать отпевание, и часто – поговорить о том, как теперь жить. Когда храм расположен в небольшом городе/селе, где все друг друга знают, весть о смерти расходится быстро, служителю легче найти те единственные наиболее подходящие слова: «Помню, твой Витя с моим Колей дружил», – и у посетителя оттаивает сердце. Но нередко случается, что священник даже не знает, кто перед ним. И следуют в ответ на вопрос «Как теперь быть?» вымученные, уже в сорок пятый раз произносящиеся слова о неизбежности ухода и важности молитвы. Даже нецерковные люди часто хотят, чтобы их близкий был отпет. Собрания людей на отпевании бывают не менее красивы, чем праздничная толпа крещающихся: только чёрная одежда и скорбь оттеняют, утончают черты лица гостей храма. Форма катехизации Служители же, сталкивающиеся с чужой смертью постоянно, смотрят на неё иначе, буднично. В одном храме по субботам только что зарегистрировавшиеся молодожены обычно ставили свечи. Но однажды в субботу было назначено отпевание, что священнику показалось вполне уместным: покойник в середине храма как бы благословлял молодожёнов на брак. Зато одна пара при известии о мертвеце отшатнулась от дверей и пошла обратно. Священник, услышав об этом, только хитро усмехнулся. Каждый хочет прийти в храм «для себя», а общий храм, общая церковь – живых и мёртвых – скорее пугает. Но у Господа на наши разделения свои виды. Знаю, что даже у бывалых священников столкновение со скорбью корректирует «когнитивный механизм» – «кадило – деньги». Как-то раз по приглашению родственников покойного один клирик заехал в район, где номеров домов почти не водилось. Он подъехал к наиболее похожему на искомый дому, где уже стояли машины и было видно, что люди собрались – причём не праздновать, а поминать. Священник прошёл в дом: там, как и ожидалось, стоял гроб с телом. Он произнес краткое напутствие, отпел покойника и вышел вон. Деньги ему почему-то не отдали: так бывает, хотя иногда платят и сразу при заказе отпевания. Клирик сел в машину, собираясь ехать обратно, и услышал звонок. Оказалось, что искомый покойник ещё ждал отпевания, а первый… Священник тогда подумал о воле Божьей и рассудил, что тот, видимо, ещё при жизни имел тайного молитвенника за себя. При этом понятно, что слова утешения от священника родственникам важнее, чем самому почившему. Несколько минут разговора с людьми в такие моменты выступают формой катехизации: священник старается объяснить, какова душа человека, что её ждёт и почему не стоит пить на поминках. Его слушают терпеливее, чем во время крещения, когда радостную родню ждёт дома «поляна»: однако и тут иногда люди ропщут. «Тебя позвали отпеть, ну и отпой, зачем говорить!». Слава Богу, что попытки открыть людям глаза на их номинальную веру, несмотря на все возмущения, не прекращаются: ни столкновение со смертью, ни честные усилия «стать православными» не защищают людей от очень странных суеверий, с которыми не только умирать, но и жить перед Богом страшно. Причём чем современнее и «советскее» локация, тем более дико вчерашние шахтёры или инженеры могут представлять себе своё церковное дело: «Мы вот к “бабушке” возим ребёнка, а малышка никак не вылечится. Ну это настоящая бабушка, у неё там святая вода стоит и иконы висят. Батюшка, посоветуйте, что ещё сделать?”.
Похороны священника Павла Адельгейма на Мироносицком кладбище в Пскове. Фото: Константин Чалабов / РИА Новости
