Попечение о народе и земле
Известно, что принятие Русью христианства сыграло ключевую роль в развитии русской государственности. Политически важный ход – выбор единой веры – со временем сплотил разрозненные славянские племена, и некогда разнородная масса людей стала определять себя как христиан (отсюда – «крестьянин»). Но только ли в политике дело?
Фреска «Крещение Руси» работы В. М. Васнецова, 1895—1896 года. Фото: wikimedia.orgКак заметил Алексей Мазуров, доктор исторических наук, ректор Свято-Филаретовского института, особое попечение о земле, народе, сердечное, а не просто политическое отношение к ним, было характерно для древнерусской церкви. «Восхищение русской землёй красной нитью проходит через нашу раннюю литературу, – пояснил Алексей Мазуров. – В “Слове о полку Игореве”, помните, знаменитый рефрен “О, Русская земля! Ты уже за холмом!”. Или “Слово о погибели Русской земли”: “О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси…”».
Не удивительно, что даже отвлечённые политические идеалы постепенно проникались христианскими ценностями, поэтому на Руси появлялись не только свои праздники (День освящения Десятинной церкви), но и свои святые, первые из которых – страстотерпцы Борис и Глеб, ставшие примером кротости, смирения и братолюбия. Несмотря на частое несоответствие междукняжеских отношений этому идеалу, в народе идея братского союза во имя Христово как основания жизни сохранялась. Алексей Мазуров предложил вспомнить известного путешественника XV века Афанасия Никитина, который в «Хождении за три моря» писал: «А Русь Бог да сохранит! Боже, сохрани ее! Господи, храни ее! На этом свете нет страны, подобной ей. Но почему князья земли Русской не живут друг с другом как братья! Да устроится Русская земля, а то мало в ней справедливости! Боже, Боже, Боже, Боже!».
Икона «Св. Борис и Глеб», 1300-е годы. Фото: wikimedia.orgВоистину, молитву Афанасия Никитина можно возносить к Богу и сегодня – как глубоко укоренённую в традиции Русской церкви и болях русской земли.
Любовь к богослужению
Другой известный факт о русском народе – его оторванность от античной культуры и даже богословского наследия Византии, а потому известная традиционность и усвоение христианских истин преимущественно из богослужебного строя. Всё это усиливало значение обряда на русской земле, что сыграло свою печальную роль в расколе XVII века. Но если любовь к богослужению сочетается с творческим подходом, она приводит к тому созерцательному сердечному богословию, которым издавно характеризовалось православие. «Что Русская церковь может дать особенного Вселенской? – размышлял в этой связи протоиерей Максим Кокарев. – Наверное, любовно-творческий подход к богослужению, новый импульс, которого, может быть, каким-то народам не достаёт».
То же творчество, жажда живого богообщения проявили себя и в русском религиозном возрождении. Николай Лосский писал об «искании абсолютного добра» русским человеком, его цельном восприятии себя и мира и неготовности к рациональным компромиссам. Опять-таки, все указанные черты могут нести разрушительные последствия, а могут – будучи привиты к христианской традиции – спасать от раздвоенности и вести к правде, которую всегда так чтили и искали на Руси.
Общительность и общинность
Отрыв от сердечного единства с народом и землёй и союз с государством привели ко многим кризисным явлениям в Русской церкви. Не случайно видные деятели «Русского собрания» и «Соборной России», о которых упоминал во время дискуссии Алексей Наумов, президент Культурно-просветительского фонда «Жить вместе», в начале ХХ века видели корень всех бед страны в утрате общительности и общинности. Историк Александр Папков, исследователь братств на Руси, в согласии с ними указывал, что восстановление земли и церкви может начаться с восстановления братств. «Его мысль была проста: должна появиться какая-то связанная, имеющая живые связи между собой, церковная общественность, которую он называл “чудодейственной”, – пояснял Алексей Наумов. – В чём эта чудодейственность? В том, что появление свободных братских союзов способно воскресить приходы, раскрыть дары русского народа и Русской церкви. На это уповали многие наши соотечественники в начале XX века».
Изъятие церковных ценностей в Петрограде, художник И. А. Владимиров. Фото: wikimedia.orgИх упование не было тщетным: да, после 1917 года на церковь обрушились репрессии, её видимое влияние на общество прекратилось, но общинно-братские начала русского народа и Русской церкви проявили себя с новой силой, сохраняя «катакомбную» веру. Именно этим ценен для нас опыт новомучеников и исповедников XX века, который уже часть церковного предания, пусть ещё не узнанная и не принятая в полноте. «Мне кажется, что сейчас очень важно усвоить опыт русской истории XX века, – резюмировал священник Георгий Кочетков. – Я имею в виду, конечно, опыт новомучеников и исповедников и опыт того, что иногда называют русским религиозно-философским возрождением конца XIX – первой половины XX века».
Новое вдохновение от возможностей, открытых перед Русской церковью как нашей историей, так и современностью, – попечение о народе и земле, литургическое творчество, обретение общинности и созидание церковной общественности – могло бы коснуться каждого верующего человека. В этом случае, решили участники круглого стола, через преодоление внутренних несовершенств и внутренней неправды, последствий советского прошлого, началось бы «расколдовывание» русского человека.
