«В любви и в разлуке»

Как сохранить и укрепить свою веру и веру семьи, находясь в ссылке? Как продолжать быть настоящим папой из ГУЛАГа? Ответ – в письмах о. Павла Флоренского

10.11.2021

Василиса Ошарина

государство и человек история репрессии xx век павел флоренский

Павел Флоренский. Фото: psmb.ru

Он мог выбраться из лагеря и уехать вместе с семьёй за границу, но отказался: этот случай считается единственным в истории ГУЛАГа. О. Павел Флоренский, выбирая между Соловками и Парижем, предпочёл родину – этому он учил и детей, находясь в ссылке. В годы, когда практически у каждой семьи забирали и расстреливали любимых и близких, мало на что можно было полагаться, поэтому варианта было два: ненавидеть Бога или продолжать жить благодаря Ему. Тех, кто выбирал второй вариант, особенно не любили. Отец Павел Флоренский, которого мир знает как учёного, изобретателя и богослова, был осуждён 1933 году на 10 лет. Описывать формальные причины ареста довольно странно: формат его личности говорит сам за себя. Но всё же вкратце восстановим события. В 1918 году он вместе со своими соратниками занимался сохранением памятников Троице-Сергиевой лавры, где главным достоянием были мощи Сергия Радонежского. Именно благодаря о. Павлу в распоряжении нынешней РПЦ находятся подлинные мощи святого. После закрытия лавры в 1920 году и до ареста о. Павлом были выпущены серьёзные труды, среди них: «Иконостас» – о природе русской иконы, «Мнимости в геометрии» – анализ теории относительности, «Диэлектрики и их техническое применение», где он близко подходит к теории полупроводников, практически описывая работу современного компьютера. На самом деле это все неважно, его осудили за настоящую веру: отец Павел все те годы не отказывался от сана и всегда ходил в подряснике.

Павел Флоренский с женой и детьми. Фото: blagochinie48.ru

У отца Павла получалось радовать семью на расстоянии. Помогал и еду «приправить», и подарком порадовать, несмотря на то, что эти «подарки» постоянно конфисковывали. «На всякий случай пишу вперёд, м. б., потом не поспеется: подари от нас с тобою детям из моих книг, что захочешь. Васе подари “Химию минералов” Дельтера, Кире по геологии пусть выберет себе, что захочет, что нибудь получше, Оле подари “Словарь композиторов” – в шкафу, что над правым окном, и ещё что нибудь, Мику, если ему будет интересно, “Царство минералов” Брунса, а если нет, то выбери сама. А Тике подари (в левом шкафу, внизу или внизу, в шкафу, что у правого угла) “Носящий барсову кожу” Шота Руставели, а потом ещё что найдёшь сама получше. А тебе, дорогая мамочка, мне нечего подарить, но ты возьми себе всё, что тебе нравится. Пожалуй, лучше всего возьми фарфоровую чашечку и пей из неё, но непременно употребляй, а не прячь». «Ты пишешь, что Оле хочется вкусного. Но ведь вкусное делается таковым главным образом от приправы: необходимо давать пище запах, хорошо прожаривать, придавать остроту или сладость, и тогда самые простые припасы обращаются во вкусные кушанья… Делаешь ли ты детям когда-нибудь мой сыр? Это хорошая приправа к каше, самой безвкусной, и делает ту же кашу или картошку нарядной. А есть надо только то, что по вкусу, иначе еда мало полезна…» Отец Павел писал жене с Соловков, вспоминая, как он ждал их первенца Васюшку: «Когда он только родился, то посмотрел на меня, и было ясно, что он узнал меня...». С неменьшей любовью Павел Флоренский ждал своего внука – уже первенца Василия. С такими словами он обращается к старшему сыну: «Ты вступаешь на новый этап жизни. Хотел бы я, чтобы ты нашёл в Наташе (жена Василия – ред.) хотя бы 1/4 того, чем была твоя мама для меня в течение истекших вчера 25 лет…Главное место в ней [в жизни] занимает Васюшка, которого сейчас вижу новорождённым так ясно, как будто это случилось сегодня. Шаг за шагом, в картинах проходит перед глазами твоя жизнь, и как горестно, что моя занятость и выполнение долга, м.б., тщетное, не давали быть с тобою длительно и не позволили научить тебя тому, что могло бы быть тебе полезно. Впрочем, это общая несчастная участь всех или почти всех отцов – не иметь возможности передать своим сыновьям опыта жизни, особенно при занятиях научной работой. И вместе с тем горько думать, что если бы жизнь можно было повторить, начиная с детства, то были бы повторены и все её теневые стороны, потому что они не выдуманы, а вытекают из природы вещей. Не представляю себя уклоняющимся от своего долга, хотя часто думаю о тяжёлых последствиях его. Крепко целую тебя, дорогой и для меня всегда маленький Васюшка». Внук родится 7 июня 36 года, его назовут в честь деда. Отец Павел его не увидит, но заповедует окружить прекрасным: «Что же именно следует давать малышу для первого питания (Наташе, жене Василия – ред.)? ...Это: музыка, но высшего порядка, то есть Бах, Моцарт, Гайдн, пожалуй, Шуберт, который, хоть и не глубок, но здоров и ясен. Затем цветы». Внук – Павел Васильевич Флоренский – в будущем станет доктором геолого-минералогических наук и писателем. Завещание детям было следующим: «Самое главное, о чём я вообще прошу вас, – это чтобы вы помнили Господа и ходили пред Ним. Этим я говорю всё, что имею сказать. Остальное – либо подробности, либо второстепенное». Василий станет деканом геолого-разведочного факультета МНИ им. Губкина, сын Кирилл – известным планетологом и химиком, Михаил – специалистом в области бурения скважин, старшая дочь Ольга – ботаником, Мария-Тинатин – химиком. За священника ходатайствовали известные советские учёные, среди которых В.И. Вернадский, а также политические деятели – занимающий в то время пост президента Чехии Томаш Масарик. Они просили дать возможность о. Павлу уехать с семьёй за границу и трудиться там. Когда эта возможность, казалось бы, чудом была дана, Павел Флоренский отказался уезжать из лагеря. Этот случай считается единственным в истории ГУЛАГа. Его расстреляли 8 декабря 37 года. Философ, богослов и большой друг отца Павла о. Сергей Булгаков напишет: «Жизнь ему как бы предлагала выбор между Соловками и Парижем, но он избрал родину…». Точное место захоронения священника и религиозного философа Павла Флоренского до сих пор не найдено.

«В любви и в разлуке»

Спецпроекты