Очевидно, наше время, когда храмы выглядят архаизмом, – не первый вызов храмовой архитектуре. А какие были уже ответы на подобные вызовы в истории?
Вначале это бывало очень удачно. Но на вызов Нового и особенно Новейшего времени ответили строительством роскошных храмов, не связанных с исторической традицией. Например, в США есть колоссальный «Хрустальный» собор. Это стеклянная гора, а рядом что-то вроде такой же колокольни. Можно там совершать литургию? Можно, почему нет. Может быть построен такой храм? Может. Только зачем? Но обычно задают другой вопрос, формальный: а он канонический? Но что такое канон в храмовой архитектуре? Какой вселенский собор его принимал «на веки веков»? Вот и получается, как в известной когда-то песне: и не то, чтобы да, и не то, чтобы нет...
Но тогда каждый может построить себе храм по своему вкусу! А с другой стороны, каждый может даже дома обустроить себе храмовый уголок. Зачем тогда строить колоссальное здание для всех?
Каждый – может. Но это не решение проблемы храмового строительства. Вначале нужно те храмы, которые есть, увидеть и полюбить. Потому что в нынешнем «постмодерновом» мире это то, что собирает разобранное, разбитое. Если бы современная церковь решала прежде всего задачу собирания людей, то и архитектура бы менялась.
Как Вы думаете: люди XXII века обретут это общее или все разбредутся по своим углам – так, чтобы ничего никому не мешало?
Возможно всё. Церковь очень часто не в состоянии не только содержать храмы – даже их просто наполнить. Но я надеюсь, что морок, который висит сейчас не только над Россией, но и над всем человечеством, рассеется. Апокалипсис не запланирован, хотя и вероятен.
Но этот процесс, скорее всего, будет происходить не гладко, а своего рода вспышками. Изменения будут там, где люди вместе, радостно, как одно тело и душа, войдут в древние храмы, но с не меньшей радостью соберутся и в любом сарае, если больше собраться будет негде. Они тут же начнут этот сарай преображать, не ожидая, что это сделает кто-то со стороны.
Сейчас все чаще говорят, что строить нужно храмовые комплексы, где в одном здании буду и храм, и катехизаторское училище, и библиотека, и детские комнаты, и т.п. А какой внешний вид будет иметь такое здание, строго говоря, значения не имеет. Если он построен в городе – пусть будет такой вид, который гармонирует с окружающей застройкой. Кто сказал, что на всякий православный храм нужно обязательно поставить купол, а сверху – крест? А если нет купола, то обязательно на крышу поставить крест, хоть это и больше похоже на могилу? Вопрос риторический ...
Вспоминаю начало 90-х годов, когда под храмы брали все, что только можно было взять: трансформаторные будки, пустующие детские сады, какие-то офисные здания, подвалы, чердаки. И все это преображалось!
А своих студентов Вы этому учите?
Да. Мне кажется, что студенту хорошо подумать о том, как должен выглядеть храм будущего. А я стараюсь просто указать на очевидные ляпы.
Например, кто-то из них хотел «надеть» черниговский храм Параскевы Пятницы (постройки начала XIII века – «С») на 25-этажное здание. Можно? Технически можно, конечно. Но не нужно. Или предложили построить храм – стеклянную пирамиду. Но пирамида в архитектуре – это прежде всего символ смерти! Когда я еду по Новорижскому шоссе и вижу ее подобие среди русских полей, то начинаю думать, что крыша у ее строителей совсем съехала. Конечно, для них это просто коммерческий проект, но до такой степени быть бесчувственными...
[masterslider id="44"]
Работы студентов СФИ по проекту "Храм будущего"
Был интересный студенческий проект – храм-дом с библиотекой на острове.
Храмы-комплексы с дополнительными помещениями для чтения, для катехизации или просто бесед часто предлагают. И хорошо, потому что «в мире сем» уже есть свои. Это гипермаркеты. Там можно и что-то купить, и поесть, и развлечься, и отдохнуть, и, кажется, даже сдать детей. Наверное, скоро там часовни сделают – если уже не сделали ...
Нет, спасибо. Храм не должен быть подсобным помещением при чем-то. Вспоминаю разговор с одним итальянским католическим священником. У него при храме много чего есть: самые разные кружки, спортивные площадки и даже футбольное поле. И вдруг он говорит: «Мы от всего этого устали! Мы просто хотим молиться!».
Современный человек сейчас воспринимает храм функционально: храм нужен, чтобы совершать культ. И в этом контексте звучит упрек: чего это он – храм – обособился, озолотился и требует к себе особого отношения?
Храм обособился с самого начала. Но он не говорит тем, кто вокруг него: «Уйдите! Разрушьтесь!». Поэтому он имеет право стоять там, где стоит. В Средние века город возникал при храме. Это был центр жизни. В Западной Европе люди на телеге ехали со всех краев, чтобы пару хороших камней вложить в стену будущего собора.
Вспоминаю также и наш сюжет: когда Герцен и Огарёв еще подростками клялись бороться за счастье народа, они смотрели на Москву с Воробьёвых гор. И что они видели? Одни купола! Москва была сказочным градом Китежем. А теперь с того же места посмотришь – один Новодевичий монастырь стоит со своими «пряничными» башнями (помните у Булгакова?) и выглядит, действительно, инородным. Мы слишком много потеряли, чтобы всерьез задавать такие вопросы.
Хорошо. Но ведь новые храмы строятся по другому принципу. Они уже вынуждены вырастать в плотной застройке.
Это проблема, которая решается очень плохо. В новых районах строят нечто стилизованное под древность. Так делать не нужно. Тут вопрос должны решать все заинтересованные силы – и решать столько времени, сколько потребуется. Иначе везде будут макеты храмов в натуральную величину.
Почему не поставить времянку, которая неизмеримо дешевле и которую можно легко убрать, когда придет время для большего и лучшего? Она не будет дисгармонировать с окружающим ландшафтом, не будет и выглядеть вызовом, противопоставлением себя всем. А то иногда кажется, что у нас комплекс неполноценности: «раньше нас гнали – так мы сейчас всем покажем ...». С другой стороны – вызов тоже не получится, если рядом все застроено зданиями в 25 этажей и выше ...
С трудом представляю себе, что община будущего прихода, священник, подрядчик-храмостроитель и прочие заинтересованные стороны вот просто возьмут и договорятся. Это невозможно. Скорее всего, сойдутся на том, что «побыстрее».
Да, это более вероятно. Да и вообще договариваться никто не будет, все решается узким кругом. Так, в Царицыно советские по выучке и опыту архитекторы построили огромный храм. Едешь мимо – и трудно понять, что это: мечеть – не мечеть… Архитекторам сказали: к 1000-летию Крещения Руси – давайте! И они бросились «давать». А куда спешить?
Эти проблемы во многом связаны с тем, что люди не просвещены. И архитекторы, и, увы, заказчики. Они часто знают храм как внешний объект: то-то символизирует то-то. Но подобная символика появилась в VII–VIII вв, тогда это было органично, да и храмы были другие.
Сейчас вышла Ваша книга «Ведение во храм». Она в какой-то мере отвечает на поставленные вопросы?
Надеюсь, что да. В нее вошел ряд моих статей, которые объединены одной общей идеей – «введение во храм». По древнему апокрифу, когда Богородицу, ещё девочку, должны были ввести в храм, чтобы она не испугалась, перед ней пустили девушек со светильниками. Но она их обогнала, даже не заметив, и побежала с радостью внутрь. Так и нужно! Введение во храм – не изучение отдельных частей храма, это радостное его узнавание – вот мой настоящий дом!
Люди часто делают выводы о храме по внешним признакам: иконы есть, крест восьмиконечный – значит, это православие. А не все то золото, что блестит. Бывают вещи, по форме правильные, но они мешают молиться, отвлекают, а то и неверно говорят о вере. Или действительно выдающиеся храмы, росписи, иконы трактуют, кто во что горазд, по первому впечатлению. Такие представления, даже укоренившиеся, приходится рассеивать.
Если была возможность собрать читателей этой книги и повести в какой-нибудь один собор города Москвы, куда бы Вы их повели?
В Богоявленский Елоховский собор. Я там, можно сказать, родился: первый раз сознательно положил на себя крестное знамение. Там почувствовал, что храм – это не здание из разных частей, а дом молитвы. Хотя в первый раз я попал в него, будучи неверующим и некрещеным, в качестве члена комсомольского оперативного отряда, который отправили туда дежурить на Пасху.
В нем есть и особо памятные исторические реликвии: чтимая Казанская икона, с которой ополчение Минина и Пожарского освободило Москву, мощи святителя Алексия, бывшего фактически правителем Руси при юном князе Дмитрии Донском. Пушкина в нем крестили. Да и в архитектурном плане храм своеобразный.
А есть такой храм, куда бы Вы не повели человека никогда?
Нет. Любой храм, даже, как сейчас модно говорить, «с плохой энергетикой», может быть преображен теми людьми, которые в него приходят – смотря какого они духа. Иногда даже бывает достаточно, чтобы в него вошли только два или три таких человека.
Эксперты о книге «Введение во храм»
Юрий Протопопов, ведущий научный сотрудник Института художественного образования и культурологии Российской академии образования
Основная проблема книги – это соединение искусствоведения и церковного искусства. Люди подчас не могут глубоко проникнуть в образ, увлекаясь церковными проблемами, но и церковь не раз записывала иконы, пренебрегая искусством. В этой книге удалось достичь гармонии.
Александр Мелик-Пашаев, зав. лабораторией психологических проблем художественного развития Психологического института РАО, член Союза художников РФ
Очень важная вещь – это преодоление разрыва между духовно-религиозным и светским в культуре. Верующий искусствовед и культурный священнослужитель прекрасно поймут друг друга. Но чтобы это понимание распространялось дальше, желательно, чтобы это был один человек. Конечно, автор книги не в сане, но в сущностном смысле это близко.
Сергей Чапнин, ответственный редактор «Журнала Московской Патриархии», преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета
Вопрос свободы человека, предстоящего перед Богом, – это та отправная точка для церковного искусства, которая позволяет войти в храм. Мы входим в пространство свободы. Об этом очень деликатно, мягко, разворачивая это в разных контекстах, говорит автор.
