За годы, в течение которых эти люди числились святыми (массовая канонизация новомучеников приходится на 2000-е), их именами, вероятно, были названы уже многие новокрещеные, и вот теперь три десятка небесных покровителей куда-то делись.
Когда неравнодушные верующие дошли-таки до комиссии по канонизации, выяснилось, что святые были деканонизированы «на основании свидетельств, обнаруженных в следственных делах». Так, например, епископа Василия Кинешемского, причисленного к лику святых в 2000 году, вычеркнули из святцев за то, что на следствии он дал показания против регента храма Ираиды Тиховой, арестованной одновременно с ним. Обоих приговорили к ссылке, еп. Василия отправили под Красноярск, где он и скончался.
Изменение приговора по «вновь открывшимся обстоятельствам» – обычное дело в российском судопроизводстве. Применим ли этот принцип к канонизации святых – по-прежнему является предметом дискуссии. Еще более резонный вопрос заключается в том, возможно ли вообще использовать материалы советских следственных органов в качестве основания для канонизации или отказа в ней? Сплошь фальсифицированные дела «антисоветских заговорщиков», которые сегодня признаны жертвами политических репрессий, казалось бы, говорят о том, что это недопустимо.
«Известна масса случаев, когда в дела вносили не тех стукачей, которые в действительности написали донос, – рассказывает доктор культурологии, религиовед Анна Шмаина-Великанова на круглом столе «Мученики XX–XXI века: святость и гуманизм», прошедшем в редакции журнала «Гефтер». – Это делали для того, чтобы не «светить» настоящих информаторов, которые еще могли пригодиться спецслужбам. Поэтому на основании следственного дела мы ничего не можем сказать о человеке: там все может оказаться ложью».
Но дело не только в фальсификациях. Многие подследственные оговаривали друг друга под пытками, а потом каялись в этом. Один из известных примеров – святитель Лука (Войно-Ясенецкий), который потом подробно рассказывал, что ему довелось пережить в застенках НКВД. «Но он выжил и покаялся, и его канонизировали. А те, кого исключили из святцев «из-за вновь открывшихся обстоятельств», погибли и не могли покаяться», – отмечает стратегический редактор портала «Православие и мир» Ксения Лученко. Во всяком случае, свидетельств о покаянии этих людей до нас не дошло. Но это не значит, что покаяния не было.
Мы вообще ничего не знаем о последних днях их жизни. Равно как о последних днях сотен тысяч других жертв политических репрессий. «Некоторые мученики обращались в христианство уже в тюрьме, и об этом мог никто не знать», – говорит Шмаина-Великанова. Например, участник Сопротивления Илья Фондаминский крестился втайне незадолго до смерти в одном из нацистских концлагерей. Он канонизирован Константинопольским патриархатом. А сколько еще новообращенных не оставили о себе никаких свидетельств?
Шмаина-Великанова выступает за то, чтобы канонизировать всех жертв государственного террора: и тех, кто перед лицом безбожной власти свидетельствовал воскресение Христово, и тех, кто погиб ни за что, по разнарядке для выполнения плана расстрелов, и даже палачей и доносчиков, которые впоследствии сами погибли по доносу.
Прецедент подобной канонизации есть: 23 апреля 2015 года Армянская апостольская церковь причислила к лику святых всех жертв геноцида армян начала XX века. 1,5 млн убитых не выявлялись поименно, не выяснялось, как именно и с какими словами каждый из них встретил смерть, насколько благочестиво жил до этого, сопротивлялся ли палачам. Все убитые были признаны мучениками, принявшими смерть «во имя веры и родины».
Многие из неучтенных армянами «критериев святости» в РПЦ для канонизации по-прежнему важны. Например, непротивление палачам. Но ведь сопротивление бывает разным, и эти нюансы важно различать. «История XX века знает опыт ненасильственного сопротивления злу: люди создавали общины и братства, противодействовали закрытию храмов, аресту верующих, ссылке священников», – отмечает религиовед, преподаватель Свято-Филаретовского института Игорь Корпусов. Он указывает и еще на одну «несправедливость» общепринятых критериев канонизации: если священнослужители могут быть причислены к лику святых в чине преподобных и святителей, то у обычного человека есть шанс попасть в святцы только в чине мученика.
Иеромонах Иоанн (Гуайта) из храма Космы и Дамиана в Шубине указывает, что есть еще одна категория святых – страстотерпцы. «В сугубо богословском смысле мученик – это человек, положивший свою жизнь за исповедание Христа, по-гречески «мартирос» – свидетель, и это главное: человек был убит за то, что он христианин, – поясняет он. – Страстотерпец принимает смерть ради Христа, но не за то, что он был христианином. Это Борис и Глеб, император Николай II. Согласно моему субъективному представлению, если человек принял смерть с любовью – он святой».
О. Иоанн подчеркивает, что святых нельзя идеализировать. «Святость – это не безупречная жизнь. В православной вере нет догмата о непогрешимости, – говорит он. – Разбойник на кресте был человеком грешным, но для обращения достаточно одного мгновения».
Вообще поиск критериев святости – занятие странное и во многом противоречивое. Если святость – это тайна приобщения ко Христу, то искать документальные свидетельства здесь – пустая трата времени. «К тому же церковь не считает, что святые только те, кого она канонизировала. О многих святых мы просто не знаем», – добавляет о. Иоанн. Нельзя также забывать, что апостол Павел святыми называл всех христиан, независимо от того, как они окончили свой земной путь.
