Каждому, кто хочет приехать в гости к пастору Бонхефферу, стоит написать письмо ему домой. Адрес указан на сайте, где приписано, что это не дом-музей, а «место встречи». Собственно, так я и сделала… За пару недель до путешествия отправила письмо, где написала, что мы, православные верующие из России, любим Бонхеффера и хотим приехать в его дом на экскурсию такого-то числа в субботу в 10 утра . В ответ – тишина. Для тех, кто в первый раз слышит это имя, стоит сказать, что Дитрих Бонхеффер (1906–1945) – один из самых значительных и широко обсуждаемых на западе протестантских теологов ХХ века. Если можно так выразиться о священнике, то он в 40-е годы прошлого века буквально взорвал теологические представления своего времени. Вместо того чтобы заниматься отвлеченными философствованиями по поводу имманентности и трансцендентности Бога, он призывал искать Христа здесь и сейчас – в гуще жизни. Пригород Берлина ранним утром утопал в тумане, поглощая звуки проезжающих машин и щебетание первоклашек, шествующих в школу. Про дом Бонхеффера большая часть местных жителей не знала и посылала нас по вдохновению в разные стороны. В итоге белоснежный особняк оказался последним на улице, засаженной одинаковыми послушными изгородями, отделяющими одно человеческое бытие от другого.
Дом был построен в 1935 году, и сюда перебралась семья Бонхефферов – родители и взрослые к этому времени дети (Дитрих был 6-м по счету). Бонхеффер много проповедовал в разных странах, но сюда он возвращался каждый раз, когда бывал в Германии. Здесь же он писал свою знаменитую «Этику», здесь же был арестован гестапо. Казнили его в апреле 45 года, за несколько дней до того, как лагерь Флоссенбюрг был освобожден союзниками. Такие дела. Мы слушали, как капает вода из водяного стока, и разглядывали мокрый сад. Современники Бонхеффера вспоминали, что семья часто завтракала на террасе: бутерброды и молоко. Несмотря на то, что происходили они из древнего аристократического рода и относились к интеллектуальной элите Берлина, жили Бонхефферы подчеркнуто просто, не поощряя никаких излишеств.
Ровно в 10.00 из тумана показался профессор. Это был Готфрид Брезгер, профессор теологии, пастор Лютеранской церкви и хранитель дома Бонхеффера. Он протянул руку со словами: «Я в первый раз вижу православных, которые интересуются протестантским богословием! Сразу скажу, что экскурсии в привычном понимании не будет. Этот дом встречи с Бонхеффером, поэтому пойдемте поговорим и поймем, что вас интересует». И мы поговорили. Про то, что больше всего Дитриха Бонхеффера волновал вопрос о том, что такое церковь в современном мире. Во многих своих работах он ставит один и тот же вопрос: как современному человеку жить по Евангелию сегодня? Ответ он сформулировал так: наиболее плодотворно современный христианин может прожить свою жизнь, оставаясь в гуще мира, но при этом вступив в христианскую общину, которая, по Бонхефферу, и есть наиболее адекватная форма существования церкви.
В своей первой богословской работе «Sanctorum communio» (1927) он пишет, что «церковь может существовать только как Христос, существующий как община». В проповеди того времени он говорит, что совершенный мир может исцелить только церковная община – место встречи, где люди абсолютно доверяют друг другу вопреки всем законам мира сего. Эту общину он пытался воплотить в жизни, собрав студентов для работы в подпольной семинарии и уехав в глушь – на берег Балтийского моря в небольшую деревушку Финкельванде. Подпольной она была потому, что после прихода нацистов официальная церковь согласилась с идеологией нацизма. Те же, кто не мог совместить Христа и фюрера, ушли и образовали Исповедующую церковь. «Это было полностью отдельное сообщество, – рассказывает профессор Брезгер. – Нужно было все налаживать самим – начиная от системы образования, заканчивая финансовыми структурами. Много ли их было? На митинг против притеснения евреев вышло примерно 18 тысяч человек».
Основной идеей Исповедующей церкви было то, что Церковь в Германии не является средством проведения нацистских идей, но существует только ради проповеди Христа. В итоге некоторые члены церкви были казнены вместе с евреями, которых они укрывали. Своеобразным памятником немецким пасторам – участникам Сопротивления является образ пастора Шлага в романе «Семнадцать мгновений весны». Мы стоим около одного из стендов, развешанных по стенам. Большие черно-белые фотографии показывают скорее не биографический, а духовный путь Бонхеффера. Может быть, поэтому дом живой – его насквозь пронзает дневной свет.
«Важно понять, что Бонхеффер как христианин не мог допустить исключения каких-либо людей по любым признакам из общей жизни. Он считал, что, когда существует такая политика, следом за ней неизбежно следует деградация общества, – говорит Готфрид Брезгер. – Сейчас мы слышим такие же речи, и нам важно понимать, что даже в мыслях нельзя отгораживать себя от какого-то сообщества людей, говорить, что мы в чем-то лучше и правильнее их. Понимаете?» Это профессор говорит про мигрантов – больная тема, но многие всерьез верят в то, что немцы не имеют права отделять себя от других. Мы поднимаемся наверх. Тут, почти под крышей, находится комната Дитриха Бонхеффера. Кровать, два стеллажа с книгами, умывальник, стол и клавесин, на котором Бонхеффер играл своего любимого Баха.
На прощание профессор тоже сыграл нам мелодию, которую Бонхеффер часто вспоминал в тюрьме (об этом он писал в своих письмах). Когда его вели на казнь, он поразил тюремного врача абсолютным спокойствием. Последними словами Бонхефера были: «Это – конец, но для меня – начало новой жизни». C тех пор дом тоже живет новой жизнью. Он открыт для всех христиан, которые хотят приехать сюда и побыть в тишине, поразмышлять, о чем же проповедует Бонхеффер. Сегодня, в день его рождения, сюда тоже придут гости. Они будут читать его тексты, говорить о христианстве и вспоминать замечательного мыслителя, теолога и настоящего христианина пастора Дитриха Бонхеффера.
