Из размышлений экскурсовода
В этом году в Твери, в культурном центре «Боголюбский», почти два месяца гостила выставка Дома Русского Зарубежья «Ходить по воде: жизнь и свидетельство матери Марии (Скобцовой)», и мне довелось быть одним из экскурсоводов.
Нашему православному братству, носящему имя матери Марии, семь лет. Мы любим читать её тексты, пытаемся соотнести жизнь и наследие матери Марии с тем, что происходит в нашей церкви сейчас, где сегодня та «тачка», которую бы взяла мать Мария, живи она не в оккупированном Париже 1940-х годов, а, например, в современной Твери. Мы так уже сроднились, что кажется, знаем мать Марию (Скобцову) давным-давно и живём рядом.
Мария – это одно из двух имён этой удивительной женщины, а Скобцова – лишь третья её фамилия. Какой была жизнь матери Марии до того, как она ею стала? И тут вновь хочется вернуться к выставке «Ходить по воде», поскольку в ней мы можем проследить все этапы жизни – от рождения Лизы Пиленко до мученической кончины матери Марии.
Но поскольку сегодня день рождения нашей святой, то я остановлюсь на раннем этапе её жизни…
Так кончилось детство
Лиза Пиленко родилась в 1891 году в Риге, но городом детства стала для неё Анапа, где она в имении отца провела первые годы жизни. Её мама, Софья Борисовна Пиленко, вспоминала, что они жили в верхней части двухэтажного дома с тремя открытыми террасами, две из которых – с видом на море. Кругом были виноградники, за ними песчаный пляж, а дальше – бескрайнее море.
Лиза Пиленко в 1903 году. Фото: wikipedia.orgГлавным и вместе с тем самым неожиданным событием из детства Лизы была её дружба с обер-прокурором Синода Константином Петровичем Победоносцевым, с которым она познакомилась, когда гостила в Петербурге у своей двоюродной бабушки Елизаветы Александровны Яфимович. Но дружба продлилась недолго и разбилась о риф подросткового максимализма Лизы. Подобно Пилату, она спросила:
– Константин Петрович, что есть истина?
– Милый мой друг Лизанька, истина в любви, конечно. Но многие думают, что истина в любви к дальнему. Любовь к дальнему – не любовь. Если бы каждый любил своего ближнего, настоящего ближнего, находящегося действительно около него, то любовь к дальнему не была бы нужна. …настоящие дела, – ближние, малые, незаметные.
Для бунтующего подростка, которым тогда была Лиза, ответ показался неудовлетворительным, и дружбе пришёл конец. Что для подростка любовь к ближним, к домашним, когда хочется изменить к лучшему весь мир?
Тогда их пути разошлись в первый раз, и Лиза окунулась в богемную жизнь Петербурга, но и позже, придя в церковь, Елизавета разойдётся с другом своего детства уже во взгляде на христианство, поскольку её христианство и его христианство находятся словно на разных полюсах. Однако это расхождение во взглядах не помешает ей сохранить трепетные воспоминания о своей первой дружбе. В 1924 году, когда в церковной среде Победоносцева клюют все, кому не лень, она пишет эссе «Друг моего детства», в котором Константин Петрович предстаёт не как сухой чиновник от церкви, боящийся всего нового, но как живой любящий детей человек, с которым у неё – тогда маленькой девочки – состоялась настоящая встреча. Но это будет потом.
В 1906-м семья переезжает в Ялту, где отец Лизы получает назначение на место директора одного из училищ. На новом месте Юрий Дмитриевич сталкивается с большими хищениями, пытается им противостоять, но его сердце не выдерживает, и в возрасте 49 лет он умирает. Позже Елизавета напишет: «В комнате плач. Умер мой отец. И мысль простая в голове: “Эта смерть никому не нужна. Она несправедливость. Значит, нет справедливости. А если нет справедливости, то нет и справедливого Бога. Если же нет справедливого Бога, то, значит, и вообще Бога нет”. …Так кончилось детство».
В таком разбитом и потерянном состоянии Лиза с матерью и братом переезжают в Петербург.
Встреча с Блоком
В Петербурге Лиза поступает в элитную Таганцевскую гимназию, но много прогуливает, ходит по серым улицам, оплакивает любимого отца, пытается понять, как и в чём можно обрести смысл жизни. В этот период происходит, пожалуй, самая важная встреча в её жизни.
.jpg)
Лиза Пиленко. Фото: hram-chg.ruНа одном поэтическом вечере она слышит стихи, которые её пронзают, видит необычное лицо читающего, «будто со средневекового надгробного памятника», и понимает, что этот человек «владеет тайной», около которой она лишь бродит.
– Кто это?
– Александр Блок.
Лиза понимает, что рядом с ней большой человек, который страдает больше, чем она, что ему «еще тоскливее…» Ей становится ужасно его жалко. Позже она вспоминает: «Странное чувство. Уходя с Галерной, я оставила часть души там. Это не полудетская влюблённость. На сердце скорее материнская встревоженность и забота. А наряду с этим сердцу легко и радостно. Хорошо, когда в мире есть такая большая тоска, большая жизнь…».
Она находит адрес Блока, приходит к нему в квартиру, разговаривает с ним. Через неделю Елизавета получает письмо в синем конверте. В нём на жёлтой бумаге стихи:
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая…
Ниже в письме предложение влюбиться в какого-нибудь простого человека и приписка: «Если не поздно, то бегите от нас, умирающих…».
Сама не зная почему, но Лиза негодует, рвёт письмо, рвёт синий конверт…
«Петербург меня победил»…
В 1910 году Елизавета Пиленко выходит замуж за юриста Дмитрия Кузьмина-Караваева, революционера, близкого знакомого многих столичных литераторов «синдика» «Цеха поэтов». Вместе с мужем она посещает собрания «на башне» Вячеслава Иванова, религиозно-философские собрания, общается с Николаем Гумилёвым, с которым Кузьмин-Караваев был в родстве, Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом и другими поэтами Серебряного века. В этот период «Петербург меня победил, конечно, – пишет Елизавета во “Встречах с Блоком”. – Мой муж из петербургской семьи, друг поэтов, декадент по самому своему существу, но социал-демократ… Ритм нашей жизни нелеп. Встаем около трёх дня, ложимся на рассвете. Каждый вечер мы с мужем бываем в петербургском мире. Или у Вячеслава Иванова на Башне, куда нельзя приехать раньше 12 часов ночи, или в Цехе поэтов...».
Будучи другом поэтов, сам Кузьмин-Караваев стихов не писал, Елизавета же пробует себя как поэт. В 1912-м выходит её первая книга стихов «Скифские черепки». В то же время она участвует в художественной выставке «Союза молодежи» в Петербурге, в которой помимо неё участвовали Наталья Гончарова, Михаил Ларионов, Казимир Малевич, Павел Филонов.
В эмиграции она вспоминает это время и сравнивает себя и свой круг с последними римлянами: «Мы жили среди огромной страны, словно на каком-то необитаемом острове. Россия не знала грамоту, – в нашей среде сосредоточилась вся мировая культура… Мы не жили, мы созерцали всё самое утончённое, что было в жизни… Мы были последним актом трагедии – разрыва народа и интеллигенции».
.jpg)
В имении Гумилёвых в Слепнёве (Тверская губерния) в 1912 году. Фото: gumilev.ruОднажды она говорит Блоку, в котором видела живого в противовес мёртвому серому Петербургу, то, в чём долго не решалась признаться себе самой:
– Я решила уезжать отсюда: к земле хочу. Тут умирать надо, а я еще бороться буду.
– Да-да, пора. Потом уж не сможете. Надо спешить».
Молчащий и целомудренный народ
В 1913 году Елизавета оставляет мужа и уезжает к себе в анапское имение, осенью того же года у неё рождается дочь, которую она называет Гайана – земная.
Тогда же начинается её поиск Христа. Внутренний перелом происходит между 1915-м и 1916 годами, и это видно по двум её книгам – «Юрали» и «Руфь». Если в первой мы видим муки ещё ищущего человека, то в «Руфи» – стихи человека, обретшего Христа.
«Я вдруг начинаю видеть, что вся наша неразбериха, наша мука, потерянность, нелепость, – война, чёрные годы перед ней, – всё это – многоголосый зов, многорукий стук в закрытые двери, – пишет Елизавета. – И ждёт Россия Христа. И я вижу Его совсем рядом, – на полях сражений, у снежных русских могил, в поездах, наполненных заунывными песнями людей в серых шинелях…»
.jpg)
Елизавета Кузьмина-Караваев.Фото: wikipedia.org«Постепенно, – продолжает она, – происходит деление. Христос, ещё не узнанный, становится своим. Черта деления всё углубляется. Петербург, башня Вячеслава, культура даже, туман, город, реакция – одно. А другое – огромный, мудрый, молчащий и целомудренный народ, умирающая революция, отчего-то Блок, и ещё – ещё Христос».
Потом будет революция, эмиграция, монашество, участие в Сопротивлении, восхождение и вознесение. А сегодня, в день рождения, мне захотелось вспомнить ранние годы Лизы Пиленко и Елизаветы Кузьминой-Караваевой – начало её пути в Небо.
