Объявление лауреатов Сталинской премии в области литературы и искусства – это вам не шутки. События ждала вся Москва, и все, кто попадал в заветные списки, уже заранее готовили банкеты, так что вечером в субботу 9 апреля 1949 года в московских ресторанах яблоку негде было упасть от титулованной орденоносной публики. Собирались все к девяти часам вечера, когда диктор Левитан начинал по радио зачитывать список.
Литераторы, как это водится, ждали объявления лауреатов в ресторане Центрального Дома Литератора.
Актеры – в «Метрополе».
А вот художники – кто где. Кто побогаче, пировали в гостинице «Савой», а те же, кто победнее, занимали столы в «Прибое», что у Якиманской набережной.
– Эх, Федька, тащи водки, сейчас гулять будем!
– Шампанского неси!
– Тише, товарищи, тише. Сейчас уже читать будут!
И вот раздавался гром курантов, и Юрий Борисович Левитан торжественным голосом начинал оглашать длинный список лауреатов. Первыми шли писатели, за ними поэты, далее кинематографисты, актеры, музыканты.
Наконец, живописцы. Грохочет Левитан: первая премия в области живописи – Кукрыниксам за монументальное полотно «Конец».
– Молодцы, Кукрыниксы, – вздыхает народ, – заслужили. Всю войну пахали как проклятые, каждый день по рисунку в газету «Правда». Заслужили.
Вторая премия – Александр Герасимов за монументальное полотно «Иосиф Виссарионович Сталин у гроба товарища Жданова».
Ну, тут тоже все понятно: Александр Михайлович у нас президент Академии художеств СССР.
Далее идет товарищ Финогенов – за серию рисунков «Сталин в годы Великой Отечественной войны».
Нет вопросов, пьем за товарища Финогенова.
Потом Кривоногов – за картину «Победа». Хорошая картина, и художник хороший. Фронтовик, всю войну до самого Берлина прошагал. И рисовал не вождей, а пехоту огнем прокаленную. Пьем, товарищи!
Наконец, объявляют и Федора Решетникова. Вторая Сталинская премия – и почему-то за две картины сразу. За портрет «Генералиссимус Советского Союза И. В. Сталин» и за картину «Прибыл на каникулы».
Переглядываются художники, ничего не понимают.
– Какой такой Решетников? – недоумевают убеленные сединами академики.
– Да карикатурист, «челюскинец»…
– Ну что ж… Раз «челюскинец»… Заслужил! Но все равно как-то непонятно: разве можно ставить рядом портрет самого товарища Сталина с какой-то бытовой картинкой?
– Так это сам товарищ Сталин поставил, понимать надо!
* * *
Картинка на первый взгляд действительно бытовая и легкомысленная: розовощекий мальчик-суворовец, приехавший домой на новогодние каникулы, браво рапортует о прибытии деду. Но смотрят на нее фронтовики и сердце щемит: после войны в Суворовское училище, как правило, брали детей, чьи родители погибли на фронте. То есть и отец погиб, и мать, оставив брата с сестрой на попечение деда.
Чем-то она зацепила и товарища Сталина, раз он еще в 1948 году распорядился напечатать рисунок Решетникова на новых советских новогодних открытках.
Тут стоит, конечно, уточнить, что до 1947 года день 1 января был самым обычным рабочим днем, и никакого официального новогоднего праздника не существовало в природе. Нет, конечно, люди организовывали застолья, в школах проводились елки и новогодние утренники, но – сугубо неофициально. Удивительно, что почта СССР выпускала и новогодние поздравительные открытки, но – без какого бы то ни было намека на рождественскую символику.
Но потом наши солдаты из освобождённых стран Европы стали привозить домой красочные иностранные рождественские открытки. И вот, для того, чтобы прекратить «идеологическое наступление», партийным руководством и было принято решение о выпуске собственных, правильных «открытых почтовых карточек», первой из которых и стала репродукция картины Решетникова.
В итоге совокупный тираж открыток с репродукцией картины «Прибыл на каникулы» превысил 13 миллионов экземпляров!
Эта картина стала рекордсменом – ни тогда, ни после этого в мире больше уже не выпускалось открыток в таком гигантском количестве.
И ведь что-то такое близкое и родное видели в этой простой бытовой картинке все советские люди – то, чего, быть может, уже не видим мы, их потомки.
Федор Решетников. Прибыл на каникулы* * *
Федор Павлович Решетников и сам не помнил своих родителей.
Родился он в 1906 году в селе Сурско-Литовское, что стояло некогда под городом Екатеринославом.
Едва Феде исполнилось три года, как отец во время очередного запоя сорвался со строительных лесов в церкви, где он расписывал дивными ангельскими ликами потолок. Но не спасли его ангелы, разбился Павел Решетников насмерть, а следом преставилась и мать. Словно высохла она от какой-то болезни, а от какой – никто толком и не знал.
Мальчишку взял на воспитание старший брат Василий, тоже работавший в артели богомазов – они ходили по деревням и расписывали церкви. Маленького Федю определили в подмастерья – он мыл кисти, растирал и разводил краски, мечтая самому научиться рисовать.
Затем в Российскую империю пришла мировая война, за ней революция и война гражданская. Церквей никто уже не строил, заработки упали, и брат просто выставил Федора из дома – дескать, хватит уже быть нахлебником, пора бы и самому зарабатывать на пропитание. И Федя отправился по городам и весям. Попрошайничал, воровал, работал маляром, плотником и шахтером.
В конце 20-х судьба привела его в Москву, где он каким-то чудом поступил учиться в ВХУТЕМАС – Высшие художественно-технические мастерские.
В 1932 году Решетников принял участие в героическом рейде ледокола «Сибиряков». На корабле он выпускал «Ледовитый крокодил» – веселую стенную газету, которую любили все полярники. В условиях полярной ночи и вечного холода запас бодрости и хорошего настроения начинаешь ценить даже больше, чем плитку шоколада, а уж откуда в Федоре с его-то биографией оказалось столько неиссякаемого оптимизма, ведает один Господь.
Через два года Решетникова позвали в экспедицию на «Челюскине». Перед экспедицией стояла задача: до наступления зимы во что бы то ни стало войти в Берингов пролив. Но многолетние паковые льды настолько сжали ледокол, что корпус треснул и в трюмы хлынула вода. Два часа ледокол тонул, пока члены экспедиции высаживались на лед.
И уже на четвертый день после гибели «Челюскина» вышел первый номер стенной газеты «Не сдадимся!» с рисунками Решетникова. Решетников работал в поистине нечеловеческих условиях – или сгорбившись, сидя на корточках, или лежа на животе… Но лагерь Шмидта восторженно реагировал на каждый новый рисунок.
Затем была война, и Решетников работал художником фронтовой газеты «Красный черноморец». Именно тогда он открыл для себя детскую тему. Просто однажды увидел, с какими радостными лицами суворовцы едут по домам – правда, только те, у кого остался дом и хоть кто-то из родных…
У него самого такого дома не было.
Никто не ждал и его возвращения.
Возможно, именно поэтому рисунок с маленьким суворовцем и получился таким теплым – всю свою тоску по дому и семье Федор Решетников выразил в этой картине.
* * *
В 1952 году Решетников нарисовал, пожалуй, свою самую известную картину «Опять двойка!». Целые поколения советских школьников писали по этой картине сочинения, обличая нерадивого ученика.
Но мало кто знает, что первоначальный замысел картины был совсем иным – тогда Решетников задумал написать картину про отличника, который докладывает матери об очередной пятерке. Художник пошел в ближайшую к дому московскую школу искать такого отличника. Учителя, конечно, пошли навстречу лауреату Сталинской премии и посадили художника на «камчатку» – на самую дальнюю парту.
Но отличника Решетников тогда так и не нашел. Ребята при виде серьезного незнакомого дяди смущались и думали, что в школу прислали проверку из гороно. От волнения опозорился даже отличник, который, стоя у доски, не смог решить даже самой несложной задачки. Ему подсказывали, но мальчик ничего не слышал. Только стоял, опустив голову, и молча крутил мел в руках.
Вид несчастного ребенка поразил художника. Он отказался от прежнего замысла и нарисовал свою «двойку», где обычного мальчишку – живого и неглупого – отчитывали родные за плохую оценку. Просто мальчишка сильно увлекся новыми коньками, которые торчат у него из старенького портфеля – вот и получилось, что ничего не получилось…
Уже работая над новой картиной, Решетников вдруг вспомнил, как иные критики буквально по «косточкам» разбирали его картину с суворовцем. Больше всего ему запомнились дурацкие вопросы, а отчего это на стене комнаты висит картинка «Три богатыря» Васнецова?
Тогда Решетников так и не смог найти веселого и остроумного ответа, но сейчас ему в голову пришла идея, как еще больше запутать критиков.
И на стене комнаты в картине «Опять двойка!» он вновь нарисовал репродукцию – но на этот раз своей собственной картины «Прибыл на каникулы».
А вот репродукцию картины «Опять двойка!» он поместил в картину «Переэкзаменовка» 1954 года. На улице лето, но уже знакомый нам двоечник вынужден сидеть дома и заниматься, чтобы пересдать экзамен – в те годы экзамены сдавали все ученики после пятого класса.
И вновь критики недоумевали: что же значат эти кочующие репродукции?
А ведь задачка-то простая: сын русского иконописца Федор Решетников нарисовал свою троицу русских богатырей.
Профессионального военного Добрыню.
Хулигана Алешку, никак не желающего браться за разум.
Упорного Илью, сидящего дома за книгами, пока остальные ребята гоняют во дворе в футбол.
Богатырей, которым и предстояло сокрушить все идолища поганые.
Так оно и случилось.
Кто сейчас помнит про все эти бесчисленные портреты вождей, за которые власть так щедро осыпала золотом? А русские ребята – вот же они. Ну и что что двоечники, они себя еще покажут, дай срок.
