К 350-летию Петра Великого: что я сделал бы, если бы стал министром просвещения

Любимой поговоркой Петра была следующая: «Легче всякое новое дело с Богом начать и окончить, нежели старое, испорченное дело починивать». Нам предстоит именно второе: новая школа, если она будет строиться, строиться будет не с чистого листа, а на развалинах прежней, с которыми что-то придется делать


Портрет кисти Поля Делароша

Портрет кисти Поля Делароша "Петра I". Фото: Гамбургский кунстхалле

30 мая по старому стилю (9 июня по новому) исполняется 350 лет со дня рождения Петра Великого. В тот же день, но одиннадцатью годами раньше, родился его старший единокровный брат царь (с 1676 г.) Фёдор Алексеевич. О Петре рассуждать не будем, читатель может обратиться к статье одного из лучших русских филологов; Фёдор был болезнен, царствовал недолго, и трудно найти что-нибудь столь же однообразное и скучное, как страницы Полного собрания законов Российской империи, относящиеся к его эпохе; но он оставил по себе хорошую память. Воспитанник Симеона Полоцкого, он, как представляется, был единственным из русских царей, знавшим древние языки. Задержимся на миг на этом пункте.

Гравюра "Рождение Петра Великого". Фото: из книги «Истории Государства Российского» / Издание «Живописный Карамзин или Русская история в картинах»
Гравюра "Рождение Петра Великого". Фото: из книги «Истории Государства Российского» / Издание «Живописный Карамзин или Русская история в картинах»

Образовательное дело делается медленно. Мне не раз приходилось это подчёркивать. И если не получается торопиться сейчас, то насколько меньше была такая возможность в XVII веке! Цена каждого шага царствование. Сам отец, Алексей Михайлович, регулярного образования в европейском духе не получает; но он чувствует его необходимость для правителя и потому назначает наставником сыну-наследнику одного из просвещённейших людей, какого только можно найти в Москве; сам получивший правильное образование, Фёдор Алексеевич чувствует, что нужно просвещать и страну. Его деятельность, его воля у истоков Типографского училища и Славяно-греко-латинской академии.

Возможно, об этом стоило бы рассказать; но отложим историческую проблематику до другого раза. Парадоксальным образом мы оказываемся в ситуации, сходной с той, с которой столкнулись оба царствовавших сына царя Алексея: нам вскоре предстоит выстраивать русское образование с нуля. Более того, наша ситуация будет ещё хуже. Как пишет тот же Я.К. Грот, любимой поговоркой Петра была следующая: «Легче всякое новое дело с Богом начать и окончить, нежели старое, испорченное дело починивать». Нам предстоит именно второе: новая школа, если она будет строиться, строиться будет не с чистого листа, а на развалинах прежней, с которыми что-то придётся делать. Это строительство возможно будет только тогда, когда общество и власти осознают, что прежняя школа мертва (в чём у меня нет ни малейших сомнений); но мне уже приходилось писать, что гибель школы не так зрелищна, как гибель линейного крейсера в Ютландском сражении, и потому её слишком легко не заметить; тем более что, если верить её собственным отчётам, она не только жива, но и процветает. Да, конечно… Неспособность выпустить в достаточном числе людей, способных поддерживать хотя бы и нашу архаическую инфраструктуру, будет чувствительна и постепенно всё чаще будет давать и вполне видные, эффектные, я сказал бы, результаты; но разница между школьными реформами и их эффектами составляет около одного поколения лет двадцать пять, ещё около десятка занимает сама реформа, и потому, если дело дойдёт до такого, мы можем просто не успеть. Надо сказать, что шансов разделить судьбу крейсера «Куин Мэри» у нас гораздо больше, чем благополучно выпутаться из этой ситуации: наш народ, прошедший в XX и XXI столетии отрицательный отбор, вряд ли обладает достаточным интеллектуальным потенциалом, чтобы в массе в критической массе осознать остроту и неотложность проблемы; может быть, свежие события в бассейне Северского Донца настроят его на более трезвый лад… Как бы то ни было, единственная возможность внести вклад в решение этой проблемы, которая есть у автора этих строк, описать своё видение ситуации. Что и будет сделано ниже.

Современная школа РФ неуправляема. Не в том смысле, что нельзя провести какую-то меру: если школьная администрация решит упразднить биологию и ввести родиноведение, эти решения будут выполнены, а в том, что нельзя добиться желательного эффекта, инструменты не будут соответствовать поставленным задачам. Любое решение оборачивается каскадом частных бизнесов и лавиной отчётности. Переломить ситуацию никакие решения не могут. Кроме того, отсутствует решающий элемент, который необходим для этой самой управляемости, достоверная информация о состоянии школы. Ключевой фактор деятельность репетиторов. Многие (в том числе и московские власти) хотели бы считать, что хорошие результаты ЕГЭ в столице результат хорошей работы московских школ. Я так не думаю.

Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"
Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"

Что я сделал бы, если бы стал министром просвещения

Сначала дам серьёзный ответ. Повесился бы. Но можно дать и шутливый, изложить некоторый план действий.

Сначала надо будет оглядеться. Перед нами будет, несмотря на «единство», пейзаж с руинами достаточно пёстрый. Он будет представлять собою душераздирающее зрелище. Но нужно не просто взглянуть, а взглянуть со знанием дела. Нашим девизом должно стать:

Men, no measures. Люди, а не мероприятия

А. Георгиевский сообщает, что таково было правило моего любимого министра народного просвещения гр. Д.А. Толстого. Можно сколько угодно спорить о том, что важнее люди или учреждения; но здесь у нас выход только один: чтобы понять происходящее в школе, нужно идти на уроки и смотреть их. Это тонкий процесс понимания, его вряд ли можно технологизировать. Здесь нужны квалифицированные исполнители.

Таким образом, мы от первоочередной задачи создания работоспособной школьной инспекции переходим к более общей проблеме управления школой. Здесь, наверное, нельзя предложить ничего лучше, чем старая русская система: учебные округа во главе с университетами. Для этого необходимо единство образовательного ведомства, и ключевое значение приобретает фигура попечителя учебного округа. Впрочем, об этой фигуре отдельный разговор. Я думаю, что университеты наиболее компетентные игроки, которые могут контролировать среднее образование.

Имеет смысл держать в голове: среднего образования в РФ нет, то, что есть, это высшее начальное, деградировавшее до простого начального. Среднее образование ещё предстоит создать.

Затем у нас начинается сложное двустороннее движение. С одной стороны, мы знаем, что должно представлять собой образование, к которому мы стремимся. С другой, наша ревизия должна показать, где у нас образовательная ткань окончательно отмерла, а где мы имеем дела с более жизнеспособными типами более высокого уровня.

В общем и целом нам нужно будет воспроизвести схему, которая существовала в Российской империи. Причём не в том состоянии, в каком её застала революция; нам нужно будет прочертить траекторию развития, которое имело бы место без катастрофы. При этом некоторые тенденции мы захотели бы и развернуть назад. Одна черта старого образования сейчас неосуществима отдельное существование мужского и женского образования. По уму, учиться нужно отдельно ради полноценного образования (это заслуживает отдельного рассмотрения), а жить вместе (ради полноценной социализации); но создание отдельных образовательных систем для девочек и для мальчиков уж точно не будет приоритетом образовательной политики.

Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"
Фото: Киселев Сергей / АГН "Москва"

Как же должна выглядеть образовательная система в результате этого встречного движения? С одной стороны, нельзя забывать о типах школ, которые обязательно должны присутствовать, и прежде всего классические гимназии. С другой, о жизнеспособных типах мы до соответствующей ревизии можем только строить предположения. Возможно, мы захотим несколько подкорректировать эти типы например, усилить математическую школу в гуманитарном отношении (для этого её нужно пропорционально ослабить в математическом), но предметный разговор об этом возможен только тогда, когда мы будем располагать достоверной картиной происходящего.

Среднее образование могут получить не больше 40 % молодёжи. Существующая школа в массе должна стать высшим начальным училищем. Именно высшим, а не просто начальным училищем, как теперь. Её программы нужно подвергнуть ревизии и сократить по меньшей мере вдвое, чтобы расчистить площадку для повторения и оставить в памяти хоть что-то.

Отдельно кадровые проблемы. Мы немногого сможем добиться, если педагогический корпус останется на прежнем уровне. Но это сложнейшие социальные технологии, которые далеко не сводятся к повышению зарплаты…

Отметим один распространённый, но ложный ход мысли. «Взять лучшие черты» от той или иной системы. Его очень точно описал Гоголь в «Женитьбе»: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича я бы тогда тотчас же решилась». Школа инструментальный ансамбль, и её отдельные инструменты работают в рамках общего состава; они не подлежат простой замене другими, которые хороши на своём месте, а на другом будут вносить хаос. Трудно представить себе военную технику, совмещающую лучшие свойства истребителя, подводной лодки и танка; примерно то же самое должно произойти и со школой, которая будет комбинировать все достоинства разных типов и эпох.

…Если бы мы всё это проделали, два царя взглянули бы на нас с небес с одобрением.

Мне хотелось закончить этими словами. Но русская грамматика, в отличие от, скажем, латинской, не позволяет развести возможное действие и невозможное (о котором тут только и может идти речь). Потому напоминаю: всё, что было выше сказано о рецептах реформирования школы, не более чем шутка. А если серьёзно, то, повторю, потенциальному реформатору лучше сразу повеситься.

Фото: Любимов Андрей / АГН "Москва"
Фото: Любимов Андрей / АГН "Москва"

 

P. S. В РФ решили восстановить пионерскую организацию, о чём «Стол» уже опубликовал прекрасный материал. Это не конвульсивное соображение; оно, говорят, планировалось давно (полагаю, ещё до эпохи конвульсий), но только в юбилейную дату было официально озвучено. И можно только удивляться, что с решением так долго тянули; оно напрашивалось откровенно. Я хотел бы прибавить одно воспоминание и одно соображение.

Воспоминание заключается в следующем. Некоторое время тому назад (не помню точно, когда, эта ситуация длилась долго) было модно жаловаться, что раньше в школах было воспитание, а теперь образовательные услуги. Я долго недоумевал: а в чём, собственно, разница? Учителя те же (или по крайней мере их набирают из тех же кругов и на тех же основаниях), программы те же… Потом понял: у нас же теперь пионерской организации нет!

О чём же народ тосковал с такими слезами? В чём, собственно, заключается raison d’être пионерской организации? А вот в чём. Бюрократическая вертикаль должна была давить горизонтальные социальные связи и препятствовать формированию социальных навыков у подростков. И это вполне удавалось: если в школьном возрасте сталкиваешься с тем, что разговор об общественном благе может быть только свидетельством карьеризма, то общественное благо и не обсуждается. Так что лучше держаться от этих экспериментов подальше. Будучи токсичной в интеллектуальном отношении, современная школа РФ стремится в рамках своих возможностей изгадить и социальную сферу.

Читайте также