Режиссёр Александр Котт убеждён, что «Спитак» не составит конкуренцию никакому другому фильму, потому что у него своя особенная судьба и своя аудитория.
– Наш зритель придёт смотреть это кино в любом случае, – говорит Котт. – Придут те, кто помнит, что случилось в Армении в 1988-м, что творилось тогда во всём Советском Союзе. Это было общее горе, как в одной семье.
30 лет назад спитакское землетрясение убило около 25 тысяч человек, 140 тысяч сделало инвалидами, 500 тысяч лишило жилья. Тогда пострадало около 40 % территории Армении: несколько городов и сёл стихия уничтожила полностью, ещё 300 населённых пунктов были разрушены на 80 %. Самый мощный удар пришёлся на Спитак – город был сметён за полминуты. Позже эксперты объявили, что городские постройки практически не были защищены от возможной сейсмоактивности. Очевидцы тех дней вспоминают серые руины, громоздящиеся среди них чёрные и красные гробы – взрослые и детские – и храм, непонятно как уцелевший среди развалин.
Зима 88-го года оказалась для Армении аномально холодной. Люди – местные жители, солдаты, добровольцы со всего СССР – расчищали завалы при температуре в минус 35 градусов. Вся страна собирала гуманитарную помощь для пострадавших. 111 стран мира помогали в восстановительных работах, присылали оборудование, специалистов, продукты и медикаменты.
Спитак долго оставался кровоточащей раной на теле Земли, и залечить её казалось необходимым даже формально непричастным, живущим за много тысяч километров людям. Подобные катастрофы, в которых, по сути, некого винить, отрезвляют. Перед лицом стихии человек вспоминает о сострадании, о человеческом братстве, о радости служения другим. Это если посчастливилось остаться незадетым. А каково было тем, чью собственную жизнь в 1988 году завалило камнями? Как выжившие проходили сквозь ад завалов, растаскивая тяжёлые обломки родных домов, доставая из-под них своих близких или фрагменты их тел? Фильм «Спитак» об этих людях.
Главный герой фильма – преуспевающий красавец Гор – по сюжету давно живёт в Москве. В Спитаке у него остались родители и бывшая жена с ребёнком. Узнав о землетрясении, его новая супруга плачет, понимая, что смертельная опасность – самый значительный аргумент на весах предпочтений. Герой, конечно же, улетает туда, где среди заснеженных гор всё ещё живет его душа. К родительскому дому, смятому теперь, как старый спичечный коробок.
– Господи, это я виноват! – кается Гор. – Убей меня, но отпусти ребёнка.
Действительно, когда ответственных не найдёшь, каждый винит себя.
– Мамочка, это я виновата, – шепчет маленькая Ануш, которую землетрясение настигло в фотоателье. – Мне сказали не моргать, но я моргнула.
Маленький шалопай торопливо делает домашнее задание среди руин, пытаясь всё исправить, отыграть назад:
– Мама сказала: если уроки не сделаю, мир перевернётся.
Мир таки перевернулся, нужно что-то предпринимать, чтобы вернуть всё, как было, или компенсировать хоть что-то. Нужно таскать тяжёлые камни, обдирая руки, разрывая одежду; ложиться на пути колонны военной техники, чтобы «выбить» кран для спасения погребённых в подвале стариков; не спать, не есть, опознавать погибших.
Никто не может сидеть безучастно. Даже заключённые местной тюрьмы, которые, вероятно, тоже в чём-то себя винят, расходятся на расчистку завалов, дав слово вернуться к назначенному времени. И они возвращаются, и некоторые совершенно в новом качестве.
– Одного из крановщиков «скорая помощь» увезла в психиатричку после того, как, работая на школе, он поднял ряд плит, под которыми был класс мёртвых детей младшего возраста, – вспоминал руководитель одной из спасательных групп Иван Душарин. – …Мы же все живые люди. Проблемы начались и у нас. Ребята после работы не могли полноценно отдохнуть, ночью снились кошмары; то один, то другой вскакивал, что-то крича.
Режиссёр ввёл в картину этот эпизод: кран снимает плиту, под которой за партами сидят погибшие малыши, и взрослые люди теряют самообладание. Самые хладнокровные и бесстрастные падают на колени перед ледяным равнодушием смерти.
Представила, что всё это – сказка
Дочка Гора, маленькая Ануш, живёт в счастливом мире. У неё есть любящая мама, бабушка с дедушкой и где-то далеко есть папа, который присылает им деньги и подарки для неё. Оказавшись вместе с мамой под завалом разрушенного фотоателье, Ануш прячется в сказку. Фотограф «уснул», мама ранена и зажата тяжёлой мебелью, на свет Божий можно выглянуть лишь через маленькую дырочку… В таких обстоятельствах ребёнку остаётся только играть. Она играет сначала в доктора, потом в принцессу, запертую в башне, она зовёт папу, чтобы он, где бы ни был, пришёл и спас их. Папа совсем рядом, но не слышит призыв: техника работает слишком громко. У отца есть силы, есть огромная энергия раскаянья и стремления спасти своё дитя. Он делает всё возможное, но результата нет. Наконец он опускает руки и может только молиться, и на самом пике отчаянья его молитва услышана.
– Я думаю, что Ануш смогла найти своего папу благодаря сказке, – говорит восьмилетняя Александра Политик, исполнившая роль главной героини. – Она стала играть, и сказка помогла ей выбраться, и всё закончилось хорошо.
Основная интрига фильма разрешается благополучно.
– Я никогда больше не уеду, я тебя очень люблю, – клянется потрясённый Гор спасённой жене.
Отрезвляющая близость смерти и воскрешающая сила любви, как мёртвая и живая вода, реанимируют семью: не будь трагедии, эта пара не восстановилась бы. Москва, карьера, мнимое благополучие – всё летит в тартарары, теряет какую-либо ценность, когда тебе в лицо дышит Танатос.
Главное в этот момент – быть вместе
Переводчик-синхронист Ксения Сойник отлично знает, что пережили жители Спитака 30 лет назад, хотя никогда не была в этом городе и вообще живёт в Мексике. Но здесь, в Мехико, землетрясения происходят регулярно: с 2000 года катастрофы с человеческими жертвами случались уже 10 раз. А крупнейшим по числу жертв в истории Мексики стало землетрясение магнитудой в 8 баллов, которое произошло 19 сентября 1985 года. Тогда, по разным данным, погибло от 7 до 35 тысяч человек. Для сравнения, в 1988 году в Спитаке подземные толчки достигали силы в 10 баллов.
В прошлом году 19 сентября в Мексике опять было масштабное землетрясение, принёсшее гибель более чем тысяче человек. Мы спросили Ксению, как меняются люди и их отношения друг с другом перед лицом опасности, как она сама живёт в такой нестабильной обстановке и почему не уезжает.
– Я люблю Мехико, – объясняет Ксения. – У меня здесь работа, дети, хорошо налаженный быт. И я не знаю никого, кто уехал бы отсюда из-за землетрясений, хотя, конечно, нас постоянно трясёт, то больше, то меньше. Но люди ко всему привыкают, это становится частью жизни: везде автоматически ищешь глазами выходы, постоянно пересчитываешь детей, спишь одетой, телефон всегда держишь под рукой. Люди быстро мобилизуются, и если действительно случилась беда, сразу приходят друг другу на помощь, могут копать сутками, не отдыхая, делятся, заботятся. А если ничего страшного не случилось, спасаются юмором, смеются, если кто выбежал из дому в трусах или, например, с тромбоном.
Ксения Сойник с детьми. Фото из архива КсенииКсения растит двух сыновей 7 и 10 лет. В момент землетрясения 2017 года младший мальчик был с ней, а старший – в школе. Школьная администрация допустила несколько ошибок, и дети сильно испугались. И для детей, и для родителей страшное испытание, когда во время тревоги они не вместе. Сыну Ксении потом пришлось полгода посещать психолога. Но с каждым разом действия людей становятся всё более слаженными, с детьми отрабатывают правила поведения во время землетрясения. Несколько раз в год в Мексике повсеместно проводят учебные эвакуации, а 19 сентября включают памятную «тревогу» – теперь дважды, в честь трагедий 1985-го и 2017 годов.
– В 1985 меня ещё на свете не было, – говорит Ксения Сойник. – А моя свекровь тогда работала в роддоме. Основные госпитали города рухнули, и им свозили всех детей и рожениц. Принимали по 60 родов в день. Свекровь говорит, что лучше об этом не думать, иначе и жить невозможно. Но у нас здесь есть выражение: «Улыбайся людям, ведь никогда не знаешь, кто будет тебя откапывать».
В Мехико у каждого лифта висит табличка: «Если можешь помочь кому-то – помогай. Если нет – бросай и беги». Сколько ни готовься к катастрофе, она всегда застигает врасплох. Ксения вспоминает, как начало трясти через 6 дней после рождения её младшего сына. Она отдала новорождённого двоюродной прабабушке: бегите. А старший ребёнок спал, он уже был слишком тяжёлым для недавней роженицы, она растерялась, говорит: «Было больно». С тех пор её опыт существенно вырос.
В Мексике государство не компенсирует потерю жилья в случае землетрясения, этим занимаются только страховые компании, поэтому многие граждане живут в палатках. К слову, и некоторые пострадавшие в Спитаке семьи до последнего времени не имели крова. Окончательно проблема с жильём должна была быть решена только в 2018 году.
Ксения вспоминает прошлогоднее впечатление от землетрясения в Мехико.
– Был воскресный день, люди гуляли, играл оркестр, дети ели мороженое, и опять началось, – говорит она. – Я взяла своих детей за руки и поняла, что абсолютно спокойна. Главное, что они со мной, а там будь что будет.
Землетрясение – это когда подводит самая надёжная опора. Когда рушатся все привычные основы. И остается надеяться лишь на Бога и на ближних – тех самых, с кем часто ссоришься по бытовым вопросам, кто может обидеть словом или делом, но в момент катастрофы спасает тебя. Или оказывается спасённым тобой. Для СССР трагедия в Спитаке стала уроком, но люди остаются людьми и быстро забывают выученное.
– Мы долго искали название для нашего фильма, – говорит продюсер Елена Гликман. – Перебрали множество вариантов, но рабочее название «Спитак» оказалось самым метким. Это слово помнят все взрослые жители нашей обширной родины, и с ним связано воспоминание как о большой беде, так и о большой человеческой поддержке – о дружбе и любви. И мы надеемся, что фильм напомнит об этом опыте и даст зрителям пищу для раздумий и основание для надежды.
