Святитель Лука Войно-Ясенецкий – воин Христов

Именно в Тамбове после 15 лет гонений «открываются уста» архиепископа Луки: он возрождает Покровский храм, в котором после революции располагалось общежитие, и снова начинает проповедовать. 

– Когда он вошёл в храм, тот ещё пуст был. Там не было ни иконостаса, ничего. Только в конце 1943 года, незадолго до приезда Луки, его передали епархии. Но здесь царили «мерзость и запустение». И он находит резчиков, которые режут иконостас, приводит храм в благолепный вид. Обращается в краеведческий музей с просьбой выдать чёрную архиерейскую митру, архиерейский жезл. И ему выдают. Начинает переписку с музейным отделом Наркомпроса, потому что понимает, что в значительной степени ценности из тамбовских монастырей и храмов попали в музей. За два года три месяца он получает из музея более 600 –  как говорят музейщики – единиц хранения. Это были иконы, более 100 антиминсов, другие предметы литургического цикла. Когда он уезжает отсюда в мае 1946 года, им открыто и освящено 42 храма Тамбовской области, – говорит Галина Абрамова.

При этом каждый шаг священника был под пристальным надзором. Когда архивные документы рассекретили, выяснилось, что «дело» на Войно-Ясенецкого было заведено уже на четвёртый день после его приезда в Тамбов. Однако именно «благодаря» уполномоченному, который старательно писал доносы «председателю Совета по делам религии при Совете народных комиссаров генералу Карпову», исследователи теперь имеют материалы для изучения тамбовского периода жизни архиепископа.

Фото: Екатерина Жмырова

– Благодаря этому мы имеем информацию о первой проповеди, которую ещё никто не успел здесь записать, люди только пришли, а вот он успел. Вот смотрите: «Проводит нездоровые высказывания среди верующих». И дальше: «Продолжает проводить свои реакционные взгляды». Владыка обращается в первой проповеди к своей любимой бедной тамбовской пастве: «Примите мою любовь и идущее от всего сердца ко всем вам благословение». И даже об этих словах мы узнали из донесения уполномоченного. Кстати, когда встал вопрос, быть музею или не быть, среди противников бытовало такое мнение: «А как вы докажете, что он здесь жил? Это же просто разговоры, просто люди что-то вспоминают. Да может, они путают, да не факт, что именно здесь»,  –  рассказывают в музее.

«Когда рассекретили эти документы, мы прочитали его анкету, где он указывает адрес: город Тамбов, улица Комсомольская, дом 9» (сейчас это улица Архиепископа Луки. – прим. ред.).

Из доносов музейщики узнали, как по просьбе и благословению Луки по крохам в пустой Покровский храм собирались предметы литургического цикла. А теперь, спустя много лет, так же по крохам эти предметы возвращаются в музей от детей, внуков и правнуков людей, которые жили по соседству с Лукой и сохранили их в своих семьях после отъезда архиепископа в Симферополь в 1946 году.

– Один из сыновей священника работал на заводе «Комсомолец», делал снаряды, – рассказывает Галина Абрамова. – И тайно из алюминиевой болванки, предназначенной для изготовления снаряда, он выточил вот этот потир. Мы видим на нём роспись – изображение Божией Матери, Спасителя и Иоанна Крестителя. И мы предполагаем, что, возможно, Владыка сам его расписал, потому что он мечтал быть художником и даже собирался в Академию художеств поступать. Но даже если это не он, всё равно это уникальный экспонат. А вот лжица – специальная ложечка, с которой причащаются. Их же тогда не было, и её просто сконструировали из двух обычных ложечек, даже не чайных, а кофейных, удлинили ручку и крестик на ручке выточили.

По словам Галины Абрамовой, неожиданно мемориальный дом-музей, созданный на пожертвования горожан, стал во всех смыслах народным: люди несут сюда не только вещи из семейных архивов, которые становятся бесценными экспонатами, но и свои воспоминания. Причём не только о Луке, но и просто о том времени. 

–  Казалось бы, чем больше времени проходит, тем больше должно забываться, но нет. С течением времени почему-то свидетельств приходит всё больше и больше. Наш фонд всё время пополняется. И один из самых важных даров для нас – это архив семьи Гроздовых, – рассказывает нам сотрудник музея. –  Тихон Митрофанович Гроздов был главным хирургом тамбовских эвакгоспиталей, он оперировал вместе с профессором Войно-Ясенецким – святителем Лукой. А его сын Слава Гроздов, который в годы войны был подростком, вёл дневники начиная с 1937 года. У нас пять тетрадей толстенных. И самыми важными для нас были дневники периода Великой Отечественной войны. Он записывал каждый день и сопровождал свои записи рисунками. В дневнике мы прочли, что 25 марта 1944 года Слава Гроздов был на операции, которую делал профессор Войно-Ясенецкий. И мальчик сделал его карандашный портрет. Причём в дневниках он пишет: «Воин Ясенецкий». Ну, как слышал – так и написал. Но, с другой стороны, это какой-то символизм уже приобретает. Потому что сам владыка ощущал себя воином Христовым. И он таковым был.

Стол архиепископа Луки. Фото: Екатерина Жмырова

Книги, дневники, тексты проповедей, фотографии – так понемногу в музее собирают и восстанавливают память горожан о войне. И, как говорит Галина Абрамова, часто эти воспоминания значительно расходятся с официальными данными.

Это та самая военная повседневность. Люди рассказывают о том, как это было, а не как написано в официальных источниках. Ведь многое оставалось за этими источниками – то, как люди воспринимали те события, живая эмоция. Маленькие такие нюансы, но они очень важны. Вот мальчик пишет в 1942 году, что, когда фашисты брали Воронеж, Тамбов очень сильно бомбили. Но в официальных документах этого вообще нет. А мальчик фиксирует это в дневниках своих, он делает рисунки, он пишет о том, как они ходят на те улицы, где падают бомбы, о панике, которая царит среди жителей, о том, что люди начинают эвакуироваться. Пишет о том, что госпиталь, в котором работает папа, собираются эвакуировать в Сибирь. И знаете, как интересно пишет: собрали два чемодана любимых книг. То есть они в эвакуацию собрали два чемодана книг!

Многие экспонаты музея, которые люди приносят в дар, подписаны рукой Луки и датированы 19 мая 1946 года – днём отъезда архиепископа из Тамбова в Симферополь. Существуют разные мнения о том, почему святитель уехал в Крым от своей «любимой тамбовской паствы». По одной из версий, пожилому стремительно слепнущему человеку, пережившему многочисленные северные ссылки и гонения, хотелось дожить остаток дней в более тёплом климате. Тем более что в Одессе работал его сын – врач-офтальмолог. Но многие исследователи, с которыми согласна и Галина Абрамова, считают, что после окончания войны оставить «такого неуёмного, несговорчивого, неугомонного архиерея, который всегда имел своё мнение, всегда его отстаивал и не шёл на духовные компромиссы» недалеко от Москвы для верховной власти было невозможно. Тем более что ренессанс взаимоотношений государства и церкви к этому времени уже кончился и проповеди о милосердии к ближнему снова стали крамолой.

– Вот видите – записочка лежит со скошенными углами, а на ней – фотография маленькая святителя Луки, – показывает Галина Абрамова. –  К нам пришёл дедушка пожилой. Он разбирал архив своей мамы и среди бумаг нашёл эту записочку.  И вот читаем: «Ты спрашиваешь, Сима, как молиться за тех, кого не любишь? Отвечаю – надо пожалеть их, а жалость рождает чистую молитву». И вот так через столько десятилетий владыка Лука людям, которые размышляют над этими вопросами сейчас, прислал свой духовный рецепт.