Мат и материнство
По поводу сквернословия высказывался церковный публицист, исповедник веры, священник Павел Адельгейм. Он говорил: «Есть слово “материнство” и есть слово “матерщина”. И оба они имеют начало в слове “мать”. Мать есть начало всего живого, начало бытия. Она рождает в муках своего ребёнка и очень бережно относится к нему всю свою жизнь. <...> Слово “материнство” пробуждает в каждом человеке трепетную память о детстве, о нежности материнских рук, о тепле и защищённости. Материнство напоминает человеку о его матери – первой женщине в его жизни, подарившей ему богатство бытия, и наполняет сердце благодарностью».
Если в первом случае отношение к матери благоговейное, то во втором случае отношение к ней циничное. «Все слова, которые мы называем матерщинными, выражают надругательство над тайной рождения. Они ругаются над самим смыслом бытия. Человек приобщается к энергии, которая отрицает бытие, она в христианстве называется тёмной силой. Эта сила может лишь только всё разрушать».
Также, по мнению священнослужителя, у человека, который все свои чувства выражает непотребными словами, беднеет язык, да и сам спектр чувств сужается.
Обсценная лексика сегодня
В 2017 году в колледже МФЮА студенты вместе с преподавателями провели дискуссию «Русский мат. За и против», а перед ней студентам предложили ответить на вопросы в анкете. И 67 процентов студентов признались, что используют нецензурные слова в своей речи.
Георгий Мезенцев, директор Школы журналистики имени Владимира Мезенцева при Центральном доме журналиста, считает, что молодые парни и девушки используют обсценную лексику для того, чтобы показаться старше. «Это стандартная психологическая история взросления. Они ругаются нецензурными словами, употребляют алкоголь, курят и занимаются теми или иными не самыми пристойными вещами для взрослых людей…» По мнению Георгия Мезенцева, сейчас ненормативная лексика не столь сильно распространена среди молодёжи. «Да, она присутствует, сейчас не настолько табуирована, поэтому не так желанна для молодых людей. С новыми веяниями моды и культуры, как мне видится, сегодня скорее сокращается использование обсценной лексики в молодёжной среде, особенно в благополучных сообществах». Он отмечает, что в наше время есть мода на здоровый образ жизни, которая ведёт к снижению потребления алкоголя, особенно крепкого, среди взрослого поколения, это влияет на молодых людей. «Дети максимально копируют поведение взрослых. В Домжуре я слышу крайне редко ненормативную лексику, потому что у нас учатся достаточно умные девочки и мальчики, которые планируют поступать в МГУ, МГИМО, в Высшую школу экономики, и они составляют определённый культурный слой, который не считает для себя возможным использование непристойных слов. Разве что некоторые ребята между собой могут прочитать какие-нибудь стихи великих русских поэтов, где есть ненормативная лексика. Это запретный плод, привлекающий внимание молодого поколения, им интересно узнать, что обсценную лексику использовали в русской литературе», – рассказывает Георгий Мезенцев.
Георгий Мезенцев. Фото: vk.com/george.mezentsev«Лично я на каждом шагу ненормативную лексику не слышу, – говорит профессор Свято-Филаретовского института, кандидат педагогических наук Александр Копировский. – Лет тридцать–сорок назад она использовалась в определённых случаях. Как правило, это было связано с недовольством. Или если человек получил физическую травму – тогда у него вырывалось крепкое словцо. Оно именно вырывалось. Можно было понять советских людей, которые при виде пустых полок в магазине нецензурно выражали своё отношение к этому. Хотя некоторые и от большой радости произносили такие слова. Были люди, которые “изъяснялись” на этом языке – правда, всё-таки, в узком кругу – друг с другом. В их разговорах одно и то же слово могло иметь множество эмоциональных оттенков. Но это были в основном простые работяги».
Сейчас ситуация, по словам Александра Копировского, сильно изменилась. «Обсценная лексика гораздо чаще звучит в тех случаях, которые не связаны ни с какими острыми проблемами. Она попадает в речь и существует в ней в качестве “связующих” слов, ничего самих по себе не выражающих. Увы, звучат эти словечки чаще всего не из уст пьяниц или уставших и разозлённых работяг, а от молодежи, подростков, женщин и девушек. Причём произносятся они безэмоционально. Такого я раньше не встречал. Есть повод задуматься о том, что время сильно изменилось». Эту мысль «продолжает» отец Павел Адельгейм: «замена сочных и образных выражений русского языка похабными словами свидетельствует об упадке современной культуры и человеческого достоинства».
«Матерщина – это лексика особого рода: запрещённая лексика, – говорит поэт Ольга Седакова, – запрещённая не какими-то инстанциями, а самим языковым обычаем. Поэтому она так и притягивает многих людей, как и всё запрещённое. А почему притягивает и почему её часто используют? “Ради вольности души”. Как бы вызов всяческим запретам. Как нигилисты у Лескова “варили кости”. Удаль такая, сквернословие. “Пощёчина общественному вкусу”. Как будто вокруг одни Васьки Буслаевы. (Васька Буслаев – герой новгородских былин, для которого нет никаких преград в его поступках. – “Стол”) Ещё почему? Чтобы показать, что мы “выше всех предрассудков”, мы люди “современные” и “свободные”». Интересно, что в итальянском языке, рассказывает Ольга Седакова, запрещённая лексика – прямое богохульство. «Русская не имеет в виду прямого богохульства, это просто грубое название сексуального акта и половых органов. Точнее сказать, это описание самых разных действий и предметов через такие акты. Правда, великий лингвист Борис Успенский, исследовавший корни русского мата, предположил за ним религиозные, языческие корни: глумление над матерью-землей. Матерщину нельзя превратить в косвенную речь, процитировать «как чужое слово», – поясняет Ольга Седакова. – «НН сказал: … и далее “его матерщина”: эти слова становятся твоими».
Поэт Ольга Седакова. Фото: Сергей Мелихов / olgasedakova.comЕщё одна из причин, почему люди используют обсценную лексику, по мнению поэта: «из желания осквернения себя самого и всего вокруг. Иногда у человека возникает такая тяга. Бывает, у человека настолько сильное отвращение к происходящему, что приличными словами он это выразить не может. Причины можно перебирать и дальше».
Мат как обезболивающее
В основном защитники непечатных слов приводят следующие аргументы: мат – это часть культуры, которую не отменить; матом всегда ругались. А самый распространённый – нецензурная брань наиболее точно выражает эмоции.
Исследователь ненормативной лексики, доктор психологических наук Леонид Китаев-Смык в своей статье «Психофизиологические и социально-психологические аспекты сексуальных инвектив и “матерной речи”», опубликованной в «Психологической газете», заметил, что непечатные слова иногда якобы целительно действуют на человека. Автор приводит в пример результаты экспериментов, когда больные, которые нецензурно выражались, быстрее выздоравливали, нежели те, кто сохранял чистоту речи. По мысли доктора психологических наук, поскольку мат связан с эротическими переживаниями, то они действуют как обезболивающее, а также пробуждают в человеке волю и силы действовать в трудных ситуациях. «Мат блокирует гормоны стресса и уменьшает боль», – заключает психолог. Однако учёный выделяет и негативные аспекты мата.
Вот что говорит современный поэт Игорь Губерман, который в своих стихотворениях часто использует обсценную лексику: «я ощущаю ненормативную лексику естественной частью «великого, могучего, правдивого и свободного». Мне кажется, трудно представить русскую литературу без Венички Ерофеева с его ненормативной лексикой, без Юза Алешковского, который спокойно её употребляет. Я думаю, что мат – это естественная часть русского языка, и всё зависит от вкуса и способностей автора. И потом, ненормативная лексика обладает гигантской эмоциональной силой, в ней есть чувственный заряд, который многими словами не выразишь». Однако поэт отличает мат в обыденной жизни от мата в литературных произведениях.
Поэт Игорь Губерман. Фото: vk.com/igor_gubermanПо мнению Игоря Губермана, непечатные слова имеют несколько значений: первое значение этой лексики – литературное; второе – ситуация, когда мат употребляет подросток, чтобы показаться взрослым; и третье – это именно ругань, когда, например, грузчику на ногу падает мешок с цементом. «Это разное употребление замечательных русских слов, которые очень кратко и очень ёмко передают ощущения…» Поэт даже приводит историю, как одна пожилая женщина написала ему записку, что вообще мат её раздражает, но у него «он звучит как музыка».
А вот Пушкин…
Ольга Седакова говорит, что в советское время также матерились, но более скрыто. «Матерщина оставалась в непубличном пространстве. Это, пожалуй, самое заметное отличие. Но матерились в разных слоях, в разных случаях. Мой друг пианист рассказывал, что, когда он работал с певцами, и особенно с хором, он позволял себе в трудных моментах материться – и это помогало лучше, чем долгие объяснения. Метод прямого насилия – как раньше могли ударить по руке, если её неверно держали над клавиатурой. Мат – это вид насилия», – заключает Ольга Седакова.
«В дореволюционный период, я думаю, в публичной области мат был полностью исключён. В частных отношениях, “между своими” его употребляли и в образованных, и в аристократических кругах (на это любят ссылаться защитники мата: а вот Пушкин… и т.п.). Но, конечно, женщины его не употребляли. Это ведь, кроме прочего, знак “маскулинности”. Не поручусь наверняка, но думаю, что сквернословие было запрещено у старообрядцев. В благочестивых крестьянских семьях мата не допускали. Бабушка рассказывала, что в их доме мат был абсолютно немыслим. Но, кажется, это был единственный такой дом в деревне».
По словам Александра Копировского, в древности тоже использовали ругательства, они были частью простонародного языка, но матерная брань была под запретом. «Выругаться могли люди и рангом выше, но все знали, когда этого делать нельзя. В храме, например. Мужчина при женщине не мог бы себе позволить сквернословить, молодёжь – при старших. Женщины не бранились. А вот когда советские женщины в колхозах стали работать по двенадцать и больше часов в день, они от усталости и безысходности быстро научилась нецензурно выражаться». Александр Копировский заключает, что разрушились серьёзные основания нашей жизни, общения людей. Разрушились быстро и незаметно. «Произошло это из-за того, что на первые места вышли люди из самых низов, даже не из рабочего класса, в котором тоже есть своего рода аристократия. Вперёд вышли люмпены, а иногда просто шпана. И они разговаривают на своём языке, им вполне понятном, для них естественном».
Профессор Свято-Филаретовского института Александр Копировский. Фото: СФИОчевидно, что часто матом ругаются люди неверующие или потерявшие Бога в своей жизни. Очень хорошо про человека и его природу сказал Бердяев. Он говорил о том, что человек есть одновременно и высокое, и низкое существо, «свободное и рабье». Но в нём, по его словам, есть знак высокого, и он свидетельствует о той высоте, с которой человек пал. Она связана с Богом. Человек, который всё время сквернословит, вряд ли чувствует эту высоту в себе.
Тех, кто не сквернословил, расстреливали первыми
Необычную и эффектную реакцию на мат вспоминает священник, публицист, автор художественных рассказов Александр Дьяченко: «Помню, в 9-м классе к нам пришла молоденькая учительница русского языка Анна Ефимовна Кецлах. Как она нам читала стихи, сколько интересного мы от неё узнали. Не говорю за других, а я влюбился в русскую литературу и обожал Анну Ефимовну. Как-то на переменке один мой одноклассник запрыгнул на меня сзади, вцепился и повис. Я никак не мог его сбросить. И тогда я выдал ему фразу из своего розового периода. Его хватка ослабла, он обмяк и сполз. Я освободился от него – и увидел мою любимую учительницу, которая стояла и смотрела на меня такими глазами. А мне хотелось провалиться сквозь землю. Сейчас пишу – и вижу эти глаза. Правда, Анна Ефимовна мне об этом потом ни разу ничего не сказала. Зачем? Достаточно было одного её взгляда. Она меня поняла, хорошая была учительница».
Священник Александр Дьяченко. Фото: vk.com/sosfenСвященник Александр Дьяченко говорит, что и после этого случая он употреблял бранные слова, но случай этот впечатлил его на всю жизнь.
Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв рассказывал в одном из интервью, которое было опубликовано в «Комсомольской правде» за 1996 год, что в лагере, где он находился в 1930-е годы, тех, кто не сквернословил, расстреливали первыми. «На Соловках я встретил коллекционера Николая Николаевича Виноградова. Он попал по уголовному делу на Соловки и вскоре стал своим человеком у начальства. И всё потому, что он ругался матом», – вспоминает академик. «Когда человек матерился – это свой. Если он не матерился, от него можно было ожидать, что он будет сопротивляться. Ломали волю, делили на “своих” и “чужих”. Вот тогда и мат пускался в ход. Поэтому Виноградову и удалось стать своим: он матерился. И когда его освободили – стал директором музея на Соловках».
Академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. Фото: lihachev.ruНадо быть порядочным при любой власти
Что же нужно для того, чтобы самому не хотелось использовать неприличные слова, и как объяснить матерящемуся человеку, что это не очень хорошо? И как это преподнести молодому поколению? «Неразумно критиковать детей за использование ненормативной лексики, если ты её сам употребляешь, потому что дети максимально копируют поведение других – и прежде всего членов своей семьи», – считает Георгий Мезенцев. «В целом мы достаточно редко видим, когда молодые люди приходят в театр и начинают там материться. Наверное, такое тоже бывает в каких-то театрах, но в целом, если люди приходят в какое-то культурное учреждение, они понимают, что себя нужно вести соответствующе. Тут надо подумать о том, что не так у нас в общеобразовательных учреждениях, что не так в колледжах, почему дети считают для себя допустимым использование этой лексики в этих заведениях».
Александр Копировский исходит из того, что частое использование мата есть признак языкового кризиса. Чтобы его преодолеть, нужно больше читать русской классики. «Но её нельзя прописывать как лекарство. До Тургенева тоже надо дорасти. Если есть любовь к своему языку, к своей культуре, то любовь рано или поздно поможет преодолеть этот существующий сегодня языковый кризис». Замены матерных ругательств также недопустимы, считает Александр Копировский, потому что даже самые невинные из них выражают то же самое, это эвфемизм матерного ругательства. Но для того, чтобы преодолеть привычку сквернословить, иногда нужны большие усилия. «Когда я пришёл к вере, то довольно быстро сам понял, что этой “речи” даже как мысленной быть не должно. И мне пришлось долгое время буквально хватать себя за язык, чтобы сдержать то, что готово было с него сорваться».
Поэт Ольга Седакова прямо говорит: «нужно буквально физически почувствовать, как ужасно насилие, какая мерзость – агрессия, как это всё оскверняет и калечит весь мир». Но тут важно не просто не использовать обсценную лексику. По её мнению, есть много других низостей, которые тоже необходимо избегать. «Нужно чем-то очень дорожить, что-то всеми силами беречь, чего-то стыдиться, что-то по-настоящему уважать. Насильно такого не добьёшься».
«То бесправие, в котором русский народ жил почти целый век, оно людей унижало, – говорил в интервью академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв. – Сейчас кому-то кажется, что вседозволенность – кратчайший путь из унизительного положения. Но это самообман. Тот, кто чувствует себя свободным, не будет отвечать матом…»
Как говорил Фазиль Искандер: «Человек должен быть порядочным, это осуществимо в любых условиях при любой власти. Порядочность не предполагает героичности, она предполагает неучастие в подлости». То же самое можно сказать и про употребление ненормативной лексики. Чистая речь не есть что-то труднодостижимое. Это минимум, который доступен каждому человеку.
