Меня всегда удивлял тот факт, что, когда речь заходит о патриотическом воспитании, то оно непременно приобретает эту приставку «военно-». Почему не может быть мирного патриотического воспитания? Тем более это удивительно, когда оно со всеми этими погонами и маршами переходит в лоно церкви. По идее, у христиан с патриотизмом, то есть с любовью и уважением к Отцу и Отечеству, всё должно быть в порядке. Отечество наше на Небесах, как мы знаем. Но почему-то наше земное отечество нужно любить и защищать преимущественно с оружием в руках, мужеством в глазах и молитвой на устах.
Эта проблема, когда военная риторика проникает в церковную реальность, не нова. Она вообще как бы существует – и как бы её нет.
Дело в том, что государственная и общественная сферы регулируются договором, способностью людей договариваться, политикой, в конце концов. Высшее искусство здесь – это достижение максимальной выгоды для всех с учётом имеющихся возможностей. Но одновременно это и искусство компромиссов. По этой дорожке и выложен путь в бездну. А война – это искусство убивать. В какой момент человек отдаёт предпочтения одного искусства другому? Николай Бердяев, который считал войну абсолютным злом, говорил, что это происходит из-за того, что люди перестают верить в силу духа, но доверяют лишь духу силы.
Другими словами, начало любой войны – это следствие духовного поражения человечества. Поэтому и воспевать войну – это то же самое, что воспевать собственную болезнь, инвалидность, смертность.
Но! Церковь существует в мире, где зло неисчерпаемо. Сам Христос ходил и проповедовал на оккупированной территории. После его крестной смерти и после его воскресения Израиль не только не сбросил с себя иго захватчиков, он полностью проиграл. Потому что Христос приходил не для того, чтобы иудеи победили в войне, правда?
С тех пор церковь с необходимостью ищет пути освоения того, что приходит в неё извне. Вот однажды в неё пришли воины, солдаты, офицеры, влиятельные военные начальники. Пока их было немного, молодое христианство относилось к ним личностно. Пресвитеры смотрели на этих детей во Христе и спрашивали: как служишь? Воевал ли? Убивал? А как? А зачем? А мог не убивать? И что же мы с тобой будем теперь делать?
Как только количество этих ребят сильно выросло и превзошло количество пресвитеров и катехизаторов, учителей церкви, так пришлось думать о каком-то общем правиле. Обратились к святым отцам. Святитель Афанасий Великий сказал, что «непозволительно убивать; но убивать врагов на брани и законно, и похвалы достойно». А Василий Великий добавил: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство. Но, может быть, стоило бы три года удерживаться от причастия». Почему не пять или не два с половиной? Но Бог с ним! Из текста видно, что это не догмат, а подсказка, ориентир, который нужен молодым неопытным пастырям церкви.
Поэтому проблема с освящением воинов и оружия – это проблема церковной системы, которая существует в этом мире и постоянно находится в поле компромиссов. У церкви как таковой этой проблемы нет. Каждый пастырь волен решать: будет он освящать пушку или не будет. У него просто должно быть основание для правильного выбора. Должны сойтись дух и смысл этого действия. Тогда и каждому воину, который обратится к священнику за словами наставления, найдётся, что сказать, а не просто дать ему ссылку на отеческое предание.
А система защищает себя. Издаются разные указы, циркуляры, каноны. Они могут быть разного качества, значения и силы действия.
Поэтому и получается, что согласно перечню не совместимых со священством профессий, воинская служба и всё, что связано с оружием, – запрещено, потому что плохо, а в в документе «О благословении православных христиан на исполнение воинского долга», который сейчас рассматривает Межсоборное присутствие, освящать пушки в принципе можно, если они не далеко и не сильно стреляют. Честно говоря, это больше похоже на церковную положительную резолюцию о выходе России из договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД).
Насколько естественно для церкви или насколько губительно для неё милитаристское сознание, мы спросим у Бориса Кнорре, религиоведа, кандидата философских наук, который специализируется на «теологии войны».
&feature=youtu.be* * *
Мой вывод всё же состоит в том, что христианство глубоко личностно. Я не могу себе представить Царство Небесное, где можно будет встретить гобелены с памятью о славных военных победах, начищенные доспехи в красном углу и дедовы медали в шкафчике. Это славная память, но она останется здесь. Поэтому каждый из нас сам будет делать выбор либо в пользу ратной военизированной церкви, где рай цвета хаки, либо мирного, но непримиримого противостояния злу.
Милитаризм чужд церкви, он с ней разной природы. Просто сегодня церковь подчас не имеет в себе сил отказать в определённых просьбах власть предержащим. А кто-то использует армейскую риторику в собственных популистских целях. Но стоит церкви обрести чуть больше свободы, чуть более ясное самосознание, как вся эта шелуха осыпется. Тогда и доверия к ней у людей будет больше. И сила духа будет выше духа силы.
Меж тем напомню, что Пасха – это и есть настоящий День Победы! Христос воскрес!
