Эти и другие вопросы обсуждались на круглом столе «Благая весть в СМИ: возможности и вызовы», организованном Преображенским содружеством малых православных братств. В дискуссии участвовали журналисты и аналитики, пишущие на церковные темы. В начале 1990-х годов, когда после 70 лет гонений духовенству наконец позволили говорить, в обществе довольно быстро сформировался определенный капитал доверия церкви. Моральный авторитет церкви признавался не только людьми церковными. В многотиражных светских СМИ можно было запросто встретить заголовок вроде «Нет доверия людям без Бога» («Независимая газета») или «По-настоящему все мы подвластны только Богу» («Советская Россия»). Период с 1989 по 1991 год можно назвать кратким и безоблачным мигом взаимного увлечения церкви и СМИ. После этого еще бывали вспышки доверия, но в целом наступает отчуждение. «Писать о церкви я начала в середине 1990-х, – рассказывает обозреватель «Ежедневного журнала» Светлана Солодовник. – Это было непросто. Большинство светских СМИ относились к церкви с подозрением, недоброжелательно и не принимали религиозные темы всерьез. Некоторые были не согласны с тем, что церковь должна занимать какую-то позицию в обществе. Постепенно эта ситуация менялась и церкви удалось найти нишу, где ее голос не воспринимался как что-то чуждое. Это дела милосердия. Сегодня освещение дел милосердия – одна из серьезных удач церковной тематики в светской журналистике».
Молчание и неискренность
Тем не менее, общий информационный фон вокруг церкви остается, скорее, неблагоприятным. Часы патриарха, «Основы православной культуры» в школе, строительство новых храмов в Москве – какие бы новости ни доносились из-за церковной ограды, в светских СМИ они неизменно порождают негативную реакцию. Церковь воспринимается как агент агрессии, а не как проповедник мира. «Большая часть общества относится сейчас к церкви критически. И это понятно: в ряде случаев церковь была недостаточно искренна в своей оценке событий, – говорит Солодовник. – Обсуждалась ли в церковной прессе тема уничтожения санкционных продуктов? Нет, церковь эту тему не трогала, хотя общество она очень волновала. Когда “православные активисты” разгромили выставку в Манеже, общество также ожидало ясной и четкой церковной позиции – ее не последовало. О. Всеволод Чаплин заявил: если Цорионов нарушил закон, он должен отвечать по всей строгости. И все. А как на это реагировать, по-прежнему неясно». «Иерархи не реагируют, но не дают слова и мирянам, – отмечает доцент Высшей школы экономики Борис Кнорре. – Боятся, что те совершат ошибку? Материалов, которые ставили бы проблемы, стало гораздо меньше. Последние полтора года ситуация еще более ужесточилась. Лично меня в светских СМИ уже несколько раз предупреждали: не надо, мол, так говорить». «Вообще, меня удручает свойство церкви недоговаривать, – продолжает Кнорре. – Согласно доктрине, принятой в 2000 году, церковь никогда не поддерживает военные конфликты. Но есть добавление: за исключением случаев, когда сторона совершает несправедливость – и далее по списку. Все это можно повернуть и так, и так». «Православие и насилие – это вообще отдельная тема, – добавляет он. – Церковь молится о мире во всем мире, а не о войне. И когда о. Всеволод Чаплин начинает прославлять войну – это искажение смысла. Причем реакции со стороны общества на это тоже не последовало. Общество готово поддержать войну».
Информировать или проповедовать?
«Никакого капитала доверия в 1990-е у церкви не было, был кредит доверия, – уточняет главный редактор портала «Историческая правда» Владимир Тихомиров. – Сегодня церкви как таковой в СМИ нет. Есть ожидания людей, какой должна быть церковь, а сама она на контакт не идет. Между тем в обществе есть огромный спрос на живое слово Божие. Я считаю, что церковь не должна следить за повесткой дня. Предлагаемая повестка дня – продукт технологий, она отвлекает от важных вопросов. Церковь должна не просто присутствовать в СМИ, она сама должна проявлять инициативу». «О том, что церковь должна создавать собственную повестку дня, говорили с самого начала, – вспоминает Солодовник. – Но церковь не может выпрыгнуть из этой реальности, она вынуждена на нее реагировать». Сегодня, по ее мнению, церковь живет в замкнутом мире. «Крестные ходы, православные праздники, иногда детские утренники – вот и вся ее повестка дня. Это ненормально», – считает она. Вместе с тем Солодовник отмечает, что по-настоящему церковная повестка дня у РПЦ будет возможна лишь в том случае, если она воцерковит все общество. А пока, по данным ВЦИОМ, лишь 14% россиян согласны с утверждением, что церковь должна активно участвовать в решении проблем общества и государства. «Мне кажется, неправильно поставлен сам вопрос: что является голосом церкви? Лучше говорить о том, что является свидетельством», – предложил Кнорре. К нему присоединился президент фонда «Предание» Владимир Берхин. По его наблюдениям, сегодня читателю более всего интересны «истории живых людей», об этом и надо писать. «Это караван историй, – не согласна Солодовник, – а православное СМИ должно давать оценку актуальным событиям с точки зрения евангельских ценностей – евангельские ценности здесь и сейчас. Это и будет делать СМИ православным». Главный редактор проекта «Стол» Андрей Васенев возразил, православное СМИ в таком формате сегодня утопия. «Невозможно евангельские ценности навязать неверующему человеку, – уверен он. – Их ему можно показать – через живых людей. Но это уже миссия. На этом уровне православное СМИ действительно может существовать».
