– Первый вопрос в связи с 30 октября максимально прост: зачем так акцентировать внимание на трагедиях советского периода, когда и сегодня хватает проблем? Что мы всё о прошлом? Боимся, что ли, правду про сегодня сказать?
– Это хороший вопрос, правильный. И я на него постараюсь ответить так, чтобы это, на мой взгляд, было понятно многим людям. События последних 30 лет показали, что ничего сделать нужного, необходимого, жизненно важного в нашей стране и для нашей страны без оценки большевизма, сталинизма, трагедии, которая тогда была, невозможно. Даже в экономике. Даже построить рыночную экономику, современную, при которой люди не становятся всё более бедными, такую экономику, которая конкурентоспособна, эффективна, ну просто современную экономику, как, скажем, у наших соседей в Польше или ещё где-нибудь, – невозможно!
Этого никто не понимал 30 лет назад, почти никто. И сейчас мало кто понимает. Но теперь просто события это доказали. Это очень важное, очень важное обстоятельство. Собственно говоря, в этом году 1 июля произошло символическое событие с так называемым «голосованием» по Конституции, которое подвело черту под целой эпохой. Эпоха постсоветской модернизации или трансформации завершилась. И в целом она завершилась поражением.
В России сохраняется суперавторитарная политическая система, нет верховенства закона, нет верховенства права, а самое главное – нет уважения к человеку, нет жизни без страха, нет свободы. Так вот, одной из причин, почему так получилось, является отказ от государственной и общественной правовой оценки событий большевистского переворота 1917–1918-го, террора и всего советского периода. Поэтому разговор, который мы с вами ведём, – это далеко не только и даже не столько разговор о прошлом. Это разговор буквально о сегодняшнем дне и о будущем. Буквально. Потому что суть того, что тогда произошло, суть большевистской системы заключалась в тотальной лжи. А на основе лжи невозможно ничего построить. Вот это то, с чем мы сталкиваемся сегодня, если говорить очень коротко.
– Тридцать лет назад, казалось бы, никто не мешал обществу провести декоммунизацию: в конце концов, предпосылки для этого были. Но не получилось. Сегодня мы ещё дальше от этой цели?
– На мой взгляд, понимания того, о чём я Вам сказал, сегодня в обществе не больше, а меньше, чем было 30 лет назад. Но почему? Ответ состоит из двух частей. Во-первых, потому, что честной оценки большевизма как не было в 90-е годы, так нет и сегодня. А во-вторых, потому что власть, которая закрепилась в стране в 90-е и правит по сей день, оказалась прямой наследницей большевиков, не заинтересованной в декоммунизации. Современные люди во власти этого факта никак не скрывают, они об этом говорят, они этим едва ли не гордятся. Они наследники, они представители современной политики большевизма.
То, что мы сегодня наблюдаем... Ладно наблюдаем… То, в чём мы сегодня живём, – это и есть политика современного большевизма. Его, вообще говоря, надо изучать, его надо видеть! Какие у него черты? Всё те же: «цель оправдывает средства», «человек – это мусор», безбожие с имитацией культа... Ну да, современный большевизм существует в рамках постмодерна, то есть он несколько переоделся, приосанился: галстуки другие, телевизор, интернет. Но суть-то от этого не меняется. Именно поэтому появляется памятник жертвам репрессий на Садовом кольце, а через несколько сотен метров открывается памятник автомату Калашникова. Но главное для нас – различать большевистские методы, практику управления. Посмотрите просто на дело историка Дмитриева. Посмотрите, что человек делал: он вскрывал преступления политического террора и нашёл захоронения 7 тысяч жертв в Сандармохе. И за это получил тринадцать лет тюрьмы! Тринадцать! Придумана какая-то дикая история, и он осуждён на тринадцать лет тюрьмы. Какие ещё нужны рассуждения или доказательства? Нужно, чтобы в вашу дверь постучали ночью? Ждите, это пожалуйста. Мы в одном шаге от этого: большевизм не осуждён и жив.
– Возвращаясь мыслями к политике 90-х, очевидцем и активным участником которой вы были, не считаете ли вы, что именно в тот момент какой-то шанс на декоммунизацию был упущен? Произошла условная «роковая ошибка»?
– Я уже говорил, что оценка сталинизма и всего советского периода была необходима, чтобы попытки строительства тысячелетней России, связанной с той Россией, которая существовала до государственного переворота 1917 года, увенчались успехом. Это очень важное обстоятельство. Понятно, что есть и ещё одно обстоятельство: это то, как проводились реформы 1990-х годов. Мы сейчас подробно об этом не говорим, но понятно, что они проводились именно так и с такими потерями для людей, потому что тоже были основаны на лжи. То, что делалось в 90-е годы, и то, что делается сейчас, – это всё одно и то же, одна и та же система институционализируется и укрепляется.
Название этой системе – современный большевизм, или корпоративное государство. Например, вы же знаете, что Конституция в нашей стране – это ширма, она была ширмой и осталась ширмой. Точно так же, как Конституция 1936 года. Судебная система – посмотрите число оправдательных приговоров – у нас и сегодня карательная. А политические убийства как элемент политики тоже всем хорошо известны. Убийство Немцова в 100 метрах от Кремля – это что такое? Это политическое убийство в целях запугивания.
И суть дела не в том, что был какой-то один поворотный момент, а суть дела заключается в том, что всё это усилие, которое было предпринято, – колоссальное на самом деле усилие было предпринято нашим обществом! – оно пока не увенчалось успехом в силу двух глобальных причин. Одна из этих причин, повторю в третий раз, – это отказ от анализа, оценки государственной, общественной, правовой того, что произошло тогда, в октябре 1917 года и далее, после государственного переворота. И вторая причина – это то, как провели экономическую реформу в 90-е, но сейчас не об этом. Обратите внимание, какая эклектика умышленно создаётся в головах: в отношении политики, истории, ценностей: герб Российской империи, гимн Советского Союза и флаг как бы демократической России. Это ведь никогда вместе не сложится. Они могут сосуществовать вместе, пока их цементирует ложь. Выход из ситуации тотальной лжи – назвать зло злом, сказать правду о собственной жизни честно и открыто. Не надо никого наказывать. Надо просто начинать жить не по лжи.
– Форум общенационального покаяния и возрождения «Имеющие надежду» говорит как раз о необходимости такого честного и преображающего взгляда на свое прошлое. Однако мысль о покаянии то и дело путают с идеей «вины», как будто покаяться – это значит оказаться самым виноватым и униженным, а не иметь силы и возможности для новой жизни.
– Я могу предположить, что идею покаяния многие воспринимают с трудом. Сложно понять, как можно каяться в том, чего ты сам не совершал. Но о словах мы можем договариваться, можем прояснять их друг другу. Суть дела-то это не меняет. Я поэтому стараюсь выражаться максимально просто, если не сказать – примитивно. Я говорю: дайте оценку всему советскому периоду, назовите всё своими именами, скажите правду. Вот просто возьмите и скажите правду! И ещё раз повторю: я вижу всё, что происходило в России с осени 1917-го и по сегодняшний день, как смутное время. Когда-нибудь оно закончится, и закончится оно, возможно, чем-то таким, как Учредительное собрание, которое тогда с кровью разогнали. Произошла трагедия со страной, начала реализовываться коммунистическая химера, наступила Смута. Очень большую цену за это заплатила Россия, всему миру показала, куда не стоит ходить…
Что теперь делать? Нужно выкарабкиваться из царства лжи и страха, потому что люди, живущие в страхе, никогда не смогут быть творцами. Они просто не смогут сотворить ничего нового, будут ходить по заколдованному кругу. Вот что я думаю. А то, что над нашими попытками «расколдовать» Россию кто-то смеется, нас не понимают просто потому, что не хотят понять, – ну так что ж? Есть люди, живущие над пропастью во лжи. Но всё-таки будущее принадлежит не им.
– Интересно, что вы не первый, кто в наших разговорах о трудном прошлом обращался к мысли о значении Учредительного собрания – как несостоявшейся (но возможной) «точке сборки» страны.
– В период после февраля 1917 года до октябрьского госпереворота Россия утверждалась как демократическая страна и хотела сама выбрать своё будущее, и этого шанса, этой возможности Россию лишили. Ей навязали Гражданскую войну, силой и кровью принудили жить по-другому. И это поворотное событие нашей истории ещё не всеми оценено по существу. Понимаете, есть очень много жестов, на которые отдельные политики могут сослаться и сказать: ну вот, мы же все признаем, чтим память и отрицаем насилие, монумент жертвам репрессий соорудили, опять же. Когда я наблюдаю этот театр жестов, вспоминается фраза одного из известных людей на открытии первого в советское время памятника Достоевскому: «Вообще говоря, надо было написать на памятнике: “Фёдору Михайловичу от благодарных бесов”». Как это до сих пор актуально… Желание преклонить голову перед памятью огромного количества невинно убиенных людей – это святое. Святое дело! Оно не может быть просто жестом или галочкой. Поэтому и чтение имён у Соловецкого камня, и Молитва памяти требуют большого внутреннего усилия отречения от зла и ненависти советской эпохи.
– Замечу, что многие люди, не симпатизирующие советской эпохе, всё же продолжают считать, что большевистская тирания – естественное развитие русской государственности. Мол, всегда у нас была свехцентрализация власти и ничего удивительного в 1917 году не случилось. Насколько могу судить, вы с этим не согласны?
– Тут ведь что не учитывается… Самодержавие в начале ХХ века подошло к своему логическому завершению. Россия искала выход из авторитарного типа правления; да, она ещё не знала точно, где он. Но нужно смотреть на движение, направленность. Повторюсь: куда Россия двигалась после февраля 1917 года? Уж точно не к тоталитаризму. Скорее, она двигалась к республике или другой демократической форме правления. Россия, как оказалось, была вполне цивилизованной страной, двигавшейся к свободе. Иначе бы не понадобилось Учредительное собрание.
Элиты того времени – это отдельный разговор. Да, пусть они не очень-то умели управлять государством – это естественно, в силу инерции самодержавного строя у них просто неоткуда было появиться опыту. Но! Они ничего не украли у народа. Они, правда, мечтали о том, чтобы вопрос о земле и государственном устройстве был решён народом. И, представляете, они смогли во время Первой мировой войны, в период оккупации части страны германцами, провести выборы в Учредительное собрание так, что никто никогда не подвергал сомнению их честность. Это были честные выборы: большевики их проиграли, эсеры выиграли. И именно потому, что они проиграли, они силой разогнали собрание и установили диктатуру.
– То есть на какие-то традиции дореволюционной России можно опираться при разговоре о будущем?
– Да, и важно понимать: большевизм – это не что-то, как многие настаивают, естественное, обычное для России. Предки (не в физическом, а в духовном смысле) тех, кто сейчас так говорит, точно так же говорили и в начале ХХ века: мол, ничего страшного, Россия переболеет большевизмом, она всегда такая была, иначе и не может быть в России… И они не поддержали белых. Интеллигенция Москвы и Петербурга в огромном своём большинстве не нашла в себе сил поддержать белое движение. И что? Вот мы и получили то, что получили. Обвал. Вспомните поэзию того времени: большинство надеялось, что как-то всё обойдётся, потому что Россия – она неизменна, да и вообще страна азиатов и скифов. Это была иллюзия: ничего просто так не обошлось...
Что такое страна варваров – мы узнали за 70 лет ХХ века… Такое просто так не обходится. И сейчас не обойдётся. Несправедливо недооценивать дореволюционную Россию, которую обрекли на смерть ИГИЛовцы (запрещённая в России организация – ред.) того времени, большевики. Помните строки известной песни про московских юнкеров, которые защищали Российское государство: «Я не знаю, кому и зачем это надо»? Эти строки возникли на их похоронах – и эти строки глубоко несправедливы. Потому что нам надо бы знать, кому и зачем важен их подвиг: он всему нашему народу важен, чтобы у нас была наша российская, а не надуманная и навязанная советская квази-государственность. Когда СССР закончился, в самом начале 1990-х годов, мы ещё не понимали, что происходящее с нами – не просто политическая трансформация, а реальное возвращение к тому политическому процессу, который естественно развивался в России после февраля 1917 года. Нужно было, конечно, протянуть историческую нить, связать две эпохи. Нужно было склонить головы в первую очередь перед миллионами жертв, которых нам стоил большевизм. Теперь мы расплачиваемся и будем ещё расплачиваться за то, что это не было сделано. И именно поэтому любое душевное движение в сторону того, что мы можем называть разными словами – покаянием, признанием, правдой или как-то еще, – оно заслуживает самых высоких благодарственных чувств со стороны наших соотечественников.
– Как вам кажется, это движение может быть в какой-то мере инициировано Православной церковью? Поддержано ей?
– Я рискну сказать вам в ответ: в неверующей стране ничего сделать нельзя. Ничего, вот и всё. Я более 45 лет занят тем, что пытаюсь понять: как в России устроить современную жизнь, как провести адекватные реформы. И то, что я вам только что сказал, – один из итогов моих размышлений. Поэтому всё, что связано с церковью, очень важно для нашей страны. И всё, что там сейчас не ладится (я не буду углубляться в эту тему), имеет чрезвычайно неблагоприятное значение для России и для её будущего.
– Потому что ту правду, которую мы узнаем о себе, заглянув в свой ХХ век, будет сложно вынести без веры – в Бога и человека?
– В том числе. Давайте вспомним Достоевского: «Правда без любви есть несправедливость». Правда и милость должны быть едины. Сейчас трудно об этом говорить, но надо понимать: не будет суд справедливым, пока он не будет милосердным. Ни один человек не может сказать правду о том, кого или чего он не любит. Поэтому правда о нашей стране, настоящая правда, будет сказана только тем или теми, кто её всей душой полюбит. Это ещё одна большая тема. Скажу только: как можно любить свою страну и отвернуться от миллионов её жертв в ХХ веке? Кто отворачивается – тот точно не любит. Подчеркну: я не философ. Я занимаюсь другими вещами: экономикой, политикой. Но я пришёл к выводу, что ничего нельзя сделать в этих областях по-настоящему (и никто ничего не сможет сделать) без понимания вот этих базовых смысловых вещей, о которых мы с вами говорим. Ничего по большому счёту полезного и правильного нельзя сделать с государством, экономикой, предпринимательством, повседневной жизнью, по отношению к Карабаху или Беларуси… Без веры и милосердия ничего сделать не выйдет. Что-то натворить – это пожалуйста. Можно даже натворить и тешить себя мыслями, что ты что-то сделал, но это всё – на год, два, ну на 5 лет… Но в историческом масштабе без этого ты беспомощен. Нас впереди ждут очень серьёзные времена, и не только из-за пандемии: эпоха закончилась. Я с этого начал разговор. И, понимая масштаб вызова, нужно и отвечать соответственно. И начинать надо с того, что не бояться открыто говорить даже о самых сложных, предельных вещах.
Акция “Молитва памяти”, 2019 г. Фото: molitvapamyaty.ru
