Жизнь Грузинской церкви в плане общественно-политическом в последние годы развивается словно по синусоиде. Длительная недееспособность патриарха Илии делает ситуацию циклической. Периоды средневекового полусна и застойного спокойствия чередуются с бурями и резкими встрясками.
Октябрь 2025-го стал месяцем громов и молний. В роли главного «громовержца» выступил ещё несколько месяцев тому назад почти никому не известный священник, архимандрит Дорофей (Курашвили). Начиная с очередной попытки госпереворота, предпринятой 4 октября грузинской оппозицией, три грозных архимандрита – Дорофей (Курашвили), Шио (Кварацхелия) и Илия (Толораия) – ежедневно заполняют собой добрую часть эфира оппозиционных каналов.
Архимандрит Дорофей (Курашвили) (слева). Фото: из личный соцсетей Arqimandriti Dorote YurashviliИнтерес журналистов к троице понятен: они активно бьют по теме «русского влияния» в Грузии в целом и в ГПЦ в частности, а также актуализируют абхазский и юго-осетинский вопрос и тему России как «страны-оккупанта».
Заявления отца Дорофея – одно другого громче: «Я – хранитель чести и совести Церкви, я очищаю Церковь от того бесчестия, которое совершают другие священники, в том числе своим молчанием»; «В Грузинской Патриархии сегодня засели предатели-русские»; «Россия считает нас своей собственностью и при помощи своей пропаганды и пушек заставляет нас повиноваться ей, о чëм свидетельствуют конфликты в Абхазии и Самачабло» (Самачабло – грузинское наименование Южной Осетии. – Прим. авт.); «После устранения Амвросия (Хелая) Церковью Грузии управляет Россия» (Амросий (Хелая) – католикос-патриарх всея Грузии в 1921–1927 гг., известен как один из идеологов грузинской автокефалии и убеждённый противник советской власти, в 1924 году был судим по ложным обвинениям, посажен в тюрьму, но в конце того же года амнистирован. – Прим. авт.). Ему вторит архимандрит Шио: «В истории Грузии периодически встречались жадные рабы, которые приходили к власти, и, к сожалению, они находятся там и сегодня»; «Сегодня дьявол для Грузии выступает в виде России». Архимандрит Илия идёт ещё дальше: «Если кто-то не согласен с отцом Дорофеем – значит, он сам русский»; «Мы не передадим нашу Церковь, сохранённую святыми Кирионом и Амвросием, назначенному Россией экзарху – Шио (Муджири)!» (Кирион II – первый католикос-патриарх Грузинской церкви после установления автокефалии в 1917–1918 гг.; Шио (Муджири) – митрополит Сенакский и Чхороцкуйский, с 2017 года – местоблюститель Патриаршего престола ГПЦ; среди грузинского духовенства распространено неподтверждённое, впрочем, мнение, что он является ставленником РПЦ. – Прим. авт.).
Реакция руководства Грузинской Патриархии на всё это до сих пор остаётся на удивление сдержанной и даже мягкой. Единственное, что сделала Патриархия: 29 октября архимандрит Дорофей (Курашвили) был лишён поста настоятеля в храме Христа Спасителя в Нижнем Вифлееме и переведён рядовым священником в патриарший собор Святой Троицы – с одной стороны, «под присмотр начальства», с другой – в центр города. «Я ожидал более жёсткого приговора, я ожидал лишения сана», – признался сам Курашвили журналистам на выходе из здания Патриархии. Впрочем, после этого три мятежных архимандрита не остановились, а, напротив, «почувствовали вкус крови». В ответ они начали прямую агрессивную кампанию в медиа против патриаршего местоблюстителя митрополита Шио. Священнослужители заявили, что назначение митрополита Шио на пост руководителя церковной администрации противоречит канонам Церкви. В частности, оппозиционные клирики ссылаются на правило 23: «Епископу не позволяется вместо себя поставлять другого как преемника себе, хотя бы сам он был и при конце жизни. Если же нечто подобное совершается, то поставление да не будет иметь силы». Ранее они же объявили, что митрополит Шио – “ставленник Москвы”, и призвали грузинское духовенство не подчиняться ему.
Собор Святой Троицы в Тбилиси. Фото: Alexxx1979 / WikipediaПоложение протоиереев Андрея Джагмаидзе (руководителя службы по связям с общественностью ГПЦ) и Михаила Ботковели (секретаря патриарха), фактически возглавляющих сегодня грузинскую церковную администрацию, аналогично положению Михаила Горбачёва накануне распада СССР. То есть перестройку после череды недееспособных генсеков проводить уже поздно, и на это нет никаких ресурсов. Что бы теперь ни сделали церковные чиновники, всё будет по принципу «для Атоса – слишком много, для графа де ля Фер – слишком мало». Иначе говоря, их действиями в любом случае одновременно будет недовольно и либеральное, и консервативное духовенство.
Позиция либералов звучала весь октябрь и транслировалась оппозиционными СМИ. Для них отец Дорофей – «совесть нации» и «настоящий грузинский священник». Ближе к концу месяца голову осторожно подняли консерваторы, которых, надо признать, почти никто не услышал. В частности, в отсутствие заявлений со стороны Патриархии было опубликовано заявление Батумской и Лазской епархии. «Мы хотим откликнуться на оскорбительные высказывания, сделанные в последнее время в адрес Патриархии Грузии и духовенства Грузинской православной церкви, которые, к сожалению, исходят от самих служителей нашей Церкви (речь идёт об архимандрите Дорофее (Курашвили) и архимандрите Илии (Толорая)). Оскорбительные заявления архимандрита Дорофея (Курашвили) касаются всего духовенства нашей Церкви», – заявило духовенство Аджарии. Особенной критике подверглись высказывания архимандрита Дорофея: «подобными словами он оскорбляет нашего патриарха», отметили отцы из Батуми. Заявление, в отличие от выступлений отца Дорофея и его команды, при этом почти не заметили СМИ.
Всё произошедшее заново поставило вопрос о том, куда же движется сегодня Грузинская церковь.
«Последний советский институт в Грузии»
«Я очень уважаю Вас как исследователя. Вы очень внимательно изучаете все эти грузинские церковные вопросы. Но, по-моему, Вы ищете там золото, которого там нет», – говорит мне с лёгкой иронией профессор Университета имени Григола Робакидзе, политолог Паата Закареишвили. В прошлом он был иподиаконом и советником патриарха Илии, сегодня он по отношению к ГПЦ скорее оппозиционный критик. Хотя, в отличие от оппозиционных журналистов, от деятельности Дорофея (Курашвили) он не испытывает восторга.
Политолог Паата Закареишвили. Фото: inesnet.ruСегодняшняя ГПЦ, считает батоно Паата, давно отстала от грузинского общества и уже не отвечает его потребностям: «Наш патриархат – последний советский институт в Грузии. А патриарх Илия – главный его долгожитель, он возглавляет нашу Церковь с 1977 года. Он своеобразный стальной стержень, на котором держится вся Грузинская церковь. Когда его не станет, закончится эра советской Церкви, и тогда карета ГПЦ может превратиться в тыкву. И это будет очень даже хорошо. Я надеюсь, что патриархат потеряет несвойственную ему сакральность и Церковь будет больше соответствовать своей природе. Не нужно Грузии такой помпезной конструкции, какой сейчас является наша Церковь». При этом в будущее ГПЦ он всё же смотрит с оптимизмом: «Начнётся внутренняя богословская конкуренция. Надеюсь, понадобится какая-то церковная реформа. Например, Грузии объективно не нужно пятьдесят епископов. И пятнадцать-двадцать епископов спокойно осилят эту ношу».
По мнению профессора, события октября 2025-го продемонстрировали глубокий кризис Грузинской Патриархии, первопричина которого – недееспособность патриарха: «Мы имеем такого патриарха, какого имеем. Бессмысленно рассуждать, что бы сказал патриарх и как могло бы быть. Патриархия сегодня не участвует в общественной жизни. Это не хорошо и не плохо. Это реальность. И общество обязательно оценит это и скажет, что 4 октября представители Патриархии не были с ними. 9 апреля 1989 года патриарх с ними был, а сегодня нет (Трагедия 9 апреля, или «ночь сапёрных лопаток», – специальная операция по разгону оппозиционного митинга у Дома правительства Грузинской ССР в Тбилиси, осуществлённая в ночь на 9 апреля 1989 года силами внутренних войск МВД СССР и Советской армии; патриарх Илия II, вероятно, извещённый спецслужбами о предстоящем разгоне демонстрации, попытался спасти жизни людей и уговорить их с трибуны разойтись по домам; после отказа демонстрантов уйти патриарх заявил: «Тогда я остаюсь с вами», – что способствовало небывалому росту его авторитета в грузинском обществе. – Прим. авт.). Это обязательно отразится на будущем ГПЦ. Она не исчезнет, она не умрёт, но получит другое место в жизни грузинского общества. Скорее всего, это место будет гораздо скромнее, чем то, которое она по инерции сегодня занимает. Молодёжь сегодня на акциях протеста не чувствует поддержки Церкви так, как чувствовала её в 1989–1990 годах. В будущем она спросит: где вы были, когда нас разгоняли и избивали? И где был Христос тогда».
У Дома правительства в Тбилиси после трагических событий в ночь с 8 на 9 апреля 1989 года. Фото: Рухкян Давид / РИА НовостиСам Паата Закареишвили вспоминает про «ночь сапёрных лопаток»: «Я прекрасно помню эту ночь, я тогда готовился поступать в духовную академию и работал сторожем в Патриархии, в старом кирпичном здании напротив Сиони. И я дежурил в ту ночь. Я не был на проспекте Руставели, я был в Патриархии. И помню, как ночью в Сиони привезли убитых людей. Кого-то отвезли в морги, кого-то – в Сиони. И я бегал, сдвигал столы, чтобы этих людей можно было положить...». По словам эксперта, важно понимать, что грузинское общество и в 1989 году не послушалось голоса Церкви в лице патриарха: «Его авторитет был велик настолько, чтобы люди его выслушали, но не настолько, чтобы люди согласились с ним. Это очень важная деталь. Он закончил своё слово, наступила глухая тишина где-то на 30 секунд, и потом кто-то крикнул: «Мы должны бороться». То есть выкрики из толпы были не в пользу патриарха. Они были о том, что с нами Бог и что мы продолжаем борьбу. Никто не отрицает его достоинство и того факта, что он остался тогда с народом. Но все считают, что другого выхода не было и нужно было идти до конца». Грузинское общество, отмечает Закареишвили, при всём формальном уважении к Церкви до сих пор не склонно рефлексировать по поводу того, что в 1989 году можно было бы послушаться католикоса и избежать жертв: «Это была ужасная жертва, но все участники допускали возможность этого и были готовы к этому. Это был мощный толчок к развитию грузинского общества и становлению независимой Грузии. Таков общественный консенсус».
Искажение исторической памяти – одна из проблем грузинского общества в целом, отмечает эксперт. По его словам, практически никто в Грузии уже не помнит, что толчком к событиям 9 апреля послужили события в Абхазии (так называемый Лыхненский сход 18 марта 1989 года, во время которого 36 тысяч человек поставили подписи под заявлением о восстановлении Абхазской ССР, независимой от Грузии. – Прим. авт.): «Сегодня практически никто не вспоминает это и не связывает 9 апреля с абхазскими событиями». Тем не менее пропасть между грузинским и абхазским обществами начала расти именно тогда, говорит Паата Закареишвили. И современная ситуация, в том числе церковная, далеко не во всём развивается в пользу грузинской стороны.
Одна из причин отставания Церкви от общества, считает профессор, – в грузинском национализме, который на закате советской эпохи поддержал патриарх Илия: «Но тогда этот национализм был нужен, так как это было орудие борьбы против советской империи. Сегодня такой задачи уже не стоит, и грузинский национализм в таком виде только тормозит строительство демократического государства. Сегодня от Церкви люди ждут проповеди других ценностей – тех, что нужны верующему человеку. Общество будет требовать от Церкви именно этого. Моё поколение будет постепенно уходить, а молодёжь будет ждать от Церкви нечто такое, что соответствует духу Евангелия». «Я надеюсь, что в будущем в Грузинской церкви больше акцента будет не на грузинство, а на христианство, на богословие», – говорит профессор. Впрочем, национализм – главная проблема не только грузинского, но и всего кавказского православия, замечает батоно Паата, что приводит к печальным последствиям: «Очень печально, но православие никак не влияет на политику на Кавказе. Мы православные, русские православные, абхазы православные, осетины православные, – и что? Казалось бы, давайте возьмём православие за основу для примирения, – но нет. Православие не тянет за мир...».
Католикос-патриарх всея Грузии Илия II. Фото: Surprizi / Wikipedia«Они даже проповедь не говорят»
В этом с ним солидарен теолог Леван Абашидзе: «Грузины и армяне – древние христианские нации. Осетины и абхазы вполне могли бы быть христианскими нациями, для этого есть исторические основания, у них тоже были свои древние Церкви. Даже азербайджанцы сегодня вспоминают, что они наследники Кавказской Албании, и очень гордятся этим. Христианство могло бы стать какой-то объединяющей силой на Южном Кавказе. Но, к сожалению, сегодня это не работает».
При этом, в отличие от Пааты Закареишвили, он защищает позицию Грузинской Патриархии и не считает, что участие духовенства в уличных митингах прибавило бы Церкви авторитета: «Почему все должны ходить на демонстрации? Каждый должен решать за себя и не осуждать других. Есть священнослужители, открыто поддерживающие оппозицию, – например, мой знакомый отец Заза Тевзадзе. Но они не осуждают тех, кто не ходит на митинги, они просто выражают своё личное мнение. Евангелие учит нас думать о своих грехах, а не о грехах ближнего».
Деятельность Курашвили, по мнению эксперта, не столь морально чистоплотна, как её представляют оппозиционные медиа: «В его действиях виден определённый расчёт: мол, дело идёт к революции, запишусь-ка я по-быстрому в большевики. Какие у него интересы – никто не знает, но видно, что он стремится к популярности, и это не то чтобы христианский подход».
Грузинское духовенство сегодня далеко от общественно-политических проблем, признаёт Абашидзе: «Большинство духовенства вообще никак не выступает и не высказывается по общественно значимым темам. Многие даже проповедь на литургии не произносят. Они предпочитают тихо заниматься своими делами: окормляют паству, ведут социальную работу». Вместе с тем считать их предателями национальных интересов, как это делает Курашвили, по мнению эксперта, в корне неверно – в конце концов, священники поступают так от безысходности: «Дело не в том, что все они так любят “Грузинскую мечту”, а в том, что надо хотя бы на шаг вперёд просчитывать… Если не будет “ГМ”, будет хаос, будет ещё хуже. То есть в политике мы сегодня выбираем не между хорошим и плохим, а между плохим и очень плохим».
Обвинять руководство Патриархии в том, что оно прогибается перед властью, как это делает Курашвили, тоже неправильно, отмечает эксперт: «Грузинская церковь сегодня лояльна правительству, потому что современное правительство придерживается консервативных позиций, оно выступает против ЛГБТ-пропаганды, против однополых браков… Странно было бы, чтобы Церковь была с оппозицией». Между словами грузинского церковного руководства о поддержке традиционных ценностей и поддержкой курса на евроинтеграцию действительно есть противоречие, признаёт эксперт, – но это не лицемерие, а поиск выхода в текущей политической ситуации: «Тема европейского выбора возникла ситуативно. Потому что с одной стороны у нас мусульманская Турция, с другой – Россия, с которой у нас конфликт. Поэтому единственный выход, который нам остаётся, – это Европа. И говорить что-то против Европы никто не решится сегодня в Грузии. Другое дело, что в современной Европе наше духовенство тоже не всё устраивает. Поэтому они говорят: “Мы не против Европы, мы против однополых браков”».
Ворота Патриархии Грузии. Фото: Silber_Mel / FlickrАбашидзе соглашается с Закареишвили, что грузинское общество сегодня в значительной степени «перетолковало» собственную историю 1990-х годов, и отсюда многие его проблемы. В частности, странным образом оказался героизирован, причём при участии Церкви, первый грузинский президент Гамсахурдиа: «Сегодня о Звиаде вспоминают просто как о первом президенте, который боролся за независимость Грузии, то есть в позитивном ключе. Создана определённая легенда. О том, что он был националист и довёл страну до гражданской войны, никто уже не помнит. Говорят, что его свергла “пророссийская хунта”. Хотя какая хунта, когда половина моих друзей-грузин сражались против Звиада с оружием в руках. Но для современной грузинской молодёжи это уже история. Гамсахурдиа для них всё равно что Наполеон».
Звиадизм в чистом виде, отмечает Абашидзе, сегодня в ГПЦ уже не актуален, однако на смену ему пришла русофобия: «О лозунге “Грузия для грузин” никто уже не вспоминает. Другое дело, что некоторые антироссийские настроения в Грузии и в ГПЦ есть, и они стали особенно заметны на фоне украинских событий. У некоторых есть претензии к патриарху Кириллу, почему он не выступил миротворцем в украинском конфликте, ведь его паства – по обе линии фронта. Нарратив о том, что Россия нас порабощает с XIX века, довольно распространён».
При этом призывы Курашвили и его соратников к возвращению в Абхазию и Самачабло, отмечает эксперт, – это сугубые декларации, которые не подкреплены сегодня никакой реальной программой со стороны Церкви: «К сожалению, в абхазском и осетинском вопросах позиция ГПЦ – предельно негибкая. Или всё, или ничего. «Это наша территория», и точка. Практическими вопросами никто не занимается. В итоге, к сожалению, абхазов и осетин мы сами просто вытолкнули из Грузинской церкви». «Но надо понимать, из какой низкой «точки началось возрождение Грузинской церкви, – объясняет мой собеседник. – В 1970-х годах, когда пришёл патриарх Илия, у нас на всю Грузию было всего около пятидесяти священнослужителей. И главная идея патриарха была в том, чтобы восстановить нашу грузинскую традицию. Поэтому сейчас у нас почти пятьдесят епископов, но все они – этнические грузины. Нет ни одного абхаза, осетина, грека, русского… Нашему патриарху во время грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов многие люди в своё время советовали: выступите миротворцем, там же тоже ваша паства. Но нет, он не понимал. Он стоял на позициях Грузии в узком смысле слова».
«Работа Патриархии парализована»
Грузинский политолог, директор Института Евразии Гулбаат Рцхиладзе, которого в Грузии считают «пророссийским политиком», в свою очередь, критикует ГПЦ «справа».
Гулбаат Рцхиладзе. Фото: кадр из видео«Церковь молчит об общественных проблемах. Даже семь-восемь лет назад Церковь имела больший общественно-политический вес, но сегодня он практически сошёл на нет. “Грузинская мечта” распродаёт Грузию, приглашает сюда всевозможных так называемых инвесторов из мусульманских стран, главным образом из Турции и ОАЭ… Тренд последних лет – арабизация Грузии. Крупные инвестиционные фонды из Эмиратов покупают многие тысячи квадратных метров земли в предместьях Тбилиси, а также в Аджарии, на побережье Гонио (где раньше располагалась российская военная база). За жилыми комплексами, которые там построят, обязательно последуют молельные дома, а потом и настоящие мечети, со всеми вытекающими последствиями. Но никто из высшего духовенства не возмущается по этому поводу», – говорит он.
По словам эксперта, в руководстве ГПЦ сегодня находятся безответственные люди: «Работа Патриархии парализована. Там сидят Андриа Джагмаидзе и Шорена Тетруашвили, которые преследуют свои личные интересы. В вопросе Курашвили тот же Джагмаидзе не смог сказать ничего по существу, хотя оснований для этого было много. Он занимается просто оправданием себя и Патриархии. Он занял оборонительную позицию. Он мог бы хотя бы сказать, что за священник такой этот Курашвили, что он утверждает, что он не молится, и не читает даже «Отче наш». Это же позор...».
Грузинская оппозиция, несмотря на то что к ней присоединились священники, в большинстве своём настроена против Церкви, отмечает Рцхиладзе: «Прозападная оппозиция в целом скрытно антиклерикальна, несмотря на то что основная часть оппозиционеров считает себя православными и внешне почитает патриарха. Тот же Мамука Хазарадзе (учредитель партии “Лело за Грузию”. – Прим. авт.), например. Иначе они должны объяснить противоречие между их православием и их мягким отношением к навязыванию Грузии антиценностей со стороны Запада». «Феномен Курашвили – это работа СМИ, – подчёркивает эксперт. – Журналисты просто сделали из мухи слона. Сам он вообще не фигура. Ещё месяц назад почти никто в Грузии не знал об этом священнике. Насколько я знаю, большого прихода у него никогда не было».
В то же время альянс власти и ГПЦ – не более чем миф оппозиции, считает эксперт: «”Грузинская мечта” при помощи служб госбезопасности занимается разложением Церкви. В этом она наследница режима Саакашвили. Она поощряет интриги в церковном аппарате, сталкивает между собой различных епископов и церковные группировки. В основном при помощи какой-то финансовой поддержки или каких-то обещаний, которые она даёт тем или иным иерархам. Она пользуется недееспособностью патриарха и тем, что он уже ничего не может возразить. Уважение “Мечты” к Церкви не стоит преувеличивать: хочу напомнить, что выступление бывшего митрополита Петра (Цаава) – самое бессовестное за последние годы нападение на нашего патриарха – случилось именно в правление “Грузинской мечты”». «Никаких подтверждений русскому влиянию в Грузинской церкви не существует. Те, кто говорят о чемоданах русских денег, – пусть хоть один чемодан предъявят. То, что митрополит Шио был назначен в результате договорённостей между патриархом и Иларионом (Алфеевым), – это всё уровень “бабкины сплетни”. Это слухи», – настаивает директор Института Евразии.
Митрополит Шио (Муджири). Фото: WikipediaСогласие ГПЦ и РПЦ в украинском церковном вопросе, на которое указывает оппозиция, тоже не стоит преувеличивать, отмечает эксперт: «В целом ГПЦ придерживается нейтралитета в этом вопросе. Преследования УПЦ волнуют только рядовых священников и прихожан, верующий народ это очень интересует, но практически никто из высшего духовенства на эти темы не высказывается. Мы с нашим институтом проводили несколько раз акции в поддержку УПЦ, рассказывали о гонениях, приходило много людей, но Патриархия это не поддерживала. С амвона никто на эти темы не говорит, и в масс-медиа это не попадает». По мнению Рцхиладзе, русофобия в среде высшей иерархии ГПЦ довольно сильна исторически, и украинские события здесь только повод: «Если бы не было СВО, в Грузии всё равно была бы часть священников, которые против России и всегда найдут, в чём её обвинить».
Авторитет митрополита Шио в ГПЦ довольно хрупкий, признаёт Рцхиладзе: «Влияние местоблюстителя очень ограниченно. Все понимают, что он не патриарх, он просто один из епископов. Его авторитет в значительной степени вытекает из авторитета патриарха Илии, поскольку всем известно, что патриарх его назначил». При этом других авторитетных духовных лидеров ГПЦ за постстоветский период так и не породила: «Несмотря на состояние его здоровья, патриарх Илия – самый любимый и почитаемый в Грузии церковный иерарх. Никого сопоставимого с ним по популярности нет. Его авторитет всё равно больше авторитета всех остальных иерархов, вместе взятых. Влияние всех епископов ограничено их епархиями».
Неспособность ГПЦ решить абхазский и югоосетинский вопросы – одна из причин падения её авторитета, отмечает эксперт: «Территориальная целостность для нашего народа – это не только вопрос территорий, а вопрос того, что грузин оттуда выгнали и что грузин притесняют в Абхазии и Южной Осетии. Грузины Гальского района живут, как в резервации, грузинский язык там под запретом… В Ленингори квартиру моего знакомого грузина занял осетинский милиционер и не пускает теперь хозяина в его дом, говорит: пошёл вон отсюда… Вот об этом надо говорить. Но, конечно, мы будем решать вопросы только мирным путём. У вас СВО, а у нас должна быть своя СМО – «специальная мирная операция» в Абхазии и Южной Осетии...».
При этом разговоры о независимости Абхазской церкви вызывают у моего собеседника нескрываемое раздражение: «Они там в Абхазии видят в вере и в Церкви только инструмент политики. Этого надо избежать. Грузинская церковь никому своих территорий не передавала и не может передать». Несмотря на репутацию «пророссийского» эксперта, Гулбаат Викторович категорически против перевода Абхазии и Южной Осетии в состав Московского Патриархата: «Для РПЦ это очень рискованная тема, какую-то экспансию там осуществлять в обход Грузинской церкви». Разговоры о передаче РПЦ хотя бы Ново-Афонского монастыря он также считает неуместными: «Всё это вызывает печаль и боль, что всё это на таком уровне делается. Это не наше и не ваше. Это храм Божий. Это для всех верующих людей. В будущем, если начнутся политические процессы сближения между Россией и Грузией, автоматически решится и церковный вопрос, – это абсолютно ясно. Надо эту церковную проблематику как есть сейча, так и заморозить. Это не значит, чтоб там не было богослужения. Пусть там российские или ещё какие-то там проводят богослужение, если грузинам не доверяют, если такое христианство там, что ставят национальность выше. Пока нету политического процесса – я не вижу смысла договариваться по Новому Афону и по какому-то конкретному вопросу. Анастасия, ну что ещё к этому можно добавить. Если будут отношения между государствами, вопрос решится взаимоприемлемо и очень даже гладко. Если будет достижение политических договорённостей между Россией и Грузией, пойдёт всё автоматически по церковной линии, это абсолютно ясно… Если абхазский народ такой верующий.. Вообще какой веры придерживается абхазский народ? Не христиане и не мусульмане, они этими сказками живут, адаты-традиции, вот и… сами себя обманывают, что это играет существенную роль. Дорофей (Дбар) – вообще фигура политическая… (архимандрит Дорофей (Дбар), настоятель Ново-Афонского монастыря в Абхазии, глава Священной митрополии Абхазии. – Прим. авт.). А у него авторитет какой? Кто он такой вообще? Тоже мне сейчас Иоанн-Павел II. Да никто он такой, обычный рядовой священник. Никакой святости я особо не вижу. Может, есть какой-то дар ещё… Кто там есть у них какой-то старец, святой, блаженный – назовите мне! Не назовёте? Тогда оставим эти разговоры. Мы сами подрываем всё православие вот этими разговорами нашими...»
Вид на Новоафонский монастырь. Фото: Hons084 / Wikipedia«Митрополит Шио за закрытыми дверями будет убеждать руководство МП, что в Грузии его очень любят»
Четвёртый мой собеседник, эксперт родом из Грузии, ныне проживающий в Москве и консультирующий российские органы власти по вопросам кавказской политики, на условиях анонимности делится своими впечатлениями о процессах в ГПЦ. По его словам, и правые, якобы «пророссийские», и левые, якобы «антироссийские» критики ГПЦ находятся под влиянием собственной «оптики», тогда как современная Грузинская церковь – не с «Мечтой» и не с оппозицией: «Она сама по себе. Это государство в государстве. Пока длится период недееспособности патриарха, едва ли стоит ожидать от неё политической активности. Сейчас они замкнуты на своих внутренних проблемах. Однако ясно, что в перспективе выборов католикоса все группировки, продвигающие своего кандидата, будут вынуждены договариваться с какими-то политическими группами. Митрополит Шио будет явно кандидатом от “Грузинской мечты” и тем человеком, который будет убеждать руководство Московского Патриархата в том, что в Грузии его очень любят. Естественно, не публично, потому что в Грузии так говорить нельзя, – но за закрытыми дверями».
По словам эксперта, Отдел внешних церковных связей Московской Патриархии, пользуясь политической ситуацией, эффектно ввёл в заблуждение российских чиновников, когда «предложил себя как инструмент российско-грузинского урегулирования»: «После русско-грузинского конфликта 2008 года церковные институты случайно оказались неким каналом межгосударственного общения. Возможно, в ОВЦС решили, что это сможет стать их бизнесом. Речь даже не об экономическом гешефте, а о политическом. То есть мы поднимаем свою значимость в глазах государственных структур за счёт наших каналов связей с Грузией. Якобы мы станем инструментом поворота Грузии к Москве. ОВЦС в этот период тесно взаимодействовал с МИДом. Причём получается, что в какой-то момент Смоленка стала у нас филиалом Чистого переулка, а не наоборот. Самый большой интерес к этой теме был в 2012 году, когда “Грузинская мечта” впервые пришла к власти, и второй раз во время выборов прошлого года, когда началась борьба России и Запада за Грузию». «Результат всей этой деятельности был практически нулевой, – подчёркивает мой собеседник. – То есть представители РПЦ явно что-то сделали в результате для самих себя, но ничего не сделали для восстановления российско-грузинских связей. Они просто продвинули личные интересы отца Николая Балашова – и всё. Но с учётом того, что Церковь в этом понимании – это они сами, чему тут можно удивляться? Они ошибочно полагают, что государственный статус Абхазии – временный, и дальше “или мы её прихватим, или сдадим её обратно Грузии в знак примирения”. Больше никаких мыслей у них нет. Реальной ситуации они не видят. Отчасти они здесь дублируют отношение части российских чиновников, которые не стесняются говорить: “Почему мы это сделали? Тогда нам было это выгодно, а теперь мы не знаем, что с этим делать». По сути, это саботаж государственной политики РФ. Но, к сожалению, такой у нас правовой нигилизм. В отличие от советского периода, сегодня на постсоветском пространстве никто не думает о соблюдении элементарных правовых норм, и это очень прискорбно».
Лидер партии «Грузинская мечта» Ираклий Кобахидзе (справа). Фото: Jelger Groeneveld / FlickrВажно понимать политический контекст, говорит мой собеседник, а этот контекст сегодня работает в целом против российско-грузинских связей: «Российско-грузинская перезагрузка достигла своих пределов, каких-то новых перспектив и возможных шагов на ближайшее время я тут не вижу. Направление грузинской политики сейчас – это выравнивание с Западом, по крайней мере по натовской линии, заигрывание с правой частью ЕС по линии Орбана и лавирование между ЕС и Китаем. Чтобы выровнять отношения с Западом, “Грузинская мечта” будет дозированно прибегать к антироссийской риторике». Соответственно, рассчитывать на единомыслие РПЦ и ГПЦ также нелепо, считает он: «Наши товарищи, поддерживающие в грузинах иллюзию, что РПЦ соблюдает границы её канонической территории, утверждают, что “так мы просунем им митрополита Шио в католикосы”. Но это тоже иллюзия. И все надежды на то, что ГПЦ будет придерживаться пророссийской ориентации, беспочвенны. ГПЦ и РПЦ всё равно не сойдутся по вопросу Южной Осетии и Абхазии».
«Вопрос так называемой территориальной целостности – единственный консенсусный вопрос в раздробленном грузинском обществе. Поэтому “Мечта” периодически прибегает к этом блефу – сообщает в масс-медиа о каких-то возможных переговорах с Россией по возврату территорий и возвращении в Абхазию и ЮО так называемых беженцев. Политикум частично верит в это, частично понимает, что вешает избирателям лапшу на уши, – рассуждает он. – Но дело в том, что все разговоры о примирении с абхазами и осетинами – это лукавство, направленное на возвращение грузинам утраченных ими территорий. Сергей Шамба (около 14 лет – в 1997–2004-м, 2004–2010-м, 2024–2025 годах занимал пост МИД Республики Абхазия. – Прим. авт.) всегда на переговорах это фиксировал и задавал вопрос: “Так вам что важнее: вернуть доверие нашего общества или вернуть себе эти земли?”».
Уровень экспертной оценки в политике РФ на Южном Кавказе сегодня крайне низкий, говорит мой собеседник, и обусловлен он подчас личными связями политиков и предпринимателей: «Игры “Грузинской мечты” с Церковью обусловлены только одним – стремлением удержать при себе консервативный электорат. В Москве постоянно поддерживают какие-то маргинальные грузинские политические группы вроде “Альянса патриотов Грузии”, “Альтинфо” и прочих. Никто не понимает, что Иванишвили контролирует процессы в Грузии, а стратегия Иванишвили в том, что мелких и средних партий в Грузии быть не должно, так как они растаскивают электорат “Мечты”. Поэтому на одной стороне там Бидзина, а на другой – некий собирательный “коллективный Миша”. Но всё дело в том, что Малофеев и Дугин – личные друзья Васадзе, поэтому мы имеем те результаты на Южном Кавказе, которые имеем».
То же касается и экспертизы в церковных вопросах: «Главная утка, которой нас все последние годы кормят поклонники Грузинской церкви в России, – это тезис о том, что “если мы признаем принадлежность Абхазии и ЮО Русской церкви, то грузины тут же признают ПЦУ”. Хотя ГПЦ ни за что не признает ПЦУ, но не из уважения к РПЦ, а по причине собственных консервативных взглядов». «Вместо безоговорочной поддержки прав ГПЦ можно было бы хотя бы созвать межправославную комиссию о судьбе этих территорий, – говорит он. – Понятно, что грузины стали бы затягивать процесс. Но даже если бы эта комиссия заседала десять лет и так ничего и не решила бы, мы бы хотя бы не злили так абхазское общество. Мы бы хотя бы показали, что мы стараемся решить проблемы людей. Тем более что эти люди нам поверили. Понимаете, лет двадцать назад абхазы бы ещё согласились на то, что Абхазская церковь должна стать епархией в составе Русской. На это был бы согласен даже Дорофей (архимандрит Дорофей (Дбар), настоятель Ново-Афонского монастыря в Абхазии, глава Священной митрополии Абхазии. – Прим. авт.). Он же при патриархе Алексии II подписывал прошение с просьбой к Московской Патриархии принять Ново-Афонский монастырь под свою юрисдикцию (данное письмо было направлено патриарху Алексию II 29 марта 2009 года. – Прим. авт.). Дорофей – реальный духовный лидер Абхазии, он мог бы стать епископом Московского Патриархата там, для этого были все предпосылки, и тогда РПЦ имела бы там огромный авторитет. Вместо этого мы разогрели аппетит людей признанием их государства, в потом сказали: стоп, тут каноническая территория ГПЦ, поэтому мы просто будем тут сидеть и пользоваться. Люди стояли на пороге, просили “возьмите нас”, но, получается, мы на них наплевали, мы их проигнорировали. Насколько мы испортили этим российско-абхазские отношения – в Москве недооценивают. Там не понимают, что сторонники Дорофея есть во всех слоях общества и– и во власти, и в оппозиции, и если РПЦ сейчас попробует какими-то силовыми методами на него воздействовать, мы получим в Абхазии такую сложную комбинацию, что непонятно, кто и как потом будет её модерировать».
Позиция ГПЦ по абхазскому вопросу, в сущности, не церковно-правовая, а чисто политическая: «Исторически существовали Мцхетский католикосат и Абхазский католикосат. Грузинская церковь, автокефалия которой была объявлена в 1917 году, – это уже некое новое историческое образование. Эта Церковь была создана по политическим мотивам. Фактически грузинские иерархи тогда “изнасиловали” церковное право. А теперь они говорят: “Нет-нет, никакой автокефалии абхазам, потому что они хотят себе собственной Церкви по политическим мотивам”».
По мнению эксперта, не понаслышке знающего, что такое звиадизм, РПЦ давно пора пересмотреть свою безоговорочно-прогрузинскую позицию и услышать боль абхазской стороны: «Грузинская сторона умудряется говорить, что своим насилием в отношении абхазов они спасали их от русификации. Якобы они великая нация, они имеют право… Эту позицию сформулировал Гамсахурдиа в 1989 году. Тем самым в Грузии оправдывают и Абхазпереселенстрой, и даже Берию. Позиция ГПЦ по советскому прошлому тоже удивительна. “Советская власть нас угнетала, но верните нам советские границы!”».
