Наверное, это совпадение, но на следующий день после годовщины общероссийского митинга в поддержку арестованного Алексея Навального (23 января 2021 года) глава Чечни Рамзан Кадыров у себя в Telegram называет террористами главу «Комитета против пыток», члена Совета по правам человека при президенте Игоря Каляпина и журналистку «Новой газеты» Елену Милашину. (Этот пост до сих пор не скрыт, не удалён, не отредактирован.) А ещё через день уже совершенно официально, с внесением в соответствующий реестр, террористами объявляются Алексей Навальный и 11 его соратников.
Игорь Каляпин в ИК-7 УФСИН РФ. Фото: facebook.com/sparta13101967Почему январские события 2021-го следует считать за точку отсчёта? Потому что к 2021 году назрел какой-то важный перелом в общественном сознании. По данным политолога Алексея Захарова, обычно на акциях протеста бывает не более 7 % людей, которые участвуют в протестах впервые. 23 января 2021 года в Москве таких людей было 42 %. И это при том, что акция была несанкционированной (на них люди боятся ходить). В Санкт-Петербурге людей опрашивали на митинге 31 января 2021 года, и там тоже был аномальный процент новичков: 17 % тех, кто вообще впервые вышел, и ещё 30 % тех, для кого это вторая акция, а первой была акция 23 января.
На аналогичном (но только согласованном) митинге 14 февраля в Казани людей спрашивали об их мотивации: зачем вышли? «За Навального» ответили около 10 %, столько же заявили, что недовольны Путиным. Но подавляющее большинство (71 %) формулировали проблему шире: «отсутствие политических свобод» и «произвол власти». Эти данные Захаров представил в ходе онлайн-дискуссии в Сахаровском центре*. А Григорий Охотин, сооснователь ОВД-Инфо*, обратил внимание также на то, что ценность свободы слова для россиян с 2017 года возросла почти в два раза – с 34 до 61 %. Это данные «Левада-центра»*.
Главная страница сайта «ОВД-Инфо». Фото: Тюкалова ВераХотя власть объявила и саму площадку (Сахаровский центр), и источники информации, здесь обсуждаемой, иностранными агентами, то есть распространителями предвзятых, недостоверных сведений, сама она, очевидно, этим сведениям верит и вот уже год как принимает экстренные меры. Охотин охарактеризовал эти меры переходом от сдерживания к ликвидации. Ликвидации любой независимой от государства политической и общественной деятельности.
В прошлом году эта ликвидация проходила под знаком объявления всего, что движется, иностранными агентами. (Гражданское общество понесло потери по всем фронтам.) Параллельно пресс-секретарь президента Дмитрий Песков объяснял общественности, что объявление иностранным агентом не означает запрет деятельности, это только маркировка для аудитории. Здесь нужно добавить, что не только: это и потеря партнёров, и безумно усложнённая отчётность перед госорганами, и дискриминация всюду. Но, видимо, Песков был так убедителен, что иноагенты ему поверили и большинство из них продолжили свою работу, а их целевая аудитория – гражданское общество – с каждым новым иноагентом в списке Минюста становилась все более безразлична к этому статусу.
Ресурс «иноагентства» исчерпал себя, и уже с лета 2021-го иноагентов начали ликвидировать более радикальными методами: объявлять «нежелательными организациями» (а это запрет на деятельность в России), экстремистами (аналогично) или просто блокировать сайты, не вдаваясь в объяснения почему. «Мемориал»* в ряду ликвидируемых – исключение, потому что его формально хотят прикрыть именно за иноагентский статус. Хотя на суде звучали и традиционные в таких случаях обвинения в оправдании экстремистов (а ещё нацистов и вообще в искажении советской истории).
Выставка судебных рисунков «Ваш портрет, ваша честь». Фото: facebook.com/Memorial.International2022 год, судя по такому зачину, станет годом объявления всех иноагентов «террористами». (На уровне российского законодательства – это же, что и расплывчатые экстремисты, но, согласитесь, звучит внушительнее.) И не только иноагентов: всех остальных нежелательных, но ещё никак не помеченных запишут в террористы экстерном.
За прошедший год во власти поняли, что обмануть можно только тех, кто сам обманываться рад. Поэтому тратить время на страшные истории про наводнивших страну иноагентов не стоит. Статус «террориста» практичнее: человек автоматически объявляется преступником и подлежит отлову (а возможно, и отстрелу). Публично сочувствовать «террористу» опасно – для этого есть статья «Об оправдании терроризма». Теперь есть легальные основания и человека, и все разговоры о нём просто запретить. Времена сносок и примечаний о том, какой статус присвоил человеку или организации Минюст, подходят к концу, как и эпоха компромиссов.
Кажется, прошедшим летом кто-то из экспертов прогнозировал, что к весне 2022 года с большой вероятностью будет криминализовано медиапотребление. То есть преступлением будет считаться не только распространение информации, но и её потребление. К примеру, рядового интернет-пользователя смогут осудить за подписку на «нежелательный» паблик или за найденный в интернете и прочитанный материал, который прокуратура признала экстремистским. Вопрос лишь в техническом решении проблемы – как оперативно отслеживать таких потребителей.
Мне, если честно, не совсем понятно, на чём держится нынешняя система, где люди позволяют делать с собой и со своими ближними всё что угодно. Позднесоветский режим, как точно диагностировал Солженицын, держался на лжи. Если бы каждый на своём месте или хотя бы большинство перестали лгать, режим тотчас бы рухнул. Про нынешний режим уже давно говорят, что он вступил в эпоху новой искренности: многие вещи без стеснения произносятся вслух. Наверное, он держится как раз на отсутствии стеснения и стыда, в том числе у слушающих. Эти качества, кстати, обошли стороной авторы списка традиционных ценностей.
*Организации признаны Минюстом иностранными агентами.
