Слова, которых не должно быть

Фото: Кирилл Зыков / АГН «Москва»

Обложка книги «Сложные чувства. Разговорник новой реальности: от абьюза до токсичности». Фото: Издательство Индивидуум

Сколько весят эмоции?

Автор идеи социолог призналась, что решение издать такой сборник посетило её внезапно: новые слова, выражающие чувства, наполнили соцсети. Их начали использовать блогеры в своих постах и видеороликах и пользователи в комментариях. Впрочем, не все рады такому расширению словаря. Нужно ли считать депрессию болезнью, когда достаточно сказать «хандра»? Зачем говорить «абьюз», когда можно использовать термин «насилие»?

Полина Аронсон. Фото: facebook.com/polina.aronson.1

Для создания нового разговорника Аронсон собрала филологов, социологов, журналистов, политологов. Конечно, не обошлось и без специалистов в области психологии, которая в данном случае является, пожалуй, ключевым направлением. Ведь книга касается эмоций и действий, связанных с испытанным переживанием. «Если на этом языке говорят такие разные люди и так по поводу него ссорятся, то и описывать его следует с разных сторон, из разных дисциплин», – подчёркивает автор идеи.

Сегодня человек стремится к комфорту. Впрочем, это вполне естественное желание. Несмотря на то, что жизнь современного человека становится все более благополучной, мы не перестаем быть чувствительны к остаткам неблагополучия. Скорее, даже наоборот. Но люди по-прежнему относятся к своим эмоциям по-разному.

Современное общество можно условно поделить на два лагеря. Одни не относятся к эмоциональным переживаниям серьёзно. Ни к своим, ни к чужим. Испытывая депрессию, эти люди ни за что не пойдут к специалисту, а предпочтут скрыть проблему в себе. «Просто нужно взять себя в руки», – главный их девиз при эмоциональных проблемах. Конечно, новые слова, о которых идёт речь в книге, для них чужды. Отсюда и протест. Другая категория относится к психологическим трудностям более серьезно. И ту же депрессию они относят к болезням.

Оба эти взгляда часто сталкиваются между собой. Но есть и то, что эти два лагеря объединяет. Это понимание того, что некая реальность должна исчезнуть из нашего существования.

– Я бы хотела, чтобы мои главы о депрессии, стрессе и харассменте были соразмерны одному крику. Новые слова, о которых мы говорим, используются как то, чего не должно быть, от чего нужно избавиться. При этом моя идея заключается в том, что мы проговариваем то, от чего избавиться нельзя, – комментирует Жюли Реше, профессор Школы перспективных исследований (SAS) ТюмГУ.

Душевные проблемы не с потолка

Откуда же берутся наши душевные проблемы? Россияне довольно часто сталкиваются с проявлениями насилия. Всё начинается ещё со школьной скамьи, затем следует за нами в студенческой среде, армии, дома и на работе. Свой отпечаток накладывает и власть, действие которой очень часто направлены на то, чтобы без конца нас контролировать и подчинять. Это наблюдается не только сегодня. 

«На протяжении 70 лет личность унижалась и растаптывалась. Человеку всё время говорили: ты неважен, твое мнение ничего не стоит, твои эмоции никого не интересуют», – говорит публицист, автор Телеграм-канала EventsAndTexts Борис Грозовский. В итоге человек чувствовал себя не личностью, а лишь песчинкой, частью огромного общества. Той самой частью, которую легко можно заменить.

Борис Грозовский. Фото: t.me/EventsAndTexts

Поколение, выросшее в этой среде, а также те, кто этим поколением воспитывался, нередко ощущают душевные проблемы, боль. Здоровым такое общество назвать сложно.

Многие слова, возникающие в повседневной жизни, притягиваются как магнитом к полю борьбы за права, отмечает автор «Блога злобного культуролога» Оксана Мороз. «Мне кажется, что у многих постсоветских граждан где-то там внутри сидит атлант, который систематически расправляет плечи, – говорит она. – Если у нас по каким-то причинам не хватает ресурсов, чтобы найти гармонию между напряжением, силой, давлением, агрессией и дисбалансом власти, то не стоит вставать на какую-либо сторону баррикад».

С каждым годом россияне всё больше ощущают на себе давление со стороны власти. Если раньше они могли, например, выйти на акцию протеста против пенсионной реформы, то сегодня судьба того, кто просто встанет в одиночный пикет, может оказаться незавидной. Тех, кто протестуют, власти не жалуют. Однако люди ищут выход эмоциям.

«Новый язык – это способ выражения протеста там, где других способов очень мало. Там, где нет, например, политически выраженного протеста. Это про самосознание, самоопределение в тех рамках, в которых это возможно», – говорит старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, семейный психотерапевт Елена Миськова. 

Выгораем не только на работе

Один из разделов книги посвящен выгоранию. Им занимался политолог, преподаватель «Шанинки» и ВШЭ Илья Будрайтскис. Выгорание не связано только с рабочим местом. Оно может происходить и дома, с друзьями, при занятии спортом. Особенно свойственно для тех людей, которые не разделяют работу и свободное время. Наверное, именно поэтому современному человеку, который «несёт работу домой», так знакомы эти душевные переживания.

Илья Будрайтскис. Фото: facebook.com/ilya.budraitskis

О выгорании начали говорить только сейчас. Но значит ли это, что раньше у людей все было по-другому, а сегодня они просто стали более чувствительным? Отнюдь нет. В 1970-х годах выгорание было свойственно специалистам, которым изо дня в день приходилось контактировать с людьми. От врачей, полицейских, требовалось эмоциональное вовлечение, которое было сопряжено с каждодневной рутиной. Люди признавались, что не могут найти в себе былого внутреннего огня. И не только они. Нельзя сказать, что если условный шахтер мало взаимодействует с людьми, то он не испытывает выгорание. Просто об этом в том же XIX веке вряд ли они могли себе позволить говорить. При этом они могли описать свое состояние как чувство отчуждения. Рабочие зачастую не ощущают своё полноценное человеческое присутствие в мире. 

Психология и политика

«Из многоголосья можно выделить три социологические силы, которые формируют новую эмоциональную реальность и её язык, – отмечает преподаватель кафедры социологии и антропологии университета имени Бен-Гуриона Юлия Лернер. – Первое – психологическая сила. На ней основаны многие статьи сборника: стресс, депрессия, отношения, личностный рост и т.д. Вторая сила – экономические отношения: инвестиции, ресурс, обесценивание, долговые отношения и т.д. Соотношение между этими двумя силами в постсоветском контексте – новость, но на Западе оно давно обговорено, продумано и прописано». 

Юлия Лернер. Фото: individuumbooks.ru

Лернер указывает также на сложные взаимоотношения между политикой и психологией. «Возможно, скоро личные границы и границы между Россией и Украиной будут означать примерно одно и то же, – рассуждает она. – Потому что мышление, которое делает легитимным защиту личных границ, оно же переносится на политические объекты».

Лексика отражает состояние общества

До сих пор есть много людей, особенно в малых городах, которые не слышали слов вроде «абьюзер» или «краш». Или есть те, кто слышал, но не понимает их значения. Семейный психотерапевт и преподаватель ВШЭ Марина Травкова надеется, что разнообразие в итоге одержит победу и новые слова, выражающие чувства, войдут в наш привычный лексикон. 

Марина Травкова. Фото: facebook.com/travkovam

У доцента кафедры русской литературы РГПУ им. А. И. Герцена Юлии Балакшиной иная позиция. Она подчеркивает, что язык отражает состояние общества, то, как оно живет, говорит, на что нацелено.

Юлия Балакшина. Фото: sfi.ru

«Думаю, что эта лексика заимствуется не повсеместно и не всеми слоями жителей нашей страны, – отмечает Балакшина. – Её использует определенная социальная группа людей, которая ориентирована на европейские тренды, на новую этику. Вместе с этими трендами новые слова и входят в наш язык. Мне кажется, эти слова не станут повсеместными».

*Организация признана Минюстом иноагентом.