Существует расхожее утверждение, что Россия и Турция – страны-близнецы, власти которых часто ведут себя одинаково, списывают друг у друга, как двоечники на задней парте. Действительно, есть много общего: в Турции уже 20 лет у власти один человек, как и в РФ, его полномочия давно истекли. Турецкому лидеру ради «обнуления» пришлось менять конституцию – из парламентской республики страна в 2017 году превратилась в президентскую. В стране огромное давление на свободу СМИ – например, за обсуждение войны в Сирии можно сесть в тюрьму. Оппозиция же слабая и разрозненная, не имеет внятной программы и объединяется под лозунгом «против Эрдогана», ничего внятно-позитивного не предлагая. Но при всём сходстве у наших стран есть одно очень существенное различие: в Турции до сих пор существуют настоящие выборы. Да, действует административный ресурс, есть единичные нарушения (ну типа кошки в трансформаторной будке в момент подсчёта голосов), избирателей иногда подкупают (не гречкой, а булгуром), но в целом всё законно. Так, на последних важных выборах мэров все крупные города – Анкара, Стамбул, Анталия, Измир – оказались в руках оппозиции. Но самое главное – турки по-прежнему относятся к выборам как к своему праву влиять на будущее страны, явка близка к 100 процентам: люди откладывают отпуска и меняют планы, едут из других стран, чтобы отдать свой голос. И за каждого избирателя идёт серьёзная борьба: победа достаётся чаще всего ценой нескольких процентов. Вот почему предвыборные кампании тут всегда проходят очень экстремально. У нас такое было в последний раз, наверное, в 1996 году под ставшим уже историей лозунгом «Голосуй – или проиграешь».
А грядущие турецкие выборы, которые должны состояться в мае, давно назначены судьбоносными: сильнейший за последние десятилетия экономический кризис, очень нестабильная внешнеполитическая ситуация, теракты, дикая инфляция – рейтинг партии власти и самого Эрдогана достиг исторического минимума. В коем-то веке оппозиции удалось договориться и создать коалицию из шести партий, чтобы идти на выборы с единым кандидатом: по опросам, у него были бы весьма высокие шансы на победу. А 6 февраля случилось чудовищное землетрясение, которое унесло жизни 45 тысяч человек, разрушило 200 тысяч строений, самым трагическим образом изменило судьбы 13 миллионов человек, которые жили в пострадавших провинциях.
Конечно, это событие стало главной темой предвыборной кампании: насколько сплочено турецкое общество на человеческом уровне, настолько же оно полярно и непримиримо на политическом фронте.
В первые дни в воздухе повисло ощущение, что под обломками погребена прежде всего действующая власть: казалось, что после этой катастрофы эпоха Эрдогана должна закончиться, не верилось даже, что в такой ситуации он решится пойти на выборы. Оппозиция выступила заранее с нотой протеста, напомнив, что откладывать выборы не предусмотрено конституцией. Но оказалось, что никто и не собирается отменять, даже переносить их на более поздний срок – очевидно, власти почувствовали себя уверенно и даже решили обратить трагедию в свою пользу, ловко отбиваясь от всех обвинений.
Фото: Владислав Кочетков/КоммерсантъОппозиция обвиняет власти в том, что коррупция, которая опутала всю управленческую систему, породила строительную мафию, большинство домов разрушилось из-за несоблюдений требований и попустительства проверяющих органов. Власти в ответ показательно задерживают сотни причастных к строительству бизнесменов и мелких чиновников, рапортуют о том, что ни один социальный дом, построенный государством, не пострадал. Кроме того, намекают, что в некоторых пострадавших районах (скажем, в Хатае) у власти давно представители республиканцев, а не партия власти.
Одни говорят, что помощь доходила медленно, в некоторые районы спасатели добрались через несколько дней, что на сейсмически опасной территории – в стране, где в любом месте в любой момент может произойти катастрофа – не было готово ничего. Люди спрашивают: куда ушли их налоги на deprem (то есть землетрясение)? На что им показывают тысячи аккуратно сооружённых палаточных городков, героических спасателей и счастливых спасённых. Рассказывают, какие выплаты получают пострадавшие, включая дотации на съём жилья, списание кредитов и долгов за ЖКХ.
С первого дня катастрофы в стране заработали два крупных фонда по сбору помощи пострадавшим: государственный AFAD и неправительственный AHBAP, работающий на принципах солидарности и сотрудничества, – его создал музыкант Халюк Левент, к нему присоединились другие звёзды кино и эстрады и все, кто будет голосовать против Эрдогана. Они собрали триллионы лир, закупили тысячи палаток (в том числе у организации Кызылай – аналога Красного Креста: был большой скандал, от него отбились, объяснив, что эти палатки были от какой-то коммерческой структуры, которая работала с национальной благотворительной организацией). В отместку противники оппозиции запустили слухи о том, что триллионы, собранные AHBAP, переведены за границу (это легко опровергли), и запустили вирусные ролики, где якобы простые граждане говорят, цокая языком, одинаковую фразу: «Государство работает, а эти пиарятся». Конечно, есть и люди, которые искренне уверены, что Турция похорошела только при мудром руководстве Реджепа Тайиповича Эрдогана. В этом смысле всё как у нас.
Когда стали поступать первые новости о землетрясении, первым делом власти замедлили на пострадавших территориях соцсети, чтобы предотвратить появление фейков, которые мешают координации работы и сеют панику.
Фото: Владислав Кочетков/КоммерсантъЭто вызвало всеобщее возмущение, так как люди пытались всеми средствами связаться друг с другом, найти родных и близких. «Правительство в отставку!» – скандируют тысячи болельщиков на футбольных матчах (а это в Турции страшная сила). В наказание власти принимают решение проводить матчи без болельщиков, чтобы «не раскачивали лодку», когда страна в таком горе. Не время, говорят они, решать политические проблемы. На что оппоненты отвечают: «У вас всегда не время – то пожар, то наводнение. И все виноваты: строители, оппозиция, Запад… Только не вы, которые у власти 20 лет».
Ещё одно непопулярное решение властей – все университеты страны были переведены на удалённое обучение до конца учебного года, так как общежития были отданы пострадавшим. Мэры городов, где руководит оппозиция, публично предлагали отдать свои партийные помещения пострадавшим и даже квартиры, только чтобы студентам дали возможность нормально учиться. Студенты обращаются к Эрдогану с требованием отдать свой огромный дворец, вместо того чтобы лишать молодых людей будущего. В ответ им говорят о чувстве солидарности: стыдно думать о себе, когда твои братья, тоже студенты, остались без крыши над головой. Что и говорить, консультанты у Эрдогана знают своё дело: когда похвалить свой народ, когда пристыдить, когда немного уйти в тень, когда бесконечно мелькать на экране – давать имена найденным под завалами младенцам, скорбеть о герое, который погиб, спасая кошку, целовать руки живым. Конечно, давать громкие обещания: чуть ни за год власти обещают восстановить все разрушенные дома (если их выберут, разумеется), стать мировым лидером по реагированию на экстремальные ситуации, создать суперсистему оповещения, наказать всех виновных, поднять страну с колен и т. д., и т. п.
Турки, как и русские, – народ тёртый. У них, как и у нас, не было ни одного года, прошедшего спокойно: без экономических кризисов и военных переворотов, терактов, повальных арестов, разрушительных стихий или политических разочарований. Они не сильно верят властям, но, как и россияне, сомневаются, что те, кто придёт им на смену, будут лучше. Выражение «Эти хоть уже наворовались, а новые начнут с новой силой» такое же турецкое, как и наше. Тем более что у оппозиции нет конкретных планов по главным вопросам: на выборы они идут под лозунгом «За всё хорошее и против всего плохого» – с обещаниями вернуть парламентскую республику, открыть закрытый стамбульский аэропорт «Ататюрк» и дать возможность молодёжи приобрести дешёвые машины (это в стране с самым дорогим топливом в мире).
Но многие в Турции понимают, что несменяемость власти, жёсткая вертикаль, приведшая к тому, что все решения замкнуты на одного человека, – причина всех зол в стране, в том числе и столь страшных последствий землетрясения. И у них нет вопроса: «А кто, если не Эрдоган?» Да кто угодно! Важно, чтобы восторжествовали демократические принципы Республики, а не возврат к власти падишаха. Посещая разрушенный Кахраманмараш сразу после катастрофы, Эрдоган неосторожно употребил слово «kader», то есть судьба, предначертание, доля. Турки были возмущены: наш народ не заслужил такой участи, это не судьба, а твоё бездарное правление.
Фото: Эмин Джафаров/КоммерсантъТаким образом, у коалиции оппозиционных партий и единого кандидата, которого выдвинули наконец после 7 марта, есть все шансы закончить эпоху Эрдогана. Хоть и кандидат этот – Кемаль Кылычдароглу – далеко не идеален. Человек учёный и принципиальный, он имеет репутацию не слишком удачного политика: в парламенте он с 2002 года, то есть пришёл в большую политику раньше Эрдогана, с 2010 года возглавляет Республиканскую народную партию (СНР) – главного оппонента партии власти, неоднократно участвовал в выборах и ни разу не победил. Когда его кандидатура была выдвинута, лидер Хорошей партии Мераль Акшенер, которая занимает второе место по рейтингу среди участников коалиции, покинула её (как пишут турки, «опрокинула стол шестерых»), уведя с собой 10–12 процентов потенциальных голосов избирателей. Но на следующий день вернулась, получив обещания, что её фавориты – действующие мэры Стамбула и Анкары Экрем Имамоглу и Мансур Яваш – станут в случае победы вице-президентами. Этот перформанс в Турции назвали «политическим землетрясением», но, в принципе, все здесь привыкли к такому. Как тут говорят: «24 часа для турецкой политики – это слишком долго». К маю всё может поменяться самым радикальным образом и не раз.
Кстати, Эрдоган отреагировал на эту бурю хитро (опять браво его советникам): «Я подпишу в ближайшее время приказ о выборах 14 мая, пора заканчивать весь этот предвыборный цирк и заниматься устранением последствий катастрофы».
Что касается россиян, то по мнению турецких экспертов, Кемаль Кылычдароглу относится к России нормально и вряд ли будет менять серьёзно политику по отношению к ней. Но уже одно из предвыборных обещаний оппозиции – как минимум на пять лет запретить продажу недвижимости иностранцам. Так что ещё непонятно, за кого бы проголосовали мы.
