Что наше историческое сознание фрагментарно и обрывочно, сомнения не вызывает. Опрос вроде бы бизнес-издания для вроде бы продвинутых россиян – РБК – показал, что почти 40% читателей приветствуют предложение Владимира Владимировича Путина вернуть детской организации название «пионерии». А что такого? Ну, были красные пионеры, есть вон, телевизоры – электронные пионеры, марка такая. Будут путинские пионеры. Что плохого-то? И сам Владимир Владимирович очень по-доброму предлагал смену названия, специально оговорившись, что идеология тут не причём.
Давайте на секунду предположим, что такие умонастроения – не следствие злых намерений, а просто яркий знак отсутствия или эклектичности исторической памяти. И кое-что вспомним о том, как пионеры появлялись и как исчезали с исторической сцены.
«Красная вселенная» была хорошо организована. Будущие кадры, которым предстояло вершить историю мира (или хотя бы страны), вырастали в партию из комсомола, а комсомол, в свою очередь, – из организации для самых юных участников ленинской политики – пионерии.
При этом, как и всё остальное в СССР, большевики выстраивали детскую работу по формуле «сначала форма – потом содержание». Иногда форма была буржуазной, а содержание коммунистическим, иногда и вовсе форма – правильная, содержание – издевательское. Каждый раз, когда размышляешь о том или ином «красном» начинании, не удаётся отогнать от себя мысль о природе зла: зло подменяет нечто живое, нечто настоящее, делает его «не таким». И пионерия выросла тоже как институт «вместо».
Как возникали скауты
Модерное государство, согласно теоретикам (например, Манну), сформировалось ввиду необходимости воевать: как следствие, концентрировать ресурсы и централизованно их использовать. Наполеон Бонапарт нашёл важный ресурс, о котором раньше никто не думал: солдаты-республиканцы вместо наёмников, задействованных в предыдущих войнах. Республиканцы были отличным ресурсом, который в теории позволял справиться с русскими. Заметим тут же, что суворовские победы во многом были обусловлены тем, что его армия была рекрутской, а следовательно, избавленной от больших минусов нормальной наёмной армии, существовавшей века с XV по собственно наполеоновские войны.
Благодаря наполеоновскому ноу-хау армии стали большими. А вот проблема обучения военному делу вчерашних крестьян и работяг стала куда острее. Будущий солдат нуждался в навыках разведки, полевой жизни, дисциплины. Именно поэтому появилось то, что позже заменит собой пионерия: скаутское движение.
В Россию оно пришло с большим опозданием: первый скаутский костёр был зажжён 30 апреля 1909 года в Павловском парке Санкт-Петербурга скаутским патрулём «Бобр». Создатель отряда, Олег Пантюхов, в 1914 году уходит на войну, но это не мешает проведению в 1915 году Первого всероссийского скаутского съезда. Его девизом стала фраза «Вера в Бога. Верность царю. Помощь ближним». То, что сегодня называется «допризывная подготовка», дополнялось и функционалом социального служения – насколько это было возможно во время войны, а потом революции и последующих скорбных событий.
Построение скаутов в полевом лагере, начало ХХ века. Фото: общественное достояниеПочти в параллель с «Бобром», в 1910 году, преподаватель 1-й Петербургской мужской гимназии В.Г. Янчевецкий (да, тот самый В. Ян) создаёт «Легион юных разведчиков». Ему удалось устроить один скаутский лагерь на несколько десятков человек летом 1912 года, но дальше дело не пошло, а через год будущий писатель уехал в Грецию как член Русского археологического института.
В 1915 году созданное в сентябре 14-го общество «Русский скаут» стала курировать сестра императрицы великая княгиня Елизавета Фёдоровна. В том же году в Санкт-Петербурге прошёл первый скаутский съезд, утвердивший устав, оргструктуру и символику теперь единого скаутского движения. Увы, вырасти в полную силу ему было не суждено: уже в 1917 году движение распалось, и в разных регионах действовали организации с самым разным идеологическим направлением. К этому моменту в стране существовало уже более 50 тысяч скаутов в 143 городах России.
Как возникали пионеры
Большевики очень рано – в 1919 году – объявляют скаутизм реакционным и буржуазным явлением, начинают преследовать скаутов и одновременно экспериментировать со скаутским же организационным подходом, например, создавая движение «юкистов» – юных коммунистов-скаутов. При этом скауты на «белой» территории часто действуют по своему прямому назначению, помогая белым армиям. Так, в колчаковском Екатеринбурге действовала «Дружина белых скаутов», которая даже издавала журнал «Собачья конура».
Скауты на «красной» территории где-то симпатизируют красным, где-то держатся на расстоянии от политики.
После гражданской войны скаутские организации ещё существовали. Например, в Петрограде действовали «Патруль Лось», «Союз Ганьямады», «Патруль Сокол» (из девочек) и «Российская орагнизация юных разведчиков» – возможно, благодаря громоздкому названию получившая помещение для занятий от Всевобуча. До 1922 года стратегии взаимодействия красной власти со скаутским движением были очень разными: нередко скауты стремились соединиться с комсомолом и часто на местах советская власть помогала в организации дела. Некоторые скаут-мастеры переходили в комсомол и становились вожатыми: таким образом, комсомол перенимал скаутские практики работы с молодёжью.
В апреле 1922 года красными создаётся «Бюро по объединению и проведению организаций, пользующихся методом системы “Скаутинг”», целью которого стало подмять скаутские организации под комсомол. Отношения между скаутами и советской властью стали накаляться. 19 мая создается пионерия, а 3 декабря того же года в Российской организации юных разведчиков срезается скаутское знамя – вместо него ставится флаг РСФСР. Легальные скаутские объединения распускались, но несмотря на это, в 1923 году в стране оставалось более 15 тысяч скаутов.
Скауты в Царском Селе, 1916 год. Фото: общественное достояниеВесной этого года последний скаутский слёт у села Всехсвятское под Москвой был разогнан милицией и комсомольцами. Скауты перешли на нелегальное положение:
Нас десять – вы слышите, десять!
А старшему – нет двадцати!
Конечно, конечно, нас можно повесить,
Но прежде нас нужно найти!
В апреле 1926 года прошла серия арестов. Ключевое обвинение с позиции красной юстиции выглядело так: «заявлявшие о своей аполитичности и внеклассовости, скауты утратили свою “аполитичность” <...> и благодаря работе в подполье “соединились в сплоченную организацию”»..
Проблемой была сплоченность и слишком хорошие родословные у участников скаутских организаций. На красном языке эти претензции формулировались так: «”1-я Московская независимая команда скаутов” (1-я МНСК) была почти сплошь анархистской и имела связи в руководящих кругах анархических федераций. “Опытно-показательный скаутотряд” тоже склонялся к анархизму, одновременно имея в своих руках меньшевиков и эсеров, отряды “Черного волка”... Однако весь этот аппарат различных партийных убеждений всецело подчинялся идейно руководству дружины “АРГО”, ярко фашистской по своему направлению».
И, наконец, одной из ключевых причин преследования скаутов стала их подчёркнутая аполитичность: обвинения звучат достаточно абсурдно, чтобы её оттенить. Скауты, таким образом, были классическим социальным врагом советской власти: сплоченные, имеющие родословную, желающие жить свободно от политики. И – главное – естественные обитатели ниши, которую красные стремились занять со свойственной им тягой к монополии власти.
Почувствуйте разницу
Исходя из вышеизложенного, мы можем сделать некоторые выводы о том, что такое «красное».
Сам факт появления и быстрого развития «снизу» скаутского движения в Российской империи говорит о том, что РИ была модерным государством. Причём государством быстро развивающимся, схватывающим на лету приметы времени: первый скаутский костёр в России загорелся уже через два года после выхода программной работы Бадена-Пауэлла. Логично, что в случае любого небольшевистского извода русской истории это движение продолжало бы развиваться и жило бы как огромная конфедерация из разнородных региональных «племён».
Красные же взяли оболочку-методологию работы и наполнили её своим содержанием, избавившись от большей части полевой и игровой деятельности, сделав упор на дисциплине и идеологии. Как и остальные большевистские начинания, пионерия создавалась как исключительно жёстко централизованное и подчинённое партии движение.
Вполне естественно, что с распадом партии оно прекратило своё существование. И здесь стоит сопоставить «красное» с нормальным: живой скаутский движ даже прямым уголовным преследованием и насилием истреблялся в течение десятилетия.
Сама природа «красного» как социального феномена возвращает нас к метафорам зла, вируса. Вируса, который и через сотню лет после проникновения в среду игровой педагогики скорее жив, чем мёртв.
