Гжелью называют территорию, включающую 25 деревень и сёл вдоль Егорьевского шоссе: Гжель, Речицы, Новохарионово, Игнатьево, Володино, Турыгино, Фенино, Трошково, Коняшино и другие. На протяжении столетий местные жители занимаются гончарным промыслом, производством фарфора. Примерно так начинается большинство повествований о Гжели. Но наш рассказ сегодня о явлении, о котором не написано в путеводителях, но его можно увидеть, ощутить и даже потрогать, – о Гжельском море. А ещё о сообществе гжельских художников, которые вместе с энтузиастом Олегом Тюленевым возрождают гжельскую майолику и пытаются изменить мир.
На берегу
– Вы ведь москвич. Как вы оказались в Гжели и заинтересовались её историей и наследием?
– Я застал Гжель в период безвременья. Это была осень 1999 года. Смена эпох. Что-то похожее было и внутри меня. Творческий кризис, наверное. Студент московского архитектурного института решил реализовать юношескую мечту, освоить гончарный круг. Так я попал на один из гжельских заводов в качестве ученика последнего потомственного гжельского гончара Николая Александровича Мордашова. Я окунулся в другой мир – с характерными людьми, со своим укладом, с чистыми и искренними отношениями. Этот мир принял меня. Моё обучение продлилось почти полгода, а весной 2000-го дяди Коли не стало. Так мне по наследству перешла ответственность за гжельский гончарный промысел, бросить и жить прежней жизнью было невозможно. Этой истории уже 24 года. Керамика стала частью моей жизни.
– Почему Гжельское море?
– Люди творческие мыслят образно, они тонко чувствуют окружающий мир, его душу. Гжель – место с сильной энергетикой. Это сразу ощущаешь, когда пересекаешь границу Гжельского моря. Для меня долгое время это был океан из фильма «Солярис», пока я не осознал тот факт, что древнее море на самом деле и является той стихией, которая дала жизнь и смысл этой территории под названием Гжель. На протяжении сотен миллионов лет море уходило и возвращалось вновь, оставив после себя богатства в виде залежей известняка и глины, которые на столетия определили путь этого места и людей, его населяющих. В моём понимании море – это пространство вне времени, а границы его устанавливают герои гжельского эпоса. Так и родилась мифологема – «Гжельское море».
Олег Тюленев. Фото: Олег ТюленевГжельское море: волна первая
– Кто в Гжельском море водится?
– В нём есть место для всех. Иногда его обитатели даже и не подозревают, что являются частью огромной экосистемы. Мы тоже его часть.
Мы – сообщество творческих неравнодушных людей, которым интересна история места, те кто хранят традиции и пытаются их развивать, не поступаясь с принципами.
– Что у вас за собрание?
– Я попал в Гжель, на гончарный завод, а «платой» за обучение было оформление заводского музея и поиски традиционной гончарной посуды, которой определённо не хватало в экспозиции музея. Меня водили по домам, где я обследовал чердаки и подвалы, вытаскивая на белый свет забытые творения гжельских гончаров. Ведь в Гжели в каждом доме, построенном до 30-х годов, можно найти остатки производства. Собралась интересная коллекция, которая и сейчас регулярно пополняется. Это предметы конца XIX – середины XX веков. Оказалось, что они не описаны в историографии и практически не представлены в музейных собраниях. Формирование коллекции происходило параллельно с изучением и узнаванием мной Гжели. Так я впервые почувствовал себя первооткрывателем. Это чувство не покидает меня и сейчас, я всегда в перманентном поиске, потому что здесь в любой момент можно неожиданно что-то удивительное найти. Несколько лет назад я остановился на шоссе около одного дома, где был выставлен на продажу ничем не примечательный советский фарфор. Спросил, нет ли чего-то ещё. А вскоре мы вместе с хозяевами раскапывали засыпанный подпол сохранившейся дореволюционной пристройки к дому с остатками керамического производства. В итоге после недели работы увез оттуда 4 автомобильных прицепа уникальных экспонатов от конца 80-х годов XIX века до периода НЭПа. Сейчас они выставлены в нашем культурном центре. Заодно восстановил историю рода владельцев производства.
За 24 года собрание разрослось, к гончарной керамике добавились фарфор и фаянс, майолика разных эпох, предметы малых предприятий Гжели (кустарная керамика), а также предметы быта гжельских фабрикантов, архитектурные детали ушедших домов.
– Если с объединением художников ещё понятно, то как вы пришли к необходимости создания Гжельского исторического общества и каковы его цели?
– Создание нашего исторического общества – это соборное действие. До определённого момента «Гжельское море» вело работу по привлечению внимания к проблемам сохранения исторического наследия. В какой-то момент пришло осознание того, что этим направлением необходимо заниматься более системно, с привлечением большего количества участников. И группа энтузиастов инициировала создание такого общества. Я со своей стороны поддержал эту инициативу. Актив общества составляют коренные гжельцы, и это особенно важно. Как и то, что оно создалось снизу, изнутри, из внутренней необходимости, а не по чьей-то указке. Говорят, что Гжель разрозненна, но здесь мы видим настоящее неформальное объединение, где представлены краеведы, преподаватели, художники, священники, врачи… Даже сложно всех перечислить. Общество собиралось в первую очередь как клуб единомышленников, неравнодушных к судьбе этих мест людей. Есть и реальные реализованные проекты: выставки, волонтёрские мероприятия, проекты по охране исторического наследия.
Фото: Олег ТюленевНыряльщики за жемчугом
– Чем сейчас занимается Историческое общество?
– У нас есть большой проект «Музеи Гжельского моря». В его рамках мы содействуем созданию частных музеев, интегрируем их в туристические маршруты. Кроме того, Историческое общество организует разные мероприятия. В этом сезоне 2 выставки провели, а с художниками участвуем в районных фестивалях. Ведём несколько проектов по сохранению исторического наследия. Проводим велорегаты – такие однодневные экспедиции по изучению определённых гжельских направлений. Провели уже 5 или 6, и пока маршруты даже не пересекались.
Кроме того, художники в Гжели – люди приезжие, история Гжели для них долгое время была очень поверхностной, не дальше «предметного ряда», а контекст места оставался за рамками. В наших поездках они открывают для себя Гжель совершенно по-новому, как и те, кто приезжает сюда в первый раз.
– Откуда вы узнаёте все местные истории и зачем собираете? Нужны ли они гжельцам?
– Один мой знакомый археолог, который копал и изучал Гжель в 80-е годы, сетовал на то, что он опоздал лет на двадцать. Мы опоздали лет на 60. Тем не менее то, что удаётся найти, вдвойне ценно. Часто изначальные источники – бабушки и дедушки, дети войны, поколение, которое мы застали, чьи рассказы помним. Но и архивы помогают.
Много благодарностей приходит в адрес «Гжельского моря» от тех, кто интересуется генеалогией, изучает историю предков. Часто люди давно уже не живут в Гжели, ведь во времена репрессий многие бежали, да и потом разъехались. А «Гжельское море» оказались площадкой, где они нашли информацию о родственниках, стали общаться, познакомились между собой, даже воссоединились семьи, дополнив недостающие ветви древа, которое каждая семья рисовала со своей стороны.
– Для кого вы все это сохраняете?
– В первую очередь для гжельцев, но море давно вышло за пределы административных границ Гжели, это уже явление национального масштаба, а в отдельных проявлениях (если мы уже про культурный пласт) – мирового.
На глубине
– Есть ли в гжельском регионе своя особая отличная от других ближайших сёл и городов культура, менталитет, язык и почему?
– Разумеется, да. На менталитет гжельцев повлияли многие факторы. Я назову несколько из них: особенности почвы, фактор старообрядчества, отсутствие крепостного права на большей территории Гжели, советские репрессии против частного предпринимательства и, конечно же, энергетика «Гжельского моря».
– Как гжель стала бело-синей? И неужели её смысл и уникальность вовсе не в этом?
Фото: Олег Тюленев– Я бы сказал, что не только в этом. Роспись синими красками по фаянсу была популярным трендом в 20–70-е годы XIX века. Нужно сказать, что это был один из стилей декорирования керамики той поры, далеко не единственный. Синяя посуда в массе своей была ориентирована на восточный рынок. Выпускалась в больших количествах повсеместно на всей территории Гжели. К концу 70-х годов ХIХ века производство посуды с таким декором полностью прекратилось.
Современная гжель – это советский бело-синий проект, массовая культура, мейнстрим, так сказать. За основу был взят именно бело-синий стиль 20–70 годов XIX века, но с одним важным нюансом: фаянс заменили на фарфор. Этот проект задумывался и развивался как эксперимент. Цель его – сформировать новую эстетику народного искусства и народных художественных промыслов, адаптировать их к современным реалиям, где в итоге слово «народный», по факту, можно смело брать в кавычки. Произошла подмена понятий, народ и глубинная культура стали фоном на этом празднике жизни. В результате мы получили «гжель» – как имя нарицательное к китчу и безвкусице. Авторская художественная синяя гжель ХХ века, достижения которой очевидны и бесспорны, была уничтожена «монстром», который вышел из-под контроля. Теперь мы заборы и крыши красим в синий цвет, а брэндинг гжели – беспросветная синяя тоска.
– Раз есть мейнстрим, должен быть и андеграунд?
–Да, и это гжель цветная, майоликовая. Именно такую цветную гжель мы стараемся сохранить и популяризировать. Майолика появилась в Гжели во второй половине XVIII века и просуществовала до начала XIX века. Этот период – лучшее, что было в русской народной керамике за всю её историю. Изготовление майолики возродили в 80-е годы XX века, и это тоже был творческий эксперимент. Мы – второе поколение художников, а появилось уже и третье, жизнь продолжается. Тайна рождения гжельской майолики до сих пор не разгадана, она особенная и не имеет прямых аналогов. Это культурный феномен и явление мирового значения. Даже в Италии, в городе Фаэнца, главном центре традиционной итальянской майолики, куда мы неоднократно приезжали с нашими работами, мы были интересны и восприняты как равные. Но в России майолика недооценена.
Крупная рыба
– Почему старообрядцы раньше играли такую важную роль в российском бизнесе и культуре, и кто занял их место сейчас?
– В XVIII веке Гжель населяли преимущественно старообрядцы, в столице их не жаловали. В XIX веке пропорции стали меняться, борьба с расколом давала свои плоды. Несмотря на это, именно старообрядцы стали в Гжели главной движущей силой. Большинство крупных заводов Гжели принадлежало старообрядцам: это Кузнецовы, Храпуновы-Новые, Куриновы, Попихины, Бармины, Гулины, Кустарёвы, Авечкины и многие другие. И это, конечно, элита, образованные люди. Почему старообрядцы достигли таких результатов в бизнесе? Ведь они контролировали целые отрасли в российской экономике. Коротко на этот вопрос не ответить, на поверхности лежат банальные вещи. Могу привести один пример: несмотря на твёрдость в вере и приверженность старым обрядам, они очень живо реагировали на технический прогресс и оперативно перенимали все новшества. Их заводы контролировались единоверцами, то есть людьми, которым можно было доверять, а на креативные и инженерные должности они нанимали людей по принципу профессионализма. Зачастую это были люди даже неправославного вероисповедания. Тут важно в целом понимать подход этих людей даже не к бизнесу, а к человеку, к общению, формированию пространства вокруг себя, а значит, и к решению вездесущих российских проблем – например, воровства. И с верой это, конечно, было связано.
Куда всё это пропало? В период коллективизации большинство даже мелких гжельских предпринимателей были раскулачены и высланы вместе с семьями. Мало кто из них вернулся на родную землю. В СССР бизнеса не было, а в постсоветской России он основан на иных принципах, нежели дореволюционный. Современные владельцы гжельских заводов мало похожи на своих предшественников. Да и самих старообрядцев в Гжели практически не осталось.
– Нужна ли господдержка частным гжельским мастерам?
– Конечно же, да. По тем же причинам. За этими мастерами – будущее гжели. Современная концепция керамического производства сильно отличается от ситуации двадцатилетней давности. Художнику или керамисту нет необходимости быть привязанным к большому предприятию. Оборудование и сырьё он покупает самостоятельно, сбыт организовывает сам. В Гжели таких мастеров несколько сотен. А это и есть живой промысел. Именно эти люди создают современное переосмысление традиции, чутко реагируя на ситуацию. Основная проблема гжельских мастеров – это отсутствие приемлемых помещений, мастерских. Покупка оборудования – тоже очень затратная история. В этих двух вопросах помощь нужна однозначно. Я знаю регионы, где государство выделяет гранты на эти цели, но Гжели пока среди них нет.
Фото: Олег ТюленевОткрытое море
– Если окинуть взглядом годы вашей жизни в Гжели и время деятельности вашего сообщества – меняется ли жизнь? Есть что-то, чем вы гордитесь?
– Про свою жизнь я говорить не буду, мне сложно об этом судить, а если говорить о «Гжельском море», то, на мой взгляд, вся эта история повлияла на Гжель изнутри, наполнила смыслами, одухотворённостью. А это очень важно. Пусть не всё получается быстро и успешно, главное – что люди сами начинают понимать, куда нужно двигаться. Не так – так иначе.
– Это вещи местнозначимые или такой опыт возрождения традиций и бережного отношения к истории вы считаете важным в целом для сегодняшней России?
– Первый реализованный проект «Гжельского моря» называется «Мы живём в историческом месте!». Он стартовал в 2015 году, мы его реализовывали совместно с главой сельского поселения Галиной Николаевной Голенковой. Задача проекта была выявить все исторически ценные объекты, привлечь внимание к их сохранению, заняться их реставрацией, создать государственный историко-культурный музей. В результате этого проекта гжельцы узнали, что у них есть историческое наследие, дом А.Б. Салтыкова обрёл новых хозяев, и они открыли в нём музейно-выставочный центр. У дома торговцев Шелухиных был отреставрирован фасад и восстановлены утраченные деревянные наличники. Наличники были восстановлены и для других гжельских домов, выявленные объекты вошли в туристические маршруты, а история с музеем, к сожалению, осталась на бумаге. Но и планы ещё есть, рождаются новые идеи. Например, наши велорегаты. Хочется сделать свой достойный фестиваль. Мне кажется, это очень интересный опыт, похожие проекты могут быть реализованы и за пределами Гжели.
– Вы проводите уникальные комплексные экскурсии по своему морю. В чём их особенность? Почему современному туристу, скажем, из Москвы будет интересно и полезно приехать в Гжель не просто на завод?
– Туризм и экскурсии возникли стихийно – как следствие той деятельности, которую я вёл, в том числе и в интернете. Путь туриста на протяжении тридцати лет в наших краях выстроен по одному лекалу: Егорьевское шоссе, одно из гжельских предприятий, где ему будет представлено производство синего фарфора, мастер-класс, чаепитие и магазин керамики. Это не про мои экскурсии. Мы изучаем глубинную Гжель с максимальным погружением, знакомимся с людьми, которые живут и творят здесь сегодня. Важно и то, что в своих рассказах я транслирую собственный опыт, мой мировоззренческий взгляд на историю и современность. А он выработался за годы жизни и работы бок о бок с гжельцами и деятельности нашего исторического сообщества.
– Может продукция традиционных русских промыслов быть востребованной в современном мире в быту, а не только в качестве декорации или дорогой парадной вещи?
– Может, но для этого промыслы должны развиваться, стать настоящими, переосмыслить традицию, где-то вернуться к истокам, где-то уйти далеко вперёд. Этот процесс медленно, но происходит. И чаще всего не на крупных предприятиях, а через отдельных частных мастеров. Вот этим мне и хотелось бы заниматься в нашем культурном и творческом центре.
– Перейдёт ли мир снова к ручной работе?
– Мир, которому нужна душа, тактильность, взаимосвязь с местом, в котором ты живёшь или которое посетил, красота живой линии, энергетика творчества – такой мир был, есть и будет, но он не для всех.
– Что главное в Гжели?
– Море. Люди. История. Жизнь. Это место, которое не останавливается в своём развитии.
