Алина Гарбузняк, редактор
То, что происходит сегодня в Беларуси, на языке современной политологии называется «революцией достоинства». За последнее десятилетие их случилось не менее десятка по всему миру. И это очень интересно с антропологической точки зрения. Из курса истории мы знаем про череду «буржуазных» революций, затем – социалистических. И вот теперь революции достоинства. Их истоки безусловно нужно искать ещё в 1968 году, когда появилось представление о «социализме с человеческим лицом». То есть люди ясно различили нечеловеческое лицо режима, при котором жили.
В Беларуси нечто подобное происходит сейчас. Политологи, внимательно следившие за развитием событий, отмечают, что пик народного возмущения пришёлся не на день голосования и не на момент объявления официальных результатов с неправдоподобными 80 % за Александра Лукашенко. Переломный момент наступил тогда, когда страна через независимые каналы информации узнала о зверствах милиции в отношении задержанных, услышала рассказы женщин о том, как их унижали в автозаках. Тут поднялись даже аполитичные обыватели. И не только они. Эксперты считают, что рабочие госпредприятий, которые с большой вероятностью голосовали за Лукашенко, осознали теперь, что признаться в этом – стыдно. Отсюда череда сходок на заводах, где все в один голос заявляют, что отдали свой голос за Тихановскую.
Стыдно. Это ключевое слово, объясняющее, что происходит. Из-за увольнения трёх журналистов с государственного телеканала ОНТ приостановлен выпуск передачи «Наше утро». Свой уход журналисты объяснили тем, что больше не могут в эфире делать вид, будто ничего не происходит. Надоела ложь. Хочется спросить: почему надоела только сейчас? Почему компромисс с ней был возможен так долго? И надолго ли хватит обретённого ныне достоинства?
Олег Глаголев, редактор
Понятно, что в белорусские события все мы смотримся как в зеркало: и в РФ, и на Украине, и в Казахстане и, думаю, на всей территории, захваченной в своё время коммунистическим режимом. Не удивительно, что по всей РФ начинаются учения военных полицейских. Может, они стояли в плане ещё зимой, но теперь их трудно в уме не связать с протестами в Белоруссии, с намеками Лукашенко на вмешательство России в кризис и т. д.
Зеркало это изготовлено в Советском Союзе, оно кривое, злое, всё принижающее и унижающее. Власть привычно по-советски позволяет себе бить и убивать, лишать свободы, покушаться на достоинство, унижать и унижаться. В риторике Лукашенко и лукашенок угроза голодом, захватом внешними врагами, а как альтернатива сегодня – дубьё, газ, автозаки, звонки о помощи другу с его дубинками и автозаками. Самое жалкое для меня в этом зеркале – менты, те, в кого оно превращает милицию-полицию-жандармерию-военных, тех, кто позволяет свою совесть на время замещать подлому и агрессивному приказу. Вместе менты – хунта. Как может вооружённый боевой подготовленный солдат или офицер бить мирных людей? Никак. А мент может. Как и армия не может разбойничать, это защитники.
События в Белоруссии – агония советской власти, последняя, надеюсь, фаза этой унизительной власти, которая больше, чем просто политическая власть: она вошла в недра народов бывшего СССР. Именно поэтому политически она неустранима. Сама ее природа противоестественная и нечеловеческая, поэтому она уходит, когда в нас просыпается человек.
И здесь Белоруссия показывает радостные примеры не только мирного и ненационалистического противостояния. Мне, например, дороги полицейские, отказавшиеся быть ментами и выполнять нечеловеческие приказы власти. Мне важно, что Белорусский экзарх РПЦ митрополит Павел аннулировал своё поздравление Лукашенко: внутри политики это тоже человеческий поступок, покаяние своего рода. Не всегда иерархи позволяют себе поступать и говорить по-человечески, то есть вполне церковно, а иногда и не могут: человеческое, как всё доброе, в советской среде быстро изнашивается.
Поэтому ещё важнее мне слова архиепископа Гродненского Артемия: «Политики всех стран всегда будут стараться подмять под себя церковь, чтобы церковь отвечала на запросы власть имущих во все времена и во всех странах. А церковь должна быть независимым голосом христианских людей. Мы не говорим, какая там политика, какой политик, какая власть [должна быть]. Мы говорим, что совершается беззаконие. Наши люди превратились в зверей и терзают своих же братьев. К нам, священникам, приходят, рассказывают со слезами на глазах: „Что с моей дочкой делают?ˮ. К нам приходят и рассказывают пожилые люди. На лавочке сидели, а их избили, унизили. Они жизни отдавали за наше отечество. И множество таких примеров. Поэтому в этом послании мы говорим: остановитесь! Вы поступаете не по Евангелию. Вы подняли руку на Христа, и вам не будет прощения. И дело ваше никогда не выстоит».
Ну и две большие тревоги в связи с белорусскими событиями. Во-первых, что власть ещё прольёт кровь, защищая себя. Во-вторых, что все эти человеческие завоевания превратят в очередную политическую спекуляцию для захвата власти, чтобы продолжить разорять страну и народ.
Софья Рудакова, выпускающий редактор
Моя подруга и коллега – из Белоруссии, но уже много лет живёт и работает в Москве. Когда она пару лет назад делала очередную регистрацию, я её спросила: а почему она не получит российское гражданство, учитывая, что она уже давно живёт в России. Мне всегда наивно казалось, что все люди, живущие в бывших советских республиках мечтают о российском гражданстве. Но коллега ответила мне: «Не хочу. Я – гражданка Белоруссии, я люблю свою страну и не хочу менять гражданство». Тогда я удивилась такому ответу. А сейчас, наблюдая за событиями в Белоруссии, я зауважала свою подругу ещё больше. И подругу, и белорусов.
Андрей Васенёв, главный редактор
То, что происходит сейчас у наших соседей, игнорировать никак нельзя. Но всякая реакция – это шаг по минному полю. В этом явлении много боли, эмоций, трагедии. Но здесь есть и надежда.
У себя в Facebook я выложил несколько вопросов Александра Бугаева о том, что важно продумать гражданам при свержении диктатора. Какие силы, организации, структуры придут к власти? С какой программой? Что они будут делать? Каких изменений следует ожидать в результате того, что происходит? Приведут ли они к лучшему? Насколько вероятен благополучный исход?
Революция нарастает тогда, когда желание перемен перекрывает необходимость ответить на эти и подобные им вопросы. Призывать всех к благоразумию? Напоминать о милосердии? Требовать справедливости? Это всё мощные течения, но при нашей короткой памяти мы упускаем из вида, что очень рискуем с ними не справиться. Когда нас понесёт, кто сможет взять руль в свои руки? Ведь никто, кроме одной женщины, уже проявившей свою слабость в роковую минуту, не берёт на себя ответственность. Да и народ выходит по сути не за Тихановскую, а против Лукашенко.
За этим ещё страшнее наблюдать, когда понимаешь, что существует огромная вероятность у России при её вакууме элит пойти по похожему сценарию. Но поскольку мощность нашего государства гораздо выше, то и столкновения сил приходится ожидать куда более разрушительного.
А в чём же надежда? В том, что для рождения элиты, того состава старших в народе и стране, откуда могут появиться лидеры, управленцы, хозяева на земле – не временщики, необходима среда. Когда четверть века всё отличное от генеральной линии находится под подозрением, а то и вовсе ликвидируется, не приходится ждать, что в народе откроются лучшие из лучших. Всё будет держаться на круговой поруке в высших эшелонах и страхе – в нижних. А между этими слоями будет расти пропасть. Сменяемости власти недостаточно, чтобы преодолеть этот кризис. Он не политический. Но необходимость перемен очевидна. И чем раньше мы на них решимся, чем быстрее найдутся не политики, а реальные ответственные старшие среди нас, тем меньше будет страдания и боли потом.
Ольга Солодовникова, редактор
Есть у меня подруга, которая занималась фигурным катанием. Я как-то раз ходила на её тренировку: в момент, когда она собиралась совершить какой-то опасный прыжок, я предусмотрительно зажмуривалась или отводила глаза – очень не хотелось быть свидетелем её возможного падения. Сейчас мне по той же внутренней логике долго не хотелось следить за событиями в Белоруссии. Случится провал в любой из форм: кто-то сфальшивит, кто-то закричит, кто-то поднимет булыжник – а я здесь, я не на катке, чем я могу помочь?
Так я между прочим выяснила, что Беларусь близка. У меня с ней нет кровных или родственных связей. Ну, бабушка жила после войны в Берёзе Картузской, вспоминала её чистые улицы, богатые сады и очень интеллигентных жителей. Ну, я работала какое-то время с Павлом Шереметом бок о бок, и он показывал (как вершину личного творчества, как то, чем хочет и будет гордиться) свой «репортаж с петлёй на шее»: рассказ о пребывании в белорусской тюрьме, говоря, что это единственный случай, когда ему было по-настоящему страшно. То есть я что-то слышала, да ещё в детстве ездила в Брест. Но всё это – фрагменты.
Целостное знакомство с Белоруссией происходило, во-видимому, в эти дни, когда подспудно считывался её образ. Он оказался на редкость приятным, потому что человечным. Люди на площадях выглядели как хозяева этого города не потому, что скандировали: «Мы здесь власть», а просто потому, что они шли колонной по одной полосе дороги, чтобы по другой мог проехать транспорт; они снимали ботинки, прежде чем залезть на скамейку; они оказывали друг другу помощь. Есть отдельные жесты, даже не поступки, по которым видна манера человека: хозяин он или так, рвач. Вот у белорусов было очень много хозяйских жестов, которые сложно подделать. Это не политтехнология (вроде – при всём уважении – девушек, целующих омоновцев), а привычка.
И вместе с тем, думаю, мы с белорусами на некое историческое время (надеюсь, не фатальное) расходимся. Потому что очнувшемуся после мутного сна хозяину важно прибраться в своём доме, в гости по утрам не ходят. И – да, часто для уборки вызывают западные клининговые компании (штаб Тихановской говорит, что «Илон Маск не оставит в беде», справедливо не вспоминая Россию). Российская геополитика, груз «трудной памяти» из СССР, наш «многонациональный народ», не названный до сих пор по имени, – с этими своими проблемами Россия остаётся один на один; «собутыльников», которые так же мутно пребывали бы в них, не чувствуя конца эпохи, почти не осталось. Мне не хочется говорить о политических рисках такой ситуации: пикейных жилетов достаточно и без того, но по-человечески это тяжело. Тяжело остаться со своими проблемами один на один. Слава Богу, что с этими проблемами ты можешь быть пред Ним; и у такого пребывания есть не только умозрительное, но и вполне конкретное воплощение – форум «Имеющие надежду». Проблемы декоммунизации, восстановления правды и справедливости в нашем обществе, поиска старших и больших обсуждаются участниками форума как раз на этой неделе, смотрите сайт.
