Итальянцы в России. Марко Бордони

Сегодня мне стыдно вспоминать об этом, но для нас, туристов, катастрофа страны была также и большим карнавалом: Санкт-Петербург был и «золотом», и «грязью», богатым и бедным, аристократичным и народным. Наш курс был организован в Смольном институте: нам никто не объяснил, что это за место, да и мы не удосужились узнать. Мы видели коридоры с облупившейся штукатуркой, мрачные столовые, сломанные водостоки, неухоженные клумбы, но всё же ощущали красоту комплекса. Шоу белых ночей делало этот контраст ещё более сюрреалистичным. В царившем хаосе мы чувствовали большую свободу, но не видели или это понимали только поверхностно цену такой свободы для народа. В конце концов, мы за неё не платили.

Блошиный рынок. Фото: Валерий Шустов / РИА Новости

Помню один эпизод среди многих, который, по моему мнению, хорошо передаёт эту атмосферу. В самом центре Петербурга, на Садовой, рядом с Гостиным двором, был рынок с продажей вещей с рук, где многие русские пытались найти денег. Впечатление было очень унылым. Иностранные туристы проходили мимо и фотографировали людей, продающих люстру, семейные драгоценности, матрас, хорошую посуду. Я купил медали. Я даже не знал, что это за медали. Не помню, у кого их купил, мне понравилась форма: я хотел прикрепить их на шапку студента. Только много лет спустя, когда они случайно попались мне в руки, я увидел, что это были памятные медали, которые вручались ветеранам Второй мировой войны, и понял, стыдясь, сколько могло стоить тому, кто их получил, расстаться с ними. Не скажу, что в то время я был глупее (хотя – да, я был молод и немного глупее был): просто я не понимал.

Довольно легко увидеть связь между тем унижением, которое было нанесено и принято часто бессознательно, и тем, что последовало, на всех уровнях. Что касается русских, то на меня сразу произвели отличное впечатление две, казалось бы, противоположные черты. Это были настоящие люди, очень прямые в отношениях и одновременно любящие буржуазные формальности хорошего общества: одежда в порядке, почерк, хорошие манеры, гостеприимство, естественная грация и элегантность. Один и тот же человек мог быть простым, как ребёнок, и в то же время необыкновенно острым. Ты никогда не знал, приведёт ли это напряжение к конфликтной ситуации или – чаще – к парадоксальному или даже комическому результату.

– Каким образом теперь ваша жизнь связана с Россией?

– Очевидно, что очень глубоко. Я встретил свою жену в Москве в 2002 году, а год спустя мы поженились. У нас двое детей. Италия и Россия – две важные страны в мировой истории: мы пытаемся воспитывать наших детей в этом направлении, и надеюсь, что они будут гордиться обеими странами. Конечно, в последние годы всё стало сложнее. Я не хочу жаловаться, потому что хорошо знаю, что есть люди, которые пережили войну гораздо тяжелее нас. Но факт остаётся фактом: одно дело – добраться до семьи за 3 часа, как это было до 2019 года, и совсем другое – путешествовать 3 дня. Это утомительно, и кажется, что теперь все, особенно те, кто меньше информирован, чувствуют себя обязанными иметь очень чёткое мнение, как положительное, так и отрицательное, о России, и как только узнают, что ты с ней связан, сразу делятся им. Наконец, медийная атмосфера тяжела, и не всегда достаточно выключить телевизор, чтобы избежать пропаганды. В общем, атмосфера не самая лучшая, но в целом жизнь мне дала Италия, однако все хорошие вещи, которые стоят того, чтобы их прожить, мне дала Россия. Это долг, который я никогда не смогу оплатить.

Перекресток Садовой и Итальянской улиц, Санкт-Петербург. Фото: Майя Жинкина / Коммерсантъ

– Расскажите немного о вашем телеграм-канале.

– Очень важное замечание об отношениях Запада и России сделал немецкий историк Дитер Гро: часто для западных европейцев Россия – это просто проекция их собственных надежд и страхов. Как и в других европейских странах, итальянское общество в целом делится на победителей и проигравших от последствий глобализации: тех, кто доволен направлением, в котором пошли события, и тех, кто многое потерял и хотел бы перемотать плёнку назад. В целом первые склонны демонизировать Россию, превращая её во «внешнего врага», который укрепляет поддержку «глобализированных» элит внутри Италии. Вторые, наоборот, склонны идеализировать Россию, используя её в противоположных целях. В этой атмосфере я несколько лет вёл проект – канал в Телеграме под названием «Моя Россия»: я пытался (и, если честно, довольно успешно) вернуть читателям более подлинный образ России. Ограничения таких проектов заключаются как раз в волонтёрском характере, который одновременно является и их силой. Поэтому после многих лет работы и, должен признаться, удовлетворения я, перегруженный множеством дел, принял трудное решение завершить этот опыт. Однако нет сомнений, что Россия для Италии является решающим собеседником и что необходимость её познания жизненно важна для нашей страны. Огромная задача – рассказать и понять Россию такой, какая она есть, а не такой, какой нам хочется ее видеть, – ещё предстоит быть выполненной.