Принимая участие в дискуссиях на различных консервативных площадках, с интересом наблюдаю любопытный идеологический тренд – участники нередко говорят что-то вроде: «Веками мы следовали чужим установкам, жили по чужим предписаниям – хватит, надо создавать свои». При этом спикеры редко предлагали взамен что-то конкретное – пафос этих воззваний обычно сводился к «давайте думать, как нам жить дальше своим, а не чужим умом». Всё это приправлялось рассуждениями о том, что мы уникальная цивилизация со своим несусветно-невиданным культурным кодом, а потому негоже нам втискиваться в чужие лекала. Публика обыкновенно удовлетворенно кивала – «действительно, хватит, сколько можно, доколе».
Казалось бы, какие тут могут быть вопросы: не лучше ли, когда идеологические, философские, политические, экономические и прочие смыслы у нас свои, нежели когда они чужие? Увы, всё не так просто. Беда людей, которые спешат согласиться с конструкцией «лучше создавать свое, чем брать чужое» в том, что они реагируют на ее эмоциональную часть и не обращают внимание на логическую.
Критику максимы «лучше своё, чем чужое», предлагаемой многими консерваторами к немедленному внедрению, следовало бы начать с разбора понятий, но этим мы займемся чуть ниже – потому что против эмоциональных призывов любая рациональность бессильна. Начнем с рассмотрения психологического ядра интересующей нас сентенции. Русским людям десятки, если не сотни лет, объясняют, что у них нет ничего своего – религия, тип государственности, культура – все, мол, иноземное. Мало того, и язык-то у нас весь из заимствований. Даже бытовая культура – и та вся «не наша»: и матрешки японские, и пельмени китайские, и далее по списку. Русским все это обычно говорилось и говорится с кривой ухмылкой – с явным подтекстом «что, русачки, съели? нечего возразить?». Если разговор происходит вживую, русский человек обыкновенно теряется: «А ведь действительно... ничего своего-то и нет». Совершенно естественным образом возникают следующие мысли – во-первых, что это свое все же есть, но сокрыто где-то глубоко, и во-вторых, что это свое нужно создать, чтоб впредь было что предъявить. Отсюда-то все эти воззвания насчет «хватит брать чужое»: вместо «чужого» предлагается нырять в бездны нашего национального бессознательного для выуживания исконно и подлинно русского.
Фото: Зыков Кирилл / Агентство «Москва»Понятна ли такая реакция? Да, психологически она понятна. Хороша ли такая реакция? Нет. Потому что в данном случае русский вольно или невольно соглашается с русофобской логикой оппонентов. Из поля зрения упускается то, что в заявленном тезисе «у русских нет ничего своего» имеется подмена понятий. А именно понятий «своего» и «чужого». Только уничтожив базовый конструкт «у вас, русских, все не свое» можно понять бессмысленность ухода в прошлое ради создания уникальной программы будущего (в которой не будет ничего чужеского, а только нашенское).
Портной сшил пиджак. Вы его купили / выменяли / нашли – он вам нравится, и вы с удовольствием его носите. Чей это пиджак? Согласно вышеозвученной логике, пиджак, оказывается, не ваш, а портного – ведь он же его сшил, верно? Нет, неверно. Пиджак ваш. Происхождение пиджака не имеет значения – имеет значение только факт владения. Но приходят какие-то непонятные люди и начинают вам объяснять, что не только этого-вот пиджака, но и никакой вообще своей одежды у вас нет – ведь вы ни разу не садились за швейную машинку и даже не в курсе, как ей пользоваться. «Ты думал, что одет, а на самом деле ты голый – всё покупное у тебя, дружок, и ничего своего». Нормальной реакцией будет послать этих агитаторов куда подальше – но вы можете поступить иначе: выбросить весь гардероб и начать учиться шить. В таком случае, правда, материал тоже придется создавать самому – а то как это он у вас будет покупной? Не дело. В итоге вы (скорее всего) будете выглядеть идиотски, но зато сможете хвастать – «это моя одежда, а у вас своей нет, вы чужое носите». Абсурд? Абсурд.
Ровно то же – и с культурными объектами. Они никому не принадлежат – да, многие из них имеют происхождение в конкретном месте и времени, но ни у кого на них нет и не может быть копирайта (например, идеи, лежащие в основе западноевропейской культуры, нередко имеют античное и библейское происхождение – и ничего, работают). Русские слова – не те, которые имеют древнерусское или старославянское происхождение, а те, которые современные русские люди используют в своем обыденном языке. Это наш язык – и мы говорим на нём так, как хотим. Русское искусство – не то, которое появилось независимо от византийских, западноевропейских и прочих влияний, а то, которое создали русские авторы – они черпали откуда хотели, и в этом их сила, а не слабость. «Но надо же создавать свое, аутентичное, и язык беречь». У нации есть полное право владения и распоряжения всем своим материальным и духовным имуществом – это и называется «жить своим умом». Это, а не невротическое стремление исключить из ума все пересечения с «чужими» умами.
Фото: Чингаев Ярослав / Агентство «Москва»Кстати, о последнем – о «своём уме». Главной критерий «умности» индивидуального (равно и национального) ума – не его инаковость по отношении к другим умам, а способность эффективно достигать своих целей. Увы, и эти понятия нередко смешиваются – так, как если бы только думая «по-своему», мы можем достигать необходимых целей. Логика многих консерваторов примерно следующая: «Наши соседи (= наши враги) живут так-то и так-то – у них свои идеи, а у нас должны быть свои, ведь мы не они». Нет, это неверный ход мыслей. Здесь вновь получается невольная подмена понятий. Допустим, ваш сосед хранит деньги у себя дома – такая у него экономическая идея, и она работает – отобрать их никому еще не удавалось. Если вы, подражая соседу, будете делать также (хранить у себя), то не будете жить его умом – ведь ваши накопления будут находиться в вашем распоряжении. А вот если будете хранить их у него – тогда вы будете блюсти не свои, а его интересы, и служить не своим, а его целям. Следовательно, между заимствованными идеями и чужими интересами существует фундаментальная разница. Брать чужие идеологемы – не значит отказываться от своих интересов. Верно и обратное – придумывая собственные идеологемы, можно послужить чужим интересам (в случае, если вы придумаете нечто неэффективное).
Если чужие идеи работают – забираем их себе. Не работают – создаем свои. Без пафоса и ресентимента. Факт открытия большинства законов физики англичанами и немцами не делает эти законы «чужеродными». Законы физики не изобретают, их открывают. В гуманитарной сфере все несколько сложнее, но не настолько, чтобы бояться не нами открытых идей. Достижения философии, политологии, экономики и эстетики никому не принадлежат – мы можем апроприировать их по собственному усмотрению (или не делать этого, если не хотим).
«Жить своим умом» – значит жить так, как нам удобно, а не так, как не живут другие. Создавать свои идеи или копировать чужие – это не мировоззренческий, а технический вопрос. Главное – отстаивать свои интересы и охранять свое национальное имущество. Как оно приобретено и кем создано – неважно. Все, как с пиджаком: нравится – носи, не нравится – не носи. Даже если портной – ваш враг. Иначе, в случае действия по принципу «пока свой не сошью, на улицу не выйду», вы наносите себе вред. Не вредить себе и не создавать угрозы вреда – главный принцип, которому должна следовать русская мысль. Все остальное – опционально: иногда уместен принцип «будем создавать сами с нуля», иногда – «было ваше, стало наше».
